ТРЕТЬЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИЛА - Сергей ГОРОДНИКОВ

Вследствие болезненной раздвоенности своего мировосприятия интеллигенция в России с начала двадцатого века, после появления представительных органов власти постоянно доказывала неспособность быть ответственной политической силой. В то время как верхи феодального государства уже не могли управлять страной старыми средствами, основанными на господстве феодально-земледельческих прав собственности, она не в силах была становиться буржуазной политической силой, готовой взять на себя бремя организации политической власти на основаниях господства городских капиталистических форм собственности. Февральская буржуазная революция не нашла поддержки среди населения империи вне небольшой прослойки втянутых в капиталистические отношения горожан нескольких крупных городов, не смогла обрести надёжной опоры в политически шаткой интеллигенции, и всего через восемь месяцев была сметена социал-феодальной контрреволюцией большевиков, которая было одновременно великой социальной революцией.

Перед новым режимом со всей остротой встал тот же вопрос, что стоял перед Петром Великим. Как управлять страной в соседстве с западноевропейской промышленной капиталистической цивилизацией, как произвести ускоренную модернизацию государства, исходя из имеющей место страшной отсталости, неготовности подавляющего большинства крестьянства к буржуазному рационализму? Чтобы переходить к модернизации страны, новому режиму в первую очередь понадобилось множество специалистов при отсутствии таковых в крестьянской стране с малограмотным и неграмотным населением. Ускоренное создание многочисленного слоя своей, советской народной интеллигенции для нужд форсированного промышленного строительства и производства, при безусловном политическом подчинении самостоятельных интересов производства социал-феодальной структуре власти, стало главной задачей режима. Она проводилась в жизнь ускоренно, материальными ресурсами государства и исключительно под государственные задачи, с опорой в основном на интеллектуальные достижения буржуазного Запада, но на социал-феодальной культурной основе пропитанного патриархальностью крестьянского миросозерцания. Условия появления советской интеллигенции, становление её традиций самосознания принципиально ничем не отличались от тех, какие были при генезисе интеллигенции российской. Поэтому и наследование советской интеллигенцией вышеперечисленных особенностей, родимых пятен прежней, российской русской интеллигенции происходило в советской социал-феодальной империи органично, естественным образом.

Сейчас, когда в результате Перестройки и победы буржуазной революции страна необратимо становится буржуазно-капиталистической, возникает важнейший вопрос, главный вопрос, вопрос вопросов практической политики. Может ли народная интеллигенция превратиться в средний класс горожан капиталистического государства? Сможет ли русская интеллигенция в нынешней России, воспитанная на традициях российского, затем советского народного полиэтнического патриотизма, созданная государством, феодальным, потом коммунистическим социал-феодальным на идеологической основе мифологизации такого патриотизма, - сможет ли она изменить этим традициям и стать принципиально иной, воспринимающей мир с позиции собственно буржуазно рациональной, то есть националистической в конечном счёте? И как раз на этот вопрос ярчайший адвокат русской интеллигенции среди национал-патриотов, А.Севастьянов, не даёт ответа ни с какого бока.

Духовная традиция вещь страшная, самодовлеющая, пропитывающая всю культуру, на которой выстраивается воспитание и образование человека. Отдельные личности, группы людей могут из неё вырваться, но социальный слой вырваться из традиции не в состоянии, ибо традиция есть стержень его собственного социального положения.

В своё время, в середине ХVII столетия, царь Алексей Михайлович с помощью умнейших сподвижников Ордин-Нащокина, Матвеева и других пытался проводить эволюционные изменения традиций образа жизни знати Московского государства в сторону его европеизации. И, отчасти, такое удавалось. Знаменитый противник подобных изменений протоиерей Аввакуум описывает в своих повествованиях, что столичный боярин велел выбросить его со своего судна в Волгу, когда тот стал позорить обритого и одетого на европейский манер сына этого боярина. Но несмотря на поведение отдельных представителей знати, её традиции образа жизни не то, что изменить, но и сколько-нибудь подправить было делом невыполнимым. Потребовалось революционное потрясение всех основ государства, потребовались Преобразования Петра Великого, чтобы начался действительный прорыв в фактическом деле модернизации традиций правящего класса, превращения московского боярства в имперскую аристократию. Потребовалось рубить головы, насильственно брить бороды, ссылать восстававших в Сибирь, привлекать на службу толпы иноземцев, поднимать их на высшие должности в государственном управлении, чтобы далеко не сразу, лишь в третьем поколении, при Екатерине Второй, утвердилось новое качество традиции власти, возник новый правящий класс, расширенный за счёт вовлечения в него принципиально оевропеенного русского дворянства.

Как же, спрашивается, можно с наскока, вдруг поменять традиции мировосприятия и образа жизни российской русской интеллигенции? Даже в Германии тридцатых годов, где мелкобуржуазное самосознание интеллектуалов в протестантских землях имело глубокие корни, политически утверждалось через парламентаризм конституционной монархии, при кайзере, ещё с последней трети прошлого века, отразилось в философии Действия и Воли, то есть вызревало изнутри, - даже там потребовалась шоковая терапия сжигания книг, погромов, массовых чисток, чтобы удалять тлетворное влияние традиционной христианско-феодальной народности на национальный интеллектуализм.

А.Севастьянов верно ставит задачу необходимости выработки классового сознания работников умственного труда, которых он именует интеллигенцией. Но в том то и дело, что задача эта не решается в принципе в отношении народной интеллигенции, как особого социального слоя с собственными, за столетия сложившимися традициями. Чисто городское буржуазное классовое сознание нельзя воспитать внутри сложившейся феодальной традиции политического поведения русской интеллигенции. Как показывает исторический опыт других капиталистических стран, социальная Национальная революция, завершая и отрицая буржуазную революцию, совершает принципиальное изменение юридических отношений собственности для создания новой социальной упорядоченности населения ради обеспечения поддержки этим новым отношениям собственности. И в этих новых отношениях собственности возникает новая традиция воспитания и образования работников умственного труда, как вовлечённых в борьбу за существование при рыночных капиталистических отношениях. При такой борьбе выживают лишь те, кто способен к политической и классовой организованности, к участию в формировании традиций политически действенного отношения к жизни. По такому же пути пойдут события и в России, в которой станет складываться национальный средний класс с непосредственным участием работников умственного труда.