Синдром пустого гнезда - Вера Колочкова

– Нет, Ира… Это все, наверное, не для меня… Я Сергея любила, люблю и всегда любить буду. Я не смогу…

– А я разве тебе говорю – разлюби? Я ж говорю, что это для дела надо! Для сохранения семьи!

– Да для какого сохранения, ты что? Когда это измена семью сохраняла?

– Ну, измена сама по себе, может, и не сохраняла, а женская виноватость сохраняла. Я по себе знаю.

– А ты, значит…

– И-и-и, милая… Да ты знаешь, какую я с моим Пашей жизнь прожила? Он только с виду тюфяк тюфяком, а на самом деле ходок еще тот… И я, бывало, по первости так же плакала. А потом поняла одну простую вещь: мужики гуляют лишь тогда, когда на их частную собственность в виде законной жены никто особо не посягает. Сидит эта частная собственность дома, ждет, волнуется да бросается от окна к окну в ожидании подгулявшего мужа. Как ей, по его разумению, и положено. И я тоже, помню, поначалу то слезливыми упреками исходила, то с кулаками на него бросалась. А потом будто прозрела…

– И что? Любовника завела?

– Ну, не то чтобы любовника, а так… Был один случай, в общем. У Паши моего как раз на стороне роман был, и я переживала страшно. И тут вдруг, представляешь, иду по улице, а навстречу – мой бывший одноклассник. То да се, слово за слово. В общем, позволила я себе, загуляли мы с ним по полной программе. Помню, иду домой, вся насквозь виноватая, и вдруг чувствую – обиду на мужнину измену как корова языком слизнула! Виноватость, она обиду напрочь сжирает. Пришла домой – улыбаюсь… Пашка пришел за полночь, весь в духах и помадах, а я опять улыбаюсь! Ух, как его тогда за живое задело! Мигом про свой роман забыл!

– А… куда потом одноклассник делся?

– А бог его знает! Мы больше и не встречались. А зачем? С Пашей у нас потом такая любовь началась… Так что я тебе верное дело советую – приобрети себе такую же виноватость. Хорошая штука, всегда выручает.

– Нет, я так все равно не смогу… В смысле, изменить не смогу.

– А кто тебе говорит, что обязательно в койку прыгать надо? Тут главное – не койка. Тут главное – чтоб твой Сергей почуял, что ты перед ним вроде как виноватая.

– Ты хочешь сказать, надо просто притвориться, да? Роль сыграть? Будто у меня что-то было?

– Не-е-е, матушка… Виноватость, ее никак не сыграешь, потому что она из самой женской сути идет…

– Постой, я опять не понимаю! А где я тогда ее возьму, эту виноватость?

– Где, где! Сама организуй! Найди мужичка покрасивше да продефилируй с ним на виду у мужа! Будто случайно! Вот тебе и виноватость, и расхлебывайте ее потом вместе сколько угодно!

– Хм… Легко сказать – найди мужичка… Где я тебе его найду? Я же на службу не хожу, я все больше по домашнему хозяйству…

– Ну, это проблема разрешимая. Если хочешь, я тебе кого-нибудь для такого дела приспособлю. Хочешь?

– Не знаю, Ир… Говорю же – не для меня все это. Я никогда в такие игры не играла.

– Значит, пора начинать. Время пришло, значит. Если будешь сидеть в своем домашнем хозяйстве сложа ручки да слезы лить, точно мужика уведут! А вообще – сама думай… Мое дело – предложить, твое – отказаться.

– Хорошо. Я подумаю, Ир.

– Только не долго думай. В этом деле, как в кино говорят, промедление смерти подобно. Ты дай-ка мне номер своего мобильника на всякий случай. Если выпрыгнет вариант стоящий, я тебе тут же звякну…

– Ты почему ничего не ешь? Худеешь, что ли?

От его вопроса Диана вздрогнула, повернула голову от иллюминатора, посмотрела так, будто проткнула насквозь синей иголкой взгляда. Так смотрит человек, которого вытащили врасплох из внутренней обиженной неустроенности – немного испуганно, немного злобно, немного с морозцем. Десятая доля секунды отведена на демонстрацию этого коктейля, но, чтобы слегка оторопеть, хватает. Интересно, чего она опять в своей голове крутит, какие фантазии выстраивает? Нет, с ней и впрямь не соскучишься.

– Прости… Что ты сказал? Я не расслышала…

– Почему ничего не ешь, я спрашиваю? Рыба, между прочим, вполне приличная.

– А, рыба… Нет, я есть не хочу. Я в самолете никогда не ем. Меня тошнит. Если хочешь, бери мой обед.

– А о чем ты сейчас думала? О чем-то плохом, да?

– Почему ты так решил?

– Да у тебя такое лицо было… Нехорошее. Будто ты застрелить меня хотела.

– Правда? Хм… Странно… С чего это мне вдруг захочется убивать отца своего будущего ребенка…

– Диана! Ты опять?! Мы же договорились!

– Не знаю, не знаю. Я лично с тобой ни о чем не договаривалась.

Грузная пожилая женщина, сидящая впереди них, вдруг заерзала в своем кресле и обернулась назад, окатив Сергея красноречивым осуждающим взглядом. Вроде того – носит же земля-матушка таких подлецов, прости господи… Наверное, у него в этот момент образовалось очень смешное выражение лица, потому что плечи Дианы дрогнули и голова запрокинулась назад от тихого, с трудом сдерживаемого смеха. Она даже пискнула немного в попытке его сдержать – оно и понятно, зачем же подвергать обидному осмеянию такое искреннее проявление женской солидарности!

Слава богу, подкатила со своей тележкой бортпроводница, и женщина отвернулась, захлопотала со своими пластиковыми коробками, оставшимися от обеда. Сергей с облегчением откинулся на спинку кресла, повернул голову в сторону Дианы. Она все еще смеялась, сотрясая худыми плечиками и волосами-перышками. Показалось ему – нарочито долго. И смех уже не был похож на смех. Скорее на плач.

– В следующий раз она вытолкнет меня в иллюминатор… – наклонившись к самому уху Дианы, тихо проговорил Сергей, – учти это, пожалуйста. Иначе останешься без шефа. Придется новую работу искать…

– Не бойся, не вытолкнет. Я же с тобой. Я всегда буду с тобой рядом, Сережа. Всю жизнь.

– О господи…

Он вздохнул, закатил глаза к потолку и уже набрал в грудь воздуху, чтобы добавить к этому «о господи» какую-нибудь расхожую фразочку типа «когда ж это все кончится, наконец» или прежнюю – «мы же с тобой договорились», но вдруг замолчал. Не захотелось вдруг ничего такого говорить. Противно стало. Он же мужик, а не записная кокетка, чтобы жеманиться подобными фразами. Надо смотреть правде в глаза, надо отдавать себе полный отчет – все-таки ужасно приятно, когда к тебе с таким упорством навязываются… Нет, он вовсе не собирается растекаться киселем перед этой навязчивой юностью, но все же приятно, черт возьми! Как ни крути, а ужасно приятно, какая бы подоплека под этой навязчивостью ни была!

– Диан, я вот все никак в толк не возьму… Ты мне скажи честно – зачем я тебе? Не бойся, я пойму…

– Я люблю тебя.

– Не ври, девушка.

– Почему ты мне не веришь?