Илиада - Гомер

Тою порой, как на месте герои взаимно вещали, 275 Близко враги принеслися, гонящие коней их бурных. Первый к Тидиду воскликнул блистательный сын Ликаонов: "Пламенный сердцем, воинственный, сын знаменитый Тидея! Быстрой моею стрелой не смирен ты, пернатою горькой; Ныне еще испытаю копьем, не вернее ль умечу". 280 Рек он - и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику, И поразил по щиту Диомеда; насквозь совершенно Острая медь пролетела и звучно ударилась в броню.

Радуясь, громко воскликнул блистательный сын Ликаонов: "Ранен ты в пах и насквозь! и теперь, я надеюсь, не долго 285 Будешь страдать; наконец даровал ты мне светлую славу!" Быстро ему, не смутясь, отвечал Диомед благородный: "Празден удар, ты обманут! но вы, я надеюся, оба Прежде едва ль отдохнете, доколе один здесь не ляжет Кровью своею насытить несытого бранью Арея!"

290 Так произнес - и поверг; и копье направляет Афина Пандару в нос близ очей: пролетело сквозь белые зубы, Гибкий язык сокрушительной медью при корне отсекло И, острием просверкнувши насквозь, замерло в подбородке. Рухнулся он с колесницы, взгремели на падшем доспехи 295 Пестрые, пышноблестящие; дрогнули тросские кони Бурные; там у него и душа разрешилась, и крепость.

Прянул на землю Эней со щитом и с огромною пикой В страхе, да Пандаров труп у него не похитят ахейцы. Около мертвого ходя, как лев, могуществом гордый, 300 Он перед ним и копье уставлял, и щит круговидный, Каждого, кто б ни приближился, душу исторгнуть грозящей Криком ужасным. Но камень рукой захватил сын Тидеев, Страшную тягость, какой бы не подняли два человека Ныне живущих людей, - но размахивал им и один он; 305 Камнем Энея таким поразил по бедру, где крутая Лядвея ходит в бедре по составу, зовомому чашкой; Чашку удар раздробил, разорвал и бедерные жилы, Сорвал и кожу камень жестокий. Герой пораженный Пал на колено вперед; и, колеблясь, могучей рукою 310 В дол упирался, и взор его черная ночь осенила.

Тут неизбежно погиб бы Эней, предводитель народа, Если б того не увидела Зевсова дочь Афродита, Матерь, его породившая с пастырем юным, Анхизом. Около милого сына обвив она белые руки, 315 Ризы своей перед ним распростерла блестящие сгибы, Кроя от вражеских стрел, да какой-либо конник данайский Медию персей ему не пронзит и души не исторгнет, Так уносила Киприда любезного сына из боя.

Тою порою Сфенел Капанид не забыл наставлений, 320 Данный ему Диомедом, воинственным сыном Тидея: Коней своих звуконогих вдали от бранной тревоги Он удержал и, бразды затянув за скобу колесницы, Бросился быстро на праздных Энея коней пышногривых, И, отогнав от троян к меднолатным дружинам ахеян, 325 Другу отдал Деипилу, которого сверстников в сонме Более всех он любил, по согласию чувств их сердечных, Гнать повелев к кораблям мореходным; сам же, бесстрашный, Став в колеснице своей и блестящие вожжи ослабив, Вслед за Тидидом царем на конях звуконогих понесся, 330 Пламенный. Тот же Киприду преследовал медью жестокой, Знав, что она не от мощных богинь, не от оных бессмертных, Кои присутствуют в бранях и битвы мужей устрояют, Так, как Афина или как громящая грады Энио. И едва лишь догнал, сквозь густые толпы пролетая, 335 Прямо уставив копье, Диомед, воеватель бесстрашный, Острую медь устремил и у кисти ранил ей руку Нежную: быстро копье сквозь покров благовонный, богине Тканный самими Харитами, кожу пронзило на длани Возле перстов; заструилась бессмертная кровь Афродиты, 340 Влага, какая струится у жителей неба счастливых: Ибо ни брашн не ядят, ни от гроздий вина не вкушают; Тем и бескровны они, и бессмертными их нарицают. Громко богиня вскричав, из объятий бросила сына; На руки быстро его Аполлон и приял и избавил, 345 Облаком черным покрыв, да какой-либо конник ахейский Медию персей ему не пронзит и души не исторгнет. Грозно меж тем на богиню вскричал Диомед воеватель: "Скройся, Зевесова дочь! удалися от брани и боя. Или еще не довольно, что слабых ты жен обольщаешь? 350 Если же смеешь и в брань ты мешаться, вперед, я надеюсь, Ты ужаснешься, когда и название брани услышишь!"

Рек, - и она удаляется смутная, с скорбью глубокой. Быстро Ирида ее, поддержав, из толпищ выводит В омраке чувств от страданий; померкло прекрасное тело! 355 Скоро ошуюю брани богиня находит Арея; Там он сидел; но копье и кони бессмертные были Мраком одеты; упав на колена, любезного брата Нежно молила она и просила коней златосбруйных: "Милый мой брат, помоги мне, дай мне коней с колесницей, 360 Только достигнуть Олимпа, жилища богов безмятежных. Страшно я мучуся язвою; муж уязвил меня смертный, Вождь Диомед, который готов и с Зевесом сразиться!"

Так изрекла, - и Арей отдает ей коней златосбруйных. Входит она в колесницу с глубоким крушением сердца; 365 С нею Ирида взошла и, бразды захвативши в десницу, Коней стегнула бичом; полетели послушные кони; Быстро достигнули высей Олимпа, жилища бессмертных. Там удержала коней ветроногая вестница Зевса И, отрешив от ярма, предложила амброзию в пищу. 370 Но Киприда стенящая пала к коленам Дионы, Матери милой, и матерь в объятия дочь заключила, Нежно ласкала рукой, вопрошала и так говорила: "Дочь моя милая, кто из бессмертных с тобой дерзновенно Так поступил, как бы явно какое ты зло сотворила?"

375 Ей, восстенав, отвечала владычица смехов Киприда: "Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев надменный, Ранил за то, что Энея хотела я вынесть из боя, Милого сына, который всего мне любезнее в мире. Ныне уже не троян и ахеян свирепствует битва; 380 Ныне с богами сражаются гордые мужи данаи!"

Ей богиня почтенная вновь говорила Диона: "Милая дочь, ободрись, претерпи, как ни горестно сердцу. Много уже от людей, на Олимпе живущие боги, Мы пострадали, взаимно друг другу беды устрояя. 385 Так пострадал и Арей, как его Эфиальтес и Отос, Два Алоида огромные, страшною цепью сковали: Скован, тринадцать он месяцев в медной темнице томился. Верно бы там и погибнул Арей, ненасытимый бранью, Если бы мачеха их, Эрибея прекрасная, тайно 390 Гермесу не дала вести: Гермес Арея похитил, Силы лишенного: страшные цепи его одолели. Гера подобно страдала, как сын Амфитриона мощный В перси ее поразил треконечною горькой стрелою. Лютая боль безотрадная Геру богиню терзала! 395 Сам Айдес, меж богами, ужасный, страдал от пернатой. Тот же погибельный муж, громовержцева отрасль, Айдеса, Ранив у врат подле мертвых, в страдания горькие ввергнул. Он в Эгиохов дом, на Олимп высокий вознесся, Сердцем печален, болезнью терзаем; стрела роковая 400 В мощном Айдесовом раме стояла и мучила душу, Бога Пеан врачевством, утоляющим боли, осыпав, Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни. Дерзкий, неистовый! он не страшась совершал злодеянья: Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих! 405 Но на тебя Диомеда воздвигла Паллада Афина. Муж безрассудный! не ведает сын дерзновенный Тидеев: Кто на богов ополчается, тот не живет долголетен; Дети отцом его, на колени садяся, не кличут В дом свой пришедшего с подвигов мужеубийственной брани. 410 Пусть же теперь сей Тидид, невзирая на гордую силу, Мыслит, да с ним кто иной, и сильнейший тебя, не сразится; И Адрастова дочь, добродушная Эгиалея, Некогда воплем полночным от сна не разбудит домашних, С грусти по юном супруге, храбрейшем герое ахейском, 415 Верная сердцем супруга Тидида, смирителя коней".

Так говоря, на руке ей бессмертную кровь отирала: Тяжкая боль унялась, и незапно рука исцелела. Тою порою, зревшие все, и Афина и Гера Речью язвительной гнев возбуждали Крониона Зевса; 420 Первая речь начала светлоокая дева Афина: "Зевс, наш отец, не прогневаю ль словом тебя я, могучий? Верно, ахеянку новую ныне Киприда склоняла Ввериться Трои сынам, беспредельно богине любезным? И, быть может, ахеянку в пышной одежде лаская, 425 Пряжкой златою себе поколола нежную руку?"

Так изрекла; улыбнулся отец и бессмертных и смертных И, призвав пред лицо, провещал ко златой Афродите: "Милая дочь! не тебе заповеданы шумные брани. Ты занимайся делами приятными сладостных браков; 430 Те же бурный Арей и Паллада Афина устроят".

Так взаимно бессмертные между собою вещали. Тою порой на Энея напал Диомед нестрашимый: Зная, что сына Анхизова сам Аполлон покрывает, Он не страшился ни мощного бога; горел непрестанно 435 Смерти Энея предать и доспех знаменитый похитить. Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая; Трижды блистательный щит Аполлон отражал у Тидида; Но, лишь в четвертый раз налетел он, ужасный, как демон, Голосом грозным к нему провещал Аполлон дальновержец: 440 "Вспомни себя, отступи и не мысли равняться с богами, Гордый Тидид! никогда меж собою не будет подобно Племя бессмертных богов и по праху влачащихся смертных!"

Так провещал, - и назад Диомед отступил недалеко, Гнева боящийся бога, далеко разящего Феба. 445 Феб же, Энея похитив из толпищ, его полагает В собственном храме своем, на вершине святого Пергама. Там Анхизиду и Лета, и стрелолюбивая Феба Сами в великом святилище мощь и красу возвращали. Тою порой Аполлон сотворил обманчивый призрак 450 Образ Энея живой и оружием самым подобный. Около призрака Трои сынов и бесстрашных данаев Сшиблись ряды, разбивая вкруг персей воловые кожи Пышных кругами щитов и крылатых щитков легкометных. К богу Арею тогда провещал Аполлон дальновержец: 455 "Бурный Арей, мужегубец кровавый, стен разрушитель! Или сего человека из битв удалить не придешь ты, Воя Тидида, который готов и с Кронидом сразиться? Прежде богиню Киприду копьем поразил он в запястье; Здесь на меня самого устремился ужасный, как демон!"