Не причиняя зла (СИ) - Узун Юлия

— Вы же Розали, правильно?

Девушка стукнула себя по лбу.

— О, прости. Мне Сергей сообщил о тебе, но я имени не запомнила. — Она впустила меня в дом, и сразу провела на кухню, говоря без остановки. — А когда у тебя двухлетнее недоразумение, информация приходит и моментом выходит из головы.

Я подошла к стулу с металлическими ножками и отодвинула, чтобы сесть.

— Чай? — очень громко спросила Розали. Должно быть, это от волнения.

Я кивнула. Розали поставила чайник и села напротив меня. Она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут заметила своего ребёнка, стоящего в проёме двери. Он обнимал косяк и пялился круглыми глазенками на незнакомую тётю.

— Райан, прошу тебя, иди и порисуй.

— Не хочу, — чётко поставленной речью ответил мальчик. Для двухлетнего ребёнка, он очень хорошо произносил слова.

— Ну, тогда построй железную дорогу.

— Нет!

— Ладно. — Розали поднялась со стула и устало сказала: — Я включу компьютер, но не больше, чем на час.

Райан запрыгал. Он поднял свои пухлые ручки вверх и, громко крича «Да!», побежал по лестнице вверх.

Я тихо сидела, слушая, как закипает чайник. Розали вернулась в кухню уже без спортивной кофты. Белая майка подчеркивала ее худобу, а грудь делала очень маленькой. Девушка заметно вспотела, хотя мне было прохладно. Обычно, если люди нервничают, потеют. Мне стало неловко и неуютно от того, что, возможно, вторглась на привычную территорию.

Розали хлопотала вокруг стола, без конца потирая лоб. То ли просто думала, то ли что-то вспоминала.

Когда она, вдруг, начала вытаскивать еду из холодильника, я запротестовала:

— Не надо! Я не голодна.

Она остановилась.

— Ни за что не поверю. Дорога из Оттавы через Брэндон длинная. Ты должна поесть, а потом, я покажу тебе комнату. У меня пустует одна, на первом этаже. Там раньше была кладовка, но папа… — Она погрустнела. Я не стала спрашивать, где ее папа или что с ним. Если Розали захочет, сама скажет. А пока, и так догадалась, что с ним не все хорошо. — Папа, — продолжала она, — переделал ее под комнату. Я еще не успела придумать, что с ней делать. Но ты пока можешь занять ее. Там есть диван и шкаф.

— Спасибо.

Розали расставила еду на столе, налила чай и села, глядя на меня.

— Сергей сказал, что ты хорошая знакомая его друга Дениса.

— Да, это так.

— Вообще, это так интересно — путешествовать по миру. Я была только в России. — Розали мечтательно улыбнулась одними губами. Похоже, воспоминания у нее о России только хорошие. — Я училась в одном университете с Сергеем. Мы встречались. Потом я забеременела и вот… вернулась в Уинклер. А Сергей там.

— Трудно, наверное, жить вдали от любимого человека?

— Очень трудно. Но у нас пока нет другого выбора. — Она вдруг оживилась. — Я очень рада, что ты погостишь у меня. Когда Сергей спросил, смогу ли я принять у себя девушку… не могу передать словами, как я была счастлива.

Я улыбнулась. Это было приятно услышать.

— Я, знаешь, очень устаю с Райаном. Я даже… у меня просто нет времени на подруг, Илеанна.

Розали была похожа на одну из женщин-домохозяек из телевизионного шоу, которая не знает сна и отдыха. Для нее главное, чтобы ребёнок был сыт, одет и в доме было чисто. Она не станет жаловаться на жизнь и спокойно вынесет все капризы своего чада. Однако стоит ему заснуть, она пойдет на кухню, выпьет успокоительное и будет терзать себя за муки, которые выпали на ее голову. Такие женщины обычно несчастны. Но они никогда не выдадут своих истинных чувств.

Я же отличалась от нее. Я считала себя вполне счастливым человеком, несмотря на нюансы. И с первой минуты нашего знакомства, мне было жаль ее. А себя я ненавидела. Потому что моя жизнь всегда была лишена естественных трудностей. Я сама их себе теперь создаю.

— У тебя нет чемодана? — удивлённо спросила Розали, когда я вошла в комнату и сняла рюкзак.

— Нет. Я не привыкла путешествовать с… баулами, — пошутила я. И Розали рассмеялась так весело, что и я подхватила.

— Я представила тебя с… торбами и котомками. Да это и не важно!

— Розали? — позвала я, когда Розали стояла в дверях, чтобы уйти. — Спасибо тебе.

— Живи, сколько хочешь, — прозвучал искренний ответ. Потом она оставила меня одну, отдыхать.

***

Россия, г. Энгельс

Саратовская область

2017 год

Я очнулась в машине. Но не в Колькиной машине. И скорость явно превышала норму.

Я старалась не делать резких движений. Для начала нужно было вспомнить, что произошло. У меня не болел затылок, так что ясно — меня не оглушили. Крови я нигде не видела, на лице не ощущала. Было чувство, что я в полном порядке. Тогда, как я отключилась? Алкоголь — всего пара стопок водки — не мог меня вырубить.

Закрыв глаза, я пыталась воспроизвести последние события в голове.

Вот мы в гардеробной караоке-бара. Колька помог надеть куртку, я перекинула сумку через плечо… тут я опомнилась. Сумка! Но она была на месте. Ремешок по-прежнему был перетянут через плечо.

Продолжаю вспоминать. Василиса, напевая песню, которую спела в караоке на сто баллов, схватила Камиллу под ручку и вышла. Тарас давно ждал в машине. Их голоса стихли. Я стояла перед зеркалом. Гардеробщица вышла. Выйти на улицу я не успеваю, так как меня хватают за запястье. Я не увидела лица. Не успела. Запах… о, черт! Меня отключили хлороформом.

Очевидно, что меня не могут изувечить, потому что я нужна отцу в целости и сохранности.

Сердце подпрыгнуло в груди. Я повернула голову влево и сразу узнала Махмуда — человека отца. Как, черт возьми, он меня нашел?

— Очнулась, ципа? — с гадкой ухмылкой обратился ко мне Махмуд.

— Куда вы меня везете?

— А разве не понятно? Домой. К папе.

Вот я и попалась. Утратив бдительность, я легко стала добычей. Хорошо. В эту ловушку я попала. Но я не доеду до дома, потому что должна найти возможность сбежать. Пока машина была в движении, я не могла этого сделать, но рано или поздно им придется остановиться. А если я прикинусь дурочкой и помогу машине остановиться?

Я улыбнулась Махмуду.

— У меня сушняк.

— Что?

— Votka içmiştim ben!* (тур.: Водку пила!) — крикнула я очень грубо в лицо. — Herkes çay, kahve, meyve suyu içiyor. Ama ben votka içtim. Anlıyor musun?* (тур.: Все пьют чай, кофе, сок. А я водку пила. Понимаешь?)

— Ne içtiğini umrumda değil, kızım inanki hiç* (тур.: Поверь, дочка, меня мало интересует, что ты пила) — Ответ вернулся ко мне в той же интонации.

Вот сукин сын!

Мы проехали два перекрестка. Пошел дождь. Я облизнула губы, глядя на появляющиеся капли на стекле. Это не обман, я в самом деле хотела пить. И я заныла, как пятилетняя девчонка.

— Ama çok susadı-ım ya lütfe-en* (тур.: Но я очень хочу пить. Пожалуйста).

Махмуд не отреагировал. Я ныла до тех пор, пока он не велел остановиться у магазина, где я срочно захотела пописать. Махмуд с заметным недоверием приставил ко мне человека, который сидел на переднем сиденье. Тоже турок. Большой, мускулистый, способный пальцем вбить гвоздь в стену, и с небольшим брюшком он внушал страх.

Я вошла в крохотный туалет магазинчика и осмотрелась. Ну и как я собралась бежать? Стены здесь не имели окон. В углу стояла грязная швабра. Но если даже я садану ею громилу, то это все равно, что веточкой махнуть.

Был бы интернет, чтобы написать Дену. Он бы подсказал.

— Эй, у тебя там трубу прорвало? — крикнул в дверь здоровяк.

Я начала имитировать рвотные порывы.

— Мне водка боком вышла. Плохо мне! — вернула ответ. «А этот тип не плохо по-русски шпарит», — отметила про себя.

Наконец, я толкнула дверь в кабинку. Хоть пописаю прежде, чем меня отвезут «на погибель». Закончилось мое путешествие, сокрушенно подумала я и закинула голову к потолку, чтобы попросить у какого-нибудь Бога снисхождения. И кто бы ни был тот Бог, он однозначно существует. Мое лицо расплылось от счастья.