Девочка со свечкой (СИ) - Теплова Юлия

Лифт не работает, поэтому Федорцов с Антошкой уже начали подниматься. Их голоса разлетаются эхом по подъезду. Речь, разумеется, идет о крутости человека-паука. Ну, конечно. Антошка не теряет возможности обсудить любимую тему.

— Ну что, Антон Алексеевич, будем прощаться? — Говорит Федорцов у обшарпанной двери Антошки. — Был рад знакомству.

Он присаживается перед ним на корточки и жмет руку. Антошка вот-вот лопнет от гордости и важности момента.

Я улыбаюсь и отдаю ему пакет со сменкой.

Когда дверь за ним закрывается, я поворачиваюсь к Федорцову. Он выглядит человеком из другого измерения, которого злая судьба закинула на мою лестничную клетку.

Он прячет руки в карманах брюк и смотрит на меня, не торопясь нарушить молчание. Я фокусируюсь на воротнике его рубашки и ощущаю предательскую сухость во рту. Хочется себя хорошенько встряхнуть, чтобы мозги встали на место.

— Может быть зайдете? У меня арабика теперь есть, а не только растворимый кофе. — Поднимаю глаза и снова вижу искорки веселья.

Почему этот безобидный вопрос ощущается так интимно? Федорцов бросает взгляд на часы и говорит:

— Почему нет? Я — заядлый кофеман.

Это правда, у них всегда была дома кофе-машина и с каждым годом она менялась на более современную и функциональную.

Я едва успеваю вставить ключ в замочную скважину, как дверь распахивается, и на пороге появляется Костя. На нем домашнее трико и футболка с известной рок-группой.

«Какого хрена», — хочется взвыть мне. Я была уверена, что он вернется к себе. Смысл оставаться у меня, если о пропаже Насти так ничего и не стало известно. Хоть контролируй меня, хоть нет.

— Я шум в прихожей услышал… — растерянно говорит Костя, поправляя наушники на шее, — тебя весь день дома не было.

Он переводит взгляд на Федорцова и растерянность быстро сменяется злостью. Костя сжимает челюсти и слегка раздувает ноздри. Смотрит на Федорцова, как на заклятого врага.

Я теряюсь. Впиваюсь пальцами в ремешок сумки и поворачиваю голову в сторону Федорцова, как будто хочу удостовериться, что в эту секунду не произойдет ничего неизбежного. Он смотрит сквозь Костю: спокойно и слегка презрительно в своей обычной манере. Такой взгляд достается от Федорцова незнакомым людям.

— Извините, Марк Николаевич, Костя временно живет у меня, пока находится в поисках жилья. — Выдаю самую простую для объяснения, лживую версию.

— Тогда отложим кофе до следующего раза. — Он кивает Косте и возвращается глазами ко мне. — Хорошего вечера, Инга. Выпей что-нибудь горячего, чтобы не заболеть.

— До свидания. — Бросаю разочарованно, провожая глазами его широкую спину в синем пиджаке.

Костя так и продолжает с ненавистью смотреть ему вслед, вцепившись в дверную ручку.

13

Захожу в квартиру и устало сбрасываю обувь.

— Что у тебя за дела с ним? — Костя раздраженно захлопывает дверь и смотрит на меня.

— Кость, ты что здесь делаешь?

— Помогаю тебе. — Он складывает руки на груди. — Если ты забыла, мы оба хотим найти твою сестру. С каких пор ты с этим козлом дружбу водишь?

Кладу мобильник на комод и смотрю на Костю. По его напряженным плечам и сведенным бровям понимаю, что он действительно ждет от меня ответа.

— Если ты не понял, я знаю про твое наглое вранье с ипотекой и выдуманной хозяйкой. — Я не понимаю, в чем он пытается меня уличить и начинаю злиться.

Извинений от него не будет, как я понимаю. Решил, что записульки достаточно.

— А ты меня спросил, нужна ли мне теперь твоя помощь? — Делаю акцент на слове «теперь». — Ты уже должен был забрать свои вещи и перебраться к себе на Ленина. — Говорю обманчиво-спокойно.

Прохожу мимо него на кухню, чиркаю спичкой и зажигаю плиту, чтобы поставить чайник. Не хочу заболеть. Нужно выпить чаю и принять горячий душ. Дождь за окном поливает с новой силой.

Костя не сдается и следует за мной. Приваливается к дверному косяку и показательно сверлит взглядом мою щеку. А когда понимает, что развивать тему я не намерена, продолжает:

— Я это и так знаю. Я тете Маше обещал, что присмотрю за тобой, чтобы ты глупостей не наделала. А ты, похоже, по Настиной дорожке собралась. На бабки Федорцова повелась?

Я с грохотом ставлю чайник на плиту.

— Кость, а ты не оборзел, мне такое говорить? — Чувствую, как горят щеки, несмотря на то, что кисти и ступни, наоборот, ужасно мерзнут. — Не надо манипулировать мамой, ладно? И поучать меня тоже не надо. Я сама со всем справлюсь. Лучше бы со своей жизнью разобрался. Если бы ты был такой умный, то, наверное, не сел бы за распространение. — Меня оглушает собственный голос, полный злости, и лишь потом приходит осознание того, что я сказала. Пальцы впились в старую столешницу. Дыхание сбилось.

Костя ударил разом по двум болевым точкам — маме и Свечке.

Костя съеживается и часто моргает. Делает вдох, после чего тихо произносит:

— Тыкать меня этим в морду — подло, Инга. Меня подставили, и ты это знаешь.

Он разворачивается и выходит из кухни. Меня мгновенно начинает душить чувство вины. Я ведь так не думаю, зачем ляпнула?

Черт!

— Кость! Кость! — Кричу вслед под свист чайника.

***

На следующее утро я сваливаюсь с температурой. Голова раскалывается, спину чудовищно ломит, а в груди горит. Не помогают ни спреи, ни таблетки.

В голове такая каша, что ни о каком расследовании я не помышляю. Любой мыслительный процесс причиняет боль.

Костя остается со мной. По негласной договоренности мы оба делаем вид, что вчерашнего разговора не было. Он приносит мне лекарства и ромашковый чай.

Даже в этом состоянии я чувствую стыд и вину за то, что наговорила ему. Благодарно сжимаю его руку и снова проваливаюсь в сон.

Ночью мне становится так плохо, что Костя вызывает скорую. Морщусь от громких голосов и ледяных прикосновений врача. Мне делают укол, и я снова засыпаю.

Так проходят два дня. На третий — становится чуть лучше. С облегчением узнаю от Кости, что с Антошкой все хорошо. Наверное, моя иммунная система решила отомстить мне за невнимательность к себе и наплевательское отношение.

Утром в квартире чудесным образом появляются Аня с Робертом. Они стоят надо мной, как обеспокоенные родители.

В комнате пахнет сладкими духами, на столе лежит огромный пакет с фруктами.

Подкладываю подушку под спину и хриплю:

— Так, тревожное семейство Дельфинов, немедленно перестаньте меня гипнотизировать. Я жива. Болею редко, но, как видите, метко. — Захожусь в приступе кашля.

Аня скептически смотрит на меня и тянется с поцелуем, но на полпути осекается и снова выпрямляется.

— Вы что здесь делаете?

— Заюш, ты три дня на сообщения не отвечала. Мы с Бертом волновались.

Закатываю глаза.

— Ты мне то месяцами не звонишь, то чуть ли не каждый день преследуешь. Про личное пространство не слышала? — Ворчу я.

Аня растягивает губы в улыбке, демонстрируя идеально-белые зубы, и собирается что-то сказать, но ее прерывает мелодия звонка.

Роберт достает телефон.

— Алло. — Едва успевает ответить, как из трубки сыплется отборный мат.

Роберт отходит к окну, но громкий динамик все равно позволяет услышать гневные речи Федорцова-старшего.

— Чтобы через пять минут твоя жопа была здесь! Сам разгребай за собой это дерьмо! — голосятв трубке и связь прерывается.

— Папа не в духе? — Неуместно хихикает Аня.

Роберт снова подходит к моей кровати. У него горят уши и щеки. Он поправляет идеально лежащую челку и прячет телефон в карман серого пиджака.

— Ехать надо. — Говорит севшим голосом. — Выздоравливай, Инга.

— Спасибо. — Благодарно киваю и подтягиваю одеяло повыше.

Мне становится искренне жаль Роберта. Не думала, что Николай Павлович — такое хамло. Он со всеми своими сотрудниками так разговаривает или только с родственниками? Почему-то мне кажется, что с Марком Николаевичем этот номер не прошел бы.

— Все, мы погнали, пока папа там все с землей не сравнял. — Говорит Аня, поднимаясь с моей кровати. — Я еще тебе рыбку красную привезла и костный бульон. Пока, дорогая. — Она, по привычке, чмокает воздух и выходит вслед за Робертом.