Ренессанс - Иван Аршинин

Но она уже светила в окно фонарем и прикладывалась лбом к стеклу.

– Там так пусто.

– Не удивительно, давай уже.

– Ага, секунду.

Она убрала стопор, лестница начала падать вниз, издавая при этом громкий скрежет метала.

От этого звука я весь передернулся. Если тут кто и есть, нас они точно услышали.

Закинув предварительно свой фонарь и биту, я стал подниматься к Еве, мне тоже стало интересно, что там за окном.

Там только виднелась небольшая часть длинного коридора. Я снова вспомнил фильмы ужасов, где в такие моменты пугают эффектом неожиданности, сопровождая это громкой музыкой в момент испуга.

– Ну что, – отлип я от окна. – Выбиваем дверь?

– Давай просто разобьем окно?

– Будет много шума, – предупреждающим тоном сказала Ева.

– Думаешь, если я пинком вынесу дверь, шума будет меньше?

– Давай как удобнее, уже прям хочется зайти вовнутрь.

После того как я ударил битой по стеклу, оно в тот же миг рассыпалось в мелкие осколки, которые падали внутрь и наружу. Подчистив оконный проем, я убрал лишние обломки стекла.

– Почти бесшумно, – с улыбкой сказал я.

– Что, а ты что-то сделал? – поддержав меня, пошутила она.

На самом деле шум был просто адский. Эхо, от падающих осколков, разносилось, наверное, по всей клинике. Я залез первым, помог Еве, и мы стали медленно продвигаться по коридору. Тут располагались когда-то палаты для больных. Все они были открыты. Мы даже заглянули в некоторые, но там не было ничего интересного. Чем дальше мы проходили вглубь, тем сильнее меня охватывала волна липкого страха. Я, словно, пробирался через кисель.

– Поистине жуткое место, – тихо произнес я.

– Это верно, – согласилась со мной Ева.

Я шел и рассматривал картины, что висели по всей длине коридора в промежутках между дверьми палат. Все картины были выполнены в черно-белом цвете. Будь там портреты или лужайка с цветами, все однотонное. Особенно меня передергивало от портретных картин. Эти старинные фотографии, что висят в рамочках, и оттуда смотрят мрачные люди. Жуть полнейшая.

– Пойдем в главный       холл, хочу посмотреть фотографии основателей, надеюсь, их не убрали.

– Пойдем, сегодня, как я понял, ты командуешь парадом.

Мы прошли до конца коридора, остановились. Спустившись по лестнице на первый этаж, мы, собственно, и оказались в главном холле. Я подошел к двери главного входа, она была, по всей видимости, закрыта на ключ. Я надеялся, что с этой стороны висит обычный амбарный замок. Холл был просторным и с высоким потолком. Если входить с парадного входа, то тебя стразу встречает стойка администрации, по бокам располагаются две дугообразные лестницы, и за стойкой был еще лифт.

К радости Евы фотографии не убрали, они так и остались висеть на своих местах. Мы подошли к одной из них. Там был человек с густыми усами, в шляпе цилиндре, в рубашке, брюках и сапогах. От пояса брюк тянулись вверх подтяжки, а рукава рубахи были завернуты по локти. Было в его взгляде что-то мистическое. Или я опять сам себя накручиваю. Он держал в руках лопату, которую воткнул в землю, делал вид, что что-то выкапывает. Явно постановочное фото.

– Это Бальтазар, – промолвила Ева. – Какой он суровый, – заметила она.

– По мне, очень жуткий тип.

Были еще фотографии, где он со своим спятившим отцом, где он с еще очень юным сыном, который погиб на войне. Была целая вереница фотографий, по которым можно было отследить процесс строительства клиники. На одних только закладывался фундамент для будущих блоков, на других уже был отстроен первый этаж, и так далее до самого финала, где сам Бальтазар открывает больницу, перерезая ленточку.

Второй основатель был внешне куда приятнее. Гладко выбрит, волосы аккуратно зачесаны назад. Одет в строгий костюм, никаких постановочных фото. Все по делу, сразу видно, кто всем заведует, а кого пригласили просто войти в кадр для истории.

– Ты довольна? – спросил я.

– Еще бы, увидела редкие фото.

– Ну не такие уж они и редкие, раз тут все время висели.

– А пойдем пошарим в комнатах, где жил персонал, думаю, там много интересного.

Я как всегда согласился.

Я снова и снова вздрагивал от теней, мне все казалось, что я вижу кого-то, а на деле выходило, что это просто игра света. А если добавить к этому воображение и вспомнить на секундочку, где мы находимся, то не просто так мне все это кажется.

– Кстати, пока будем идти, вспомнила одну легенду, – начала Ева.

Вот дерьмо, я надеялся, не вспомнит.

– Говорят, что когда клиника вновь открылась после Второй мировой, больные стали вести себя тут очень буйно. Они все говорили, что это место проклято, тогда сделали акцент на церковь, якобы пациенты должны проводить там больше времени, но и туда они наотрез отказывались заходить. А по слухам, нацисты пытали в здании церкви военнопленных. Притом, самым изощренным способом, кому-то как морковку строгали пальцы, кого-то привязывали на столе и вскрывали без наркоза. Это скорее были не пытки, а адские развлечения гребаных нацистов. В общем, все больные стали вести себя очень подозрительно, они стали более пугливые, более замкнутые. Но на их слова никто всерьез не обратил внимания, ведь клиника для душевнобольных. Один пациент говорил, что постоянно видит мертвых людей, они, якобы, бродят по коридорам клиники, заглядывают в маленькие окошки, что есть на каждой двери в палату. Смотрят, зовут на помощь, но кто будет верить в слова сумасшедшего? Никто! Так продолжалось до тех пор, пока этот парень не выдержал и очередной ночью сам себе не выколол глаза, только чтобы больше этого не видеть.

Она вдруг резко замолчала, из-за чего меня слегка одолела паника. Мне подумалось, вдруг она что-нибудь увидела или кого-нибудь.

– Ты чего? – спросил я.

– Да ничего, а что?

– А продолжение? Это что, все?

– Ну да, а ты чего ожидал?

– Например, объяснения, что произошло дальше, и почему, если больные боялись тут находиться, больница проработала так долго.

– Уж прости, в знаниях на эту тему я ограничена, знаю только то, что прочла в интернете перед поездкой сюда.

– Я ожидал большего от этой истории, – с грустью произнес я.

– Могу сказать еще, что потом некоторые люди из персонала стали слышать странные шаги по ночам в коридорах или необычные шумы, но не более, как правило, эти люди сразу увольнялись.

– Я бы тоже уволился. Ну его к черту.

Мы стали бродить из комнаты в комнату, Ева делала снимки, я все озирался по сторонам. Прислушивался, не слышу ли я чего недоброго. Я старался держать себя под контролем, но чем глубже мы уходили, тем больше я ощущал панику внутри себя. Мне становилось тут совершенно неуютно. Что-то давило на меня внутри словно глыба льда, что пробирала меня до мозга костей. Мне хотелось как можно быстрее уйти отсюда, но я понимал, что нам предстоит путь назад, через все что мы прошли, нужно идти назад! Вашу мать, я никогда бы не подумал, что я настолько трус. Было конечно видно, что Еве тоже страшно, но ею двигало что-то непонятное. Я был готов пробить в стене дыру собственным телом, выбежать на улицу и скачками добежать до машины.

В общем, мы решили зайти в последнюю комнату и уходить. Там мы нашли картонную коробку. В ней были какие-то письма, записки и прочее.

– Давай возьмем ее с собой, – предложила Ева. – А то мне становится тут неуютно. Почитаем по дороге домой.

"О святые угодники, до нее дошли мои мысли", – взревел я про себя. Я, конечно, согласился. Я, если нужно, целый шкаф бы утащил, только бы уже уйти отсюда. Мы вернулись к главному входу и уже направились к выходу, решили уйти тем же путем, каким сюда и зашли. Как вдруг, у Евы сработала сигнализация на автомобиле. Брелок истерично стал кричать в кармане, разнося этот звук по всему помещению. Также вдалеке было слышно сирену самой машины.

Я, нужно признать, напугался так, как никогда в своей жизни. Сначала от того, что звук застал нас врасплох, а затем от осознания, – кто потревожил машину, что сработала сигнализация?

Мы решили действовать стремительно. Бегом поднялись на этаж выше, затем быстро преодолели коридор, я тащил эту чертову коробку, а Ева несла мою бейсбольную биту. Когда мы оказались на земле, я готов был молиться. Но еще оставалось выяснить, отчего закричала машина. Мы быстро стали пересекать территорию клиники. Снег все валил и уже успел замести наши следы. Мне было совершенно неприятно поворачиваться спиной к этой клинике. Меня не покидало ощущение, что за нами смотрят. Когда добежали до главных ворот, мы быстро перелезли через них. Коробку пришлось перекинуть через забор. Я перелез ворота очень быстро, даже не смотря на боль в ребрах. Адреналин у меня в крови глушил любую боль. Мы осмотрели машину, все было нормально. Никаких посторонних следов.

– Водить умеешь? – вдруг спросила Ева.

Я кивнул.

– Держи, – она кинула мне ключи, и я без лишних раздумий открыл машину и сел за руль.