Кремлевский туз - Алексей Макеев

– Знаете, девчонки, – сказал Гуров, которому стало жаль своих собеседниц. – Хватит мне зубы заговаривать. Ступайте к своим приятелям и больше не попадайтесь мне на глаза. Мужчина я действительно не очень разговорчивый, и, если сейчас произнес такую длинную речь, так только для того, чтобы до вас дошло – это не шутки, и я не нуждаюсь в помощниках, чтобы рассматривать виды на берегу… А теперь – брысь отсюда! – ласково закончил он.

Матильда с Анжеликой обменялись напряженными взглядами, разом помрачнели, словно по команде, повернулись кругом и стали молча пробираться через нарядную толпу пассажиров. Гурову было их жаль, но помочь им он ничем не мог. В сущности, сейчас он выступал не от своего имени, а от имени редкостного мерзавца, для которого не было ничего святого. Его поведение было оправданно. Но вот чего хотели эти симпатичные глупышки, на что они рассчитывали, пытаясь войти в доверие? Хотели отвлечь внимание Гурова, хотели увести его с собой осматривать достопримечательности Стамбула или что-то еще?

Гуров поймал себя на мысли, что его больше положенного начинает занимать поведение старого знакомца Великанова. Эдак он скоро окончательно попадет под влияние Крячко и займется разоблачением темных замыслов Великанова и компании. А его сюда подсадили совсем не для этого. Но для чего же? Пребывая в бездействии, Гуров чувствовал себя чрезвычайно глупо. Его даже красоты дальних стран интересовали все меньше и меньше. Он уже начинал тосковать по казенному кабинету и московским улицам, пахнущим торфяным дымом, – там он, по крайней мере, мог чувствовать себя на своем месте.

Гуров отступил от борта и отправился к себе в каюту. Долгое лавирование "Гермеса" между берегов пролива вызывало невольное раздражение. Хотелось чего-то определенного – хотя бы такой малости, как швартовка у причала. "Должно быть, нервы сдают, – подумал Гуров. – Правда, нервы лечат именно морскими путешествиями – это каждый школьник знает. А у меня все получается наоборот".

Легкое прикосновение к локтю заставило его обернуться. На него снизу вверх с огромным любопытством смотрели озорные глаза Арины.

– Привет! – сказала она. – А вы, оказывается, не такой уж консерватор, каким хотели себя представить! Я невольно за вами наблюдаю и замечаю, что вы не столь уж равнодушны к женскому полу. Вокруг вас всегда кто-то крутится. Из этого я делаю неутешительный для себя вывод – вы старомодны исключительно по отношению к моей персоне. Я правильно вас поняла? Говорите честно, я не обижусь!

Внутренне Гуров тяжело вздохнул и закатил глаза к небу. "И что это за напасть такая! – подумал он. – Сколько же женщин на этом корабле страдают от одиночества и почему они не могут обратить свое внимание на кого-нибудь еще?" Внешне он ничем не проявил своих чувств и сказал предельно корректно:

– Здравствуйте, Арина! Рад вас видеть. Не понимаю, почему вы подозреваете меня в неискренности? Своим принципам я никогда не изменяю. И, поверьте, ко всем женщинам отношусь одинаково старомодно. Может быть, это вас немного утешит?

– Вы меня не проведете! – категорически заявила Арина. – Впрочем, можете говорить что угодно. Я и сама упрямая как осел. Жаль, что вы этого не знаете. Мои друзья никогда со мной не спорят – я всегда добиваюсь чего хочу.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Гуров. – И чего же вы хотите конкретно сейчас?

Она оценивающе прищурила нахальный глаз и сказала:

– Ну, для начала мы могли бы чего-нибудь выпить. Держу пари, что в баре сейчас пусто – все пялятся на "жемчужину Средиземноморья".

– Вы имеете в виду Босфор? – спросил Гуров.

Арина пренебрежительно махнула рукой.

– Да какая разница! Босфор, Акрополь, остров Крит… На эти красоты уже пялилось столько народу, что они стали практически невидимы. Терпеть не могу всех этих журналистских штучек!

– Вот тебе и раз! Но вы, кажется, сами журналистка?

– Разумеется, – энергично кивнула Арина. – Я всегда пишу о людях. О живых – из плоти и крови. Главное, из плоти… Ну так как – принимаете предложение? Вы ведь тоже раздумали любоваться на берега! Или вас ждут эти две крашеные обезьянки? Не советую иметь с ними дело – от них за версту разит аферой!

Гуров покачал головой. В сущности, голова у этой девочки соображает, если только у нее нет привычки поливать грязью всех соперниц без разбора.

– Вы имеете в виду… – Он наморщил лоб, словно пытаясь сообразить, и засмеялся. – Крашеные обезьянки – надо же такое придумать! Значит, вы в самом деле за мной следите? Очень мило! Должен сознаться, что совсем не привык к такому вниманию. Наверное, это должно мне льстить, верно? Но я почему-то испытываю только неловкость.

– Да ладно трепаться! – махнула рукой Арина. – Видела я. Так вы идете в бар или опять трусливо сбежите?

Гуров внимательно разглядывал ее. Одета просто – джинсы, черная блузка – и почти никакой косметики. Как и застенчивости, кстати. Чем черт не шутит – а может быть, как раз она и имеет отношение к заказчикам убийства: прощупывает его, ловит на каких-то несообразностях? Но тогда следует допустить, что у этих людей возникли сомнения, а это очень плохо. Ему не известно ничего о повадках и характере покойного Кузмина – он может ошибиться в любой мелочи, которая может быть известна им.

– А, где наша не пропадала! – с наигранным воодушевлением произнес он и, подражая Арине, махнул рукой. – Идемте в бар! А то, в самом деле, примете меня за последнего труса, распишете в газете, и моя репутация будет безнадежно испорчена.

– О своей личной жизни я не имею привычки писать в газетах! – отрезала Арина. – В этом плане у меня правила строгие – мухи отдельно, котлеты отдельно, понятно?!

– О чем же вы пишете? – поинтересовался Гуров, когда они обосновались за столиком в уютном уголке бара.

Вопреки ожиданиям Арины, бар был не совсем пуст – по-видимому, строя прогнозы, она не приняла во внимание национальный состав пассажиров. По крайней мере, человек десять предпочли привычную атмосферу застолья бесцельному рассматриванию чужих берегов. Теперь в тишине бара они не спеша накачивались "Абсолютом".

– Я пишу о человеческих страстях, – объявила Арина. – О драмах, разыгрывающихся в экзотических декорациях, о любви и смерти на фоне апачей и Аппалачей, понимаете?

– Не совсем, – сказал Гуров и, посмотрев на подошедшего к их столику стюарда, спросил: – Что будете пить, Арина?

– В такую жару я выпила бы ледяного шампанского, – заявила она. – Хорошего, естественно… У вас есть французское шампанское?

– У нас есть любое, – ответил стюард. – Имеете в виду какую-то марку конкретно?

– Нет, принесите, пожалуйста, на ваш вкус, – нетерпеливо сказал Гуров, который терпеть не мог долгих препирательств по поводу заказа. – Главное, чтобы оно было по-настоящему холодным.

Его категоричность Арине не слишком понравилась – кажется, она догадалась, что Гуров не испытывает к ней того интереса, на какой она питала надежду. Однако все-таки продолжила прерванный разговор:

– Значит, насчет моей работы в газете… Мое дело – путевые репортажи с перчиком. Кого интересует эта дурацкая экономика? Едет, понимаешь, корреспондент в Испанию и старательно подсчитывает месячный заработок среднего испанца, валовый доход государства, цифры безработицы… Кому это интересно? Испания для обывателя – это коррида, инквизиция, Кармен! Но, как вы понимаете, безработица существует на самом деле, а Кармен – всего лишь сказка, поэтому в дело вступаю я. В моих репортажах нет унылой действительности – в них огонь и тайна!

– То есть вы все выдумываете? – простодушно сказал Гуров.

– Кто скажет, что такое выдумка и что такое правда? – пожала плечами Арина. – Лично я не берусь определять границы.

Пришел стюард и с невозмутимым лицом разлил шампанское по бокалам. Гуров кивнул и сделал знак рукой, предлагая стюарду уйти. К своему бокалу он не притронулся и лишь наблюдал, как пробует шампанское Арина.

– Годится? – спросил он, когда она поставила бокал на столик.

Он внезапно потерял интерес к своей собеседнице. Это было необъяснимо, но Гуров вдруг совершенно ясно осознал, что эта женщина не может иметь никакого отношения ни к каким заговорам и он только зря теряет с ней время. К сожалению, воспитание не позволяло ему сразу встать и уйти – это было бы ни с чем несообразно и в конце концов могло даже повредить ему. Поэтому он вполуха слушал, как Арина что-то щебечет, попивая шампанское, но сам все больше сосредоточивался на том, что происходило в тот же момент на другом конце бара.

А происходило нечто действительно любопытное. В какой-то момент в бар неожиданно вошла одинокая женщина, одетая неброско, но весьма изысканно, с гладко зачесанными темными волосами и в больших солнцезащитных очках на почти незагорелом лице. Гуров узнал ее мгновенно, хотя теперь она была в сером брючном костюме и очки закрывали половину лица.