Красивый, богатый, свободный… - Никки Логан

– Это ты пытаешься воссоздать в своих ра ботах?

Таш действительно склонна видеть вещи одновременно экстрасенсорно и творчески. И пытается воплотить это в своих работах.

– У меня нет проблем с восприятием. Возможно, мои работы передают то же самое, да.

Она никогда не задумывалась об этом раньше.

– Мы все еще говорим о рыбе?

– И о людях тоже. Люди, в частности, зависят от контекста.

– Как ты воспринимаешь меня? Хорошо, перефразирую. Как ты воспринимаешь меня в разных контекстах?

Таш заставила его ждать, делая вид, что думает об этом. Но она достаточно размышляла об Эйдене, поэтому комментарии прозвучали вполне естественно.

– В своей профессиональной сфере ты самонадеян, решителен и нетерпелив. Гениален, конечно, но склонен к жестокости, если чего-то добиваешься.

Эйден не выглядел недовольным таким описанием, вероятно, она это предвидела.

– В общении ты хорош, прекрасный собеседник. Щедр на время и деньги, в основном ведешь себя непринужденно.

– Ты еще не видела меня у «Максима».

– Это больше работа, чем общение.

Эйден согласился.

– К матери своей ты относишься покровительственно, но напряжен, хотя и уязвим, как никогда. С отцом ведешь себя, как и положено сыну, уважительно, но разочарованно.

– Разочарованно?

– Будто хочешь, чтобы он убрался с дороги, и ты управлял компанией самостоятельно.

Эйден нахмурился:

– Это неверно.

– Язык твоего тела говорит иначе.

– Я люблю отца.

– Верю.

Да, теперь еще предстоит увидеть его в ситуации настоящего общения с отцом. Их встречи до сего момента не лишены подтекста.

– Вы оба не обязательно взаимоисключение.

Эйден подошел ближе.

– Как насчет того, когда я с тобой?

– Я уже сказала, ты хорош.

– Не в общении. С тобой наедине.

Эйден наклонился к ней, но тут на лестнице раздался плач малыша.

– Как ты воспринимаешь меня теперь?

– Как акулу, – выпалила Таш первое, что пришло на ум. – Кружащую вокруг. Оценивающую. Сверкающую зубами ровно настолько, чтобы напомнить мне о них. Ни на мгновение не отрывающую глаз от меня. Неумолимую. Каждое движение стратегически спланировано.

Эйден одарил ее язвительной улыбкой.

– Тем не менее ты не уплываешь прочь.

– Акулы интересны, пока страшны. Вся эта опасность, сила, обещание. Блефует она или нет?

Его губы находились на расстоянии ее вдоха.

– Определенно нет.

– Ты очень уверен в себе, – шепнула Таш.

– Подозреваю, ты не это хотела сказать. Тебе не нравится уверенность?

– Нравится. Даже очень. Но я не доверяю ей априори.

– Объясни.

– Заслуженная, естественная уверенность подкупает, наигранная, деланая утомляет.

Кайл, как оказалось, пустой хвастун. Когда акции упали, а это было важно, он спасовал. Хвастун питает отвращение к уверенности других.

– Ты не думаешь, что моя уверенность оправданна?

– Возможно, все это показное.

Но это не так. Она знала.

– Как и твоя, хочешь сказать?

– Думаешь, мне не хватает уверенности?

– Разве не так?

Таш взвесила следующий шаг.

– Я закаляю ее.

Это стерло внешний лоск с его взгляда впервые за весь день, и у нее возникло ощущение, что он на мгновение действительно разглядел ее.

– Зачем?

Этой историей она могла поделиться лишь частично. Стоит ли начинать.

– Не всем нравится уверенность.

– Мужчинам, ты имеешь в виду? Ты что, отключаешь ее?

– Регулирую.

Отец научил ее этому, придавая особое значение скромности. Неумение Таш соблюдать скромность приводило его в бешенство. Пришлось быстро выучиться.

– Я тоже время от времени регулирую. Возможно, мы похожи больше, чем я подозревал.

– Я думала, что напоминаю тебе отца.

– Его тоже. Ты уверена, что не ребенок, похищенный эльфами из моей семьи?

По спине, как подводная дрожь, побежали мурашки, но Таш избежала комментариев с прибытием молодой мамы и малыша, плач которого они слышали раньше с винтовой лестницы.

Эйден отошел от нее с явным сожалением.

– Ты закончила свои рисунки?

– Пытаешься оставить меня в покое?

Эйден приобнял ее рукой и рывком поднял на ноги.

– Я хочу отвезти тебя туда, где ты сможешь спустить всю свою уверенность с поводка.

– Что ж, вполне уместно. – Эйден задохнулся, плюхаясь на спину рядом с ней, его грудь вздымалась, кожа была влажной от пота.

Таш взглянула на него:

– Ты странный человек, Эйден Мур.

– Потому что люблю водные велосипеды?

Она стянула промокшие брюки. Пришлось пробираться по воде к взятому напрокат водному велосипеду.

– Ты выбрал водный велосипед в качестве дуэльного оружия!

– Я, бывало, приходил сюда на семейные праздники и состязался в скорости с кузенами. Это семейная традиция.

Ее сердце слегка забилось при мысли, что он счел ее частью семьи. Опасная мысль.

– Угу. Так что ты подтасовал колоду.

– Полностью. Я должен был прикрыть свою задницу на случай, если ты была королевой водных велосипедов Запада.

– Я была королевой водных велосипедов Запада.

– Я все равно победил.

– У твоего велосипеда не было пробоины. И ноги у тебя как стволы деревьев.

Они бессмысленно препирались еще какое-то время, и их спор снова закончился смехом.

– Спасибо, что отобрала у меня телефон, – сказал Эйден, серьезно рассматривая два пухлых облака в голубом небе.

– Всегда пожалуйста. А как ты без него?

– Лучше я сто лет себя не чувствовал.

Такая мимолетная вспышка уязвимости заслуживала награды.

– Ну, спасибо за гонку на водных велосипедах. Приятно, когда ты в состоянии выложиться на сто процентов.

– Однако ты все равно проиграла.

– Едва ли.

Таш протянула руку и стукнула его, целясь в живот, но натолкнулась лишь на жесткие натренированные мышцы под мокрой рубашкой, на ощупь такие же приятные, как и на вид.

– Серьезно, почему ты не приложила к этому все усилия?

Это не было осуждением, просто любопытством.

– Люди, как правило, не любят, когда другие выделяются.

– Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то за свои деньги давал мне размяться по полной? Не поверишь.

– Может быть, никто не хочет перечить богатому парню?

– Ты перечишь мне ежедневно.

– Мне наплевать на деньги. Или власть. Или сексуальные дорогие костюмы. Но другим не наплевать. Может быть, твои кузены просто позволяли тебе победить в гонках, когда ты был маленьким.

– Ерунда!

– Это отец научил тебя умалять собственные активы?

Каждая ее частичка напряглась. Это слишком для послеполуденного отдыха. Эйден настаивал, не обращая внимания на ярко выраженный язык ее тела.