Иерусалим и его обитатели. Иерусалимские прогулки - Виленский Лев (Лейб) Вульфович

И вот в Рамат-Рахель сооружается по приказу предпоследнего иудейского царя Иегояхина (Иехонии в русском переводе Библии) массивный укрепленный дворец. До нас дошли его южная и восточная оборонительные стены, которые можно увидеть в археологическом парке. Стены фланкируются мощными башнями. Посреди крепости, на площади расположились руины дворцового фасада. Капители колонн (точнее, их копии – подлинники находятся в музее Израиля) установлены тут же в ходе реконструкции. Дворец с толстыми стенами был невелик, но его было легко защитить. Рядом с дворцовым комплексом в культурном слое раскопок найдены остатки деревьев фруктового сада, в котором выращивали этроги, дорогие цитрусовые плоды, имеющие культовое значение в праздник Суккот. При раскопках были также обнаружены во множестве печати «Принадлежит царю», характерные для сосудов периода Первого Храма (X – VI вв. до н.э), в которых хранили зерно, вино и оливковое масло.

После Вавилонского плена, когда евреи вернулись в Иерусалим через 50 лет изгнания, они застали дворец и город лежащими в развалинах. Крепость в Рамат-Рахель была восстановлена, и вновь разрушена римлянами в эпоху Иудейской войны (66—71 гг. н.э). Интересно, что X римский легион, ответственный за разрушение Иерусалима, по-видимому, стоял лагерем в Рамат – Рахель, ибо при раскопках были обнаружены его легионные печати. После окончательного разорения Иудеи во время восстания Бар-Кохбы (131—135 гг. н.э, монеты этого периода тоже найдены при раскопках) на холме расположилась римская вилла с бассейном (таких вилл было много в окрестностях города, похожая вилла сохранилась, например, в Эйн Яэль на юге Иерусалима), а потом из камней крепости был построен византийский монастырь, чья трапезная зала с колоннами сохранилась достаточно неплохо, и мозаики которого – незатейливые по сюжету – можно видеть среди развалин прочных стен. Кроме самого монастыря, сохранилась также мощенная византийской эпохи улица (V – VI вв. н.э).

Кроме развалин стен крепости и монастыря следует обратить внимание на миквы (ритуальные иудейские бассейны для очистительного омовения) и на подземный ход из крепости, который служил для незаметного спасения осажденных.

Рядом сохранились окопы времен Войны за Независимость Израиля. Древняя крепость стала в то время новой крепостью – третий раз возродившись, она отбивала атаки египетской армии и Иорданского легиона. Трижды, с огромными потерями с обеих сторон, Рамат-Рахель переходил из рук в руки, пока еврейские силы сопротивления закрепились в нем окончательно. И навсегда.

В целом, прогулка по археологическому парку Рамат-Рахель – поучительна и интересна. После прогулки можно – в сезон – купить местных вишен. Сочные, сладкие, крупные. Не пожалеете. А если вам совсем неинтересна археология, посетите кантри-клаб чтобы поплескаться в бассейне.

Между горой Храма и горой Олив

Долина Йосафата, или, если правильнее произносить на иврите – Йегошафата, лежит между двумя горами, которые являются для Иерусалима главными высотами. Если встать спиною к юго-востоку и смотреть на северо-запад, то гора слева – это Храмовая Гора, место строительства и разрушения Первого и Второго Иудейских храмов, скала Завета, краеугольный камень, который до сих пор окружен опорными стенами времен Второго Храма, и на вершине которого стоит златокупольная Мечеть Купола. А гора справа, на которой видно огромное еврейское кладбище, Гефсиманский сад, и купола, и колокольни многочисленных церквей и монастырей – это Масличная, либо Оливовая, либо Елеонская гора. Основная ее достопримечательность – древнейшее еврейское кладбище, выше него находятся места, святые для христиан, а еще выше – смотровые площадки и убогая застройка арабских кварталов Иерусалима.

Долина Йосафата, некрополь, мавзолей Зехарии – с пирамидой на крыше

Но речь сегодня не пойдет об этих святых местах, мы пройдемся самой долиной, попутно разглядывая еврейский некрополь города Иерусалима, насчитывающий более чем 2900 лет от роду. Скалы восточной части долины Йосафата покрыты пещерами, в которых еще доеврейское население города – иевусеи, близкое по языку евреям, племя, хоронили своих покойников. В этой же долине – чуть ближе к югу – бьет из скалы родник Гихон (Геон), главный источник воды в городе. Первоначально в Йосафатовой долине было только одно захоронение, связанное с евреями – могила дочери фараона. Бывшая женою царя Соломона, она умерла молодой, и безутешный муж приказал построить ей могилу в форме здания, увенчанного пирамидой, расположившегося на склоне долины ровно напротив царского дворца. Пирамидальная крыша гробницы была уничтожена – разворована арабами и турками на строительный камень – намного позже, но стиль этого погребального склепа во многом повлиял на вид более поздних мавзолеев, построенных на крутых каменных склонах.

Еще один мавзолей, пожалуй, самый известный в долине – мавзолей Авшалома. На иврите его называют «Яд-Авшалом».

О восстании Авшалома (Авессалома) сына Давидова ТАНАХ сообщает нам достаточно подробно. Описание смерти мятежного принца, запутавшегося косматой шевелюрой своей в ветвях теребинта и убитого бесстрастным Йоавом, генералом Давидовым, всадившим в его сердце три стрелы, стало каноническим. И страшно звучит плач Давидов о сыне, который восстал против него и был готов убить отца:

И содрогнулся царь, и, поднимаясь в комнату над воротами, заплакал, и, когда шел, так говорил он: сын мой Авшалом! Сын мой, сын мой Авшалом! О, если б я умер вместо тебя, Авшалом, сын мой! Сын мой! И было сообщено Йоаву: вот, царь плачет и скорбит об Авшаломе. И обратилась радость спасения того дня в скорбь всего народа, ибо услышал народ в тот день, что скорбит царь о сыне своем. И украдкою входил народ в тот день в город, как крадутся люди, стыдящиеся бегства своего с войны. А царь закрыл лицо свое, и взывал царь громким голосом: сын мой Авшалом! Авшалом, сын мой! Сын мой!

(Шемуэйл II, 19, 1—5)

Краткость и афористичность текста, ставшего недосягаемым образцом de facto для писательской братии, его широкое распространение по всему миру, сделали имя восставшего и павшего сына нарицательным. Тема Авессалома проходит красной нитью через канву гениального фолкнеровского романа «Авессалом, Авессалом», звучит в известном рассказе Генри Каттнера о поколении гениальных детей, вдохновляла, вдохновляет и будет вдохновлять художников, на полотнах которых молодой крепкий мужчина, запутавшийся волосами в ветвях дерева, с ужасом ждет неминуемой смерти. Хотел ли этого его отец – Давид? Искренним ли был его плач по сыну, и был ли он плачем боли и раскаяния? Нам уже не узнать этого, хотя многие современные авторы приложили свою руку к исследованиям на эту тему, от серьезных исторических работ до недостоверной в историческом плане, но написанной волшебным языком книги Гейма «Царь Давид». Но когда я читаю приведенные выше строки о том, как «украдкою входил народ в тот день в город, как крадутся люди, стыдящиеся бегства своего с войны», мне хочется присоединиться к этим людям, и скорбь Давидова душит меня железной рукой, и древние скалы Масличной и Храмовой гор, между которых расположена могила царского сына расплываются в дрожащем мареве.

Могила Авшалома (справа)