Цветы к сентябрю - Николай Станишевский

Меня вновь заколотило, я почувствовала, как закружилась голова. Где-то глубоко, на самом дне моего желудка, от станции отправления тронулся поезд, мерно покачивая вагонами и отстукивая колёсами попадающиеся на стыках стрелки. Состав уходил вдаль, в чёрную, бездонную пустоту, и к последнему вагону были прицеплены мои внутренние органы. Они тянулись за поездом туда, где не имелось пределов и границ. В предчувствии чего-то тяжёлого и неизбежного.

Удивительно, но отец, даже не повернув головы, понял моё состояние.

— Не стоит так нервничать, Джина, — глухо сказал он, и его голос показался мне пустым и бесцветным, как лишённая хлора вода. — Ничего жуткого я тебе рассказывать не собираюсь. Всё это время ты хотела узнать правду, а сейчас такой случай представился. Верно?

Я промолчала. Он, похоже, расценил мой жест, как знак согласия.

— Договорились, — он сделал паузу, и я подумала, что ему тоже нелегко говорить об этом. — Начну с самого необычного. Какой сейчас год?

— Две тысячи второй, — удивилась я.

— Вот именно. А совсем недавно я находился в три тысячи втором…

У меня перехватило дыхание, и невольно открылся рот. Потом первое потрясение прошло, и удивление сменилось гневом. Получается, что этот человек пришёл сюда не за тем, чтобы восстановить цепь потерянных звеньев моей Памяти, а для того, чтобы просто заморочить мне голову!

Только с какой целью?

Очевидно, я шумно засопела, потому что отец сказал:

— Подожди возмущаться, Джина. Согласись, в глубине души ты всё равно хочешь услышать эту историю до конца. Давай, ты меня спокойно выслушаешь, а потом уже будешь делать выводы.

Странно, но теперь я почувствовала, что передо мной — отнюдь не шарлатан. По крайней мере, он знает мой характер и чувствует перепады моего настроения.

— Хорошо, — согласилась я.

Отец тяжело вздохнул. Наклонив голову, он слегка ссутулился, и на мгновение показалось, что мне действительно знаком этот облик, я непременно видела его ранее. Не раз и не два, а много больше.

— Твоя мама умерла, когда тебе было восемь лет, — голос прозвучал сдавленно, и в нем слышалась такая скорбь, что я вздрогнула и почувствовала, как учащённо забилось сердце. Подозрения о том, что этот человек лгал, рассеивались с каждой минутой.

Он достал из кармана носовой платок, высморкался и продолжал:

— Что поделаешь, жизнь сплошь состоит из неприятных моментов. Мы остались вдвоём, и, конечно, я не мог дать тебе того тепла и ласки, которые даёт женщина. У меня все время было слишком много работы…

— А чем ты занимался? — я внезапно перебила его, даже не заметив, как перешла на «ты».

— Я возглавлял секретную группу учёных, работавших при правительстве. Мы проводили эксперименты по перемещению во времени. К тому моменту на планете установилась строгая иерархия власти, естественно, никто не хотел её терять. Нашей задачей было изучение будущего и выяснение состава правительства в последующие его периоды. Нужно было найти момент возможного государственного переворота, который мог привести к смене действующих лиц в политике, вырвать его из истории, вырезать, словно рудиментарный придаток, удалить, как аппендицит!

Он немного помолчал, и по тем еле различимым звукам, которые до меня донеслись, я поняла, что ему неприятно об этом говорить. Я не стала больше задавать вопросов, чтобы больше не прерывать его. Теперь во мне проснулось любопытство.

— Но меня лично интересовала ещё одна проблема — прошлое. То, что уже было, гораздо легче понять и оценить, нежели то, чего ты ещё не видел и даже не представляешь, что там может быть. Не скрою, финансовые махинации имели место — ведь я, как руководитель, занимался распределением средств, которые нам выделяли. Для моих опытов требовалось совершенно другое оборудование, и на него тоже нужны были деньги!

Но… это уже не имеет значения. Важно, что я достиг того уровня, которого хотел, я нашёл принцип разделения временных полос, сумел научиться управлять ими, перемешивать, тасовать, словно колоду игральных карт. В тот момент это было для меня величайшим удовлетворением!

В принципе, я всегда старался добиваться того, что задумал, такая уж у меня натура. Я, например, считаю, что нет людей, которые НЕ МОГУТ чего-то достичь, есть такие, которые просто НЕ ХОТЯТ что-то делать!

«Моя догадка была правильной, — мелькнуло у меня в голове. — Он привык достигать намеченной цели, невзирая ни на что…».

Отец словно прочитал мои мысли и улыбнулся.

— Кстати, ты точно такая же упрямая и целеустремлённая, ведь ты — моя дочь. Этому я учил тебя с самого детства. Но… мы немного отвлеклись.

Итак, выход в прошлое я нашёл. Теоретически. Оказалось, что для полного завершения эксперимента всё-таки необходим живой человек. Подходящей кандидатуры у меня не имелось, и я опять начал нервничать. И тут неожиданно свои услуги мне предложила ты.

— Я?

— Да, именно ты. Причём, ты упорно на этом настаивала. Причина, правда, у тебя была немного странная — ты рассказала, будто видела сон, из которого ты узнала, что скоро встретишь свою настоящую любовь. То есть, того мужчину, который будет, первым и, возможно, единственным в твоей жизни. Все женщины в душе так романтичны…

— А ты?

— А что я? — отец снова вздохнул. — Я, наверное, тоже. Иначе бы я никогда не стал подвергать риску родную дочь.

— Сколько мне было лет?

И сколько же лет тогда мне сейчас?

— Девятнадцать. Самый расцвет беззаботной молодости и желания любить. Долго, красиво и полноценно. В итоге, ты настояла, и я тебя туда отправил. Самое интересное, в тот момент я ощущал удивительное спокойствие, видимо чувствовал — с тобой ничего не случится.

Ты вернулась рассеянная, задумчивая и крайне замкнутая. На все мои расспросы отвечала без особой охоты, тускло и однозначно, мне ничего не удалось от тебя добиться, кроме того, что люди двадцать первого века практически ничем не отличаются от людей тридцать первого, даже носят почти такую же одежду. Мне стало грустно — неужели за тысячу лет развития цивилизация так и не сдвинулась с места? Ты поспешила успокоить меня, что мало с кем общалась, потому как в том месте, где сейчас находится наш дом, практически никто не живёт. Тогда я предложил тебе отправиться подальше, например, в центр густонаселённого города. Эту идею ты отвергла сразу, объяснив, что тебе очень понравилось именно то место, где ты была. И попросила снова направить тебя туда, только на несколько дней позже. Я не стал возражать — я слишком любил тебя и с детства привык исполнять твои капризы. По-видимому, это и называется синдромом потерянной матери…

Он тяжело вздохнул, достал из кармана сигарету и нервно повертел её между пальцев.

— Наверное, здесь нельзя курить? — спросил он, обернувшись ко мне в первый раз за все это время.

— Кури, — я почувствовала, что на моем лице появляется дурацкая улыбка. — Только открой форточку. А пепел можно стряхивать в цветочный горшок, я слышала, его иногда используют, как удобрение.

Отец улыбнулся и прикурил от миниатюрной, изящной зажигалки. Выпустив струйку голубоватого дыма, он вновь отвернулся к окну.

— Я вторично отправил тебя в этот мир. Получилось лучше, ты вернулась не такая грустная и задумчивая. Рассказывала, что познакомилась с девушкой примерно твоего возраста, что её зовут Дженни, и вы почти подружились. Я понял, что мой эксперимент набирает силу, и уже готовил материал для твоего нового задания…

Он выпустил ещё одну струйку и умолк. А я сидела на кровати и начинала понимать, что как бы я этого не хотела, я все равно ему верю. Не может человек так долго притворяться и лгать, придумывая всяческие небылицы. Да и зачем ему это? Если бы игра затевалась с какой-то корыстной целью, то оно ещё понятно. Возможно, у меня где-то всё-таки припрятано несколько миллионов? Я представила длинные ровные ряды туго перетянутых банкнот и улыбнулась.

Нет, определённо всё это чепуха!

Если бы я была настолько богата, вряд ли бы я передвигалась без охраны! А в тот злополучный день я была в машине одна…

Щёлкнул дверной замок, и на пороге возникла улыбающаяся Полли.

— Мистер, — елейным голоском прощебетала она. — Наверное, на сегодня вполне достаточно. Её не стоит слишком утомлять, она ещё слаба. Думаю, если вы продолжите завтра, ничего страшного не случится. Тем более, дорогу вы уже знаете.

— Да, да, конечно, — отец смущённо засуетился и выкинул окурок в открытую форточку. — Ни в коем случае сейчас нельзя делать ничего такого, что может отрицательно сказаться на здоровье Джины! Доченька, мы побеседуем завтра! И послезавтра тоже! Теперь впереди у нас много дней, а, раз уж нам суждено было встретиться, у меня лично нет никакого желания расставаться. Отдыхай, набирайся сил, продуктов я тебе привёз, они там, внизу, тебе их потом передадут…