Удача игрока - Джульет МакКенна

– Стало быть, тебе нужны мы с Греном. – Озорство притаилось в глубине Сорградовых глаз. – Возможно, дело будет стоящим, если сойдемся в цене.

Его веселье действовало мне на нервы, и я вдруг сообразила, что никогда толком не знала, почему эти двое в свое время покинули горы.

– Мы не наткнемся на толпы людей, желающих освежевать вас ради награды за вашу шкуру, нет? – строго вопросила я.

– Нет, пока мы избегаем некоторых мест. – Сорград вновь задумчиво уставился в пустой кубок.

Я налила ему еще вина.

– Дай мне подумать, – сказал он наконец. – Мне нужно будет поговорить с Греном.

– Приходите ко мне завтра утром. Я покажу вам книгу.

Я повернулась к сцене, где танцовщицы снова завлекали публику своими подвязками. Бесполезно давить на Сорграда; он даст ответ в свое время, а Грен сделает то, что посоветует старший брат. Грен мало чем утруждал свою голову, хватаясь за жизнь с рвением, которое часто переходило в безрассудство. Наверно, поэтому они и оставили горы: Грен что-то натворил, не подумав о последствиях, и братьям пришлось убраться. Скорее всего они направились в Лескар, как все изгнанники этого мира. Склонность Грена к непредвиденной жестокости в жизни наемника оказалась преимуществом, а не помехой, какой она была бы в любом другом месте, поэтому братья, вероятно, и остались в Лескаре, видя богатую поживу, которую можно извлечь из бесконечного круговорота междоусобных войн.

Танцовщицы уступили сцену актерам, и вскоре я догнала действие маскарада. Скряга, задумавший жениться на деньгах нашей героини, похитил ее и заставлял работать судомойкой, пока она не согласится.

– Почему он просто не трахнет этого глупого цыпленка, чтобы ускорить дело? – недоуменно пробормотал Сорград.

– У нее не тот вид, чтобы отбиться от зимней простуды, – согласилась я.

Появились кухарка и экономка для еще одного из тех удобных маскарадных диалогов, где два действующих лица рассказывают друг другу о вещах, уже известных обоим.

– Вот тебе и ответ!

– Старик в «Слезах сиротки» тоже был импотентом. – Отклонившись назад, Узара выглянул из-за спины Грена. Вид у мага был озадаченный.

– Как правило, это соответствует маске с поникшим носом, – прошептала я. Сэдрин спаси меня от этих магов с их затворнической жизнью.

Следующими на очереди у садовых ворот были герой и героиня. Он всецело стоял за вызов Стражи, пусть, мол, арестуют старого негодяя.

– Первая разумная вещь, что я от него слышу, – с усмешкой прошептал Сорград. – Каждый честный горожанин всегда должен обращаться к Страже.

– Спорим на серебряную марку, что она не обратится?

Мои деньги остались в целости, так как наша героиня ответила с бесспорной правотой и убедительной театральностью, что никто не поверит, будто старый сквалыга не сунул палец в ее кошелек. Ее репутация будет погублена, и родители героя никогда не разрешат им пожениться. Я поманила служанку с вином, пока мы слушали обычную романтическую чушь, которая за этим последовала.

Я поймала себя на том, что думаю о Райшеде, тормалинском воине, о котором упомянул Сорград. Наши пути пересеклись, когда он преследовал Ледяных островитян по поручению мессира. Последние пару лет эльетиммы шныряли по тормалинскому берегу, грабили и убивали, добывая ценности, которые, как они надеялись, приведут их к погибшей колонии Кель Ар'Айена. Я охотилась за теми же ценностями, неохотно воруя их по приказанию Верховного мага.

Огонь внезапной страсти и чувственные наслаждения, которые за этим последовали, не были для меня чем-то новым, но настоящим удивлением стало острое чувство потери, когда Райшед вернулся к своему патрону. Вообще-то я не склонна чахнуть из-за мужчин или чего-то еще – руны разыграны, и я отправляюсь дальше, – но я начала подозревать, что мы стали единым целым не только между простынями. Когда случай и попустительство Верховного мага вновь свели нас вместе, я вдруг обнаружила, что иду на компромиссы и уступки, лишь бы нам с Райшедом не пришлось разлучаться. Я не обряжала свои чувства в надушенные, бессмысленные слова, как героиня, мечущаяся по сцене, но должна была наконец признать, что хочу быть с Райшедом, и не только до тех пор, пока конец года не аннулирует все сделки. По крайней мере я узнала, что Райшед также неравнодушен ко мне, – открытие, которое и обрадовало меня, и испугало.

Я посмотрела на искусственных влюбленных с лицами из дерева и краски и жизнями, вытащенными из маскарадного запаса ролей: благородный влюбленный, пропавший наследник, страдающая красавица, веселый плут, мудрый старик, комические ремесленники. Их затруднения и выходы из них подогнаны, как кусочки в детской мозаике, но не так складывалась жизнь для Райшеда и меня. Мы примирили мое кокетство и вынужденную нечестность в пути с его долгом присягнувшего знатному Дому в основном благодаря тому, что игнорировали эту тему, говоря по правде, но поиски хоть какой-то надежды на совместное будущее, долгое или нет, оказались чрезвычайно трудными. Что бы я ни говорила Сорграду, Соргрену, Верховному магу или Д'Олбриоту, именно на это нацелена вся моя нынешняя затея. Но это мой секрет.

Звучный голос Ниэлло привлек мое внимание к сцене, и я поняла, что два ремесленника предлагают выкрасть героиню из дома скряги – тогда наш герой сможет найти ее блуждающей по лесу и вернуть любящей семье.

– А что мне делать в лесу? – озадаченно спросил герой.

– Срывать цветочки, – с хитринкой в глазах предложил лунолицый клоун, показывая многозначительным жестом на рейтузы нашего героя, в которые определенно было что-то подложено. – Что еще делать весной молодому человеку?

Публика засмеялась.

– Сомневаюсь, что сокровище папули вернется домой непорочной, – заметила я Сорграду с притворным неодобрением.

Маскарад шумно катился по гладко проложенным путям: влюбленные гонялись друг за другом, то убегая за задник, то выскакивая на сцену вместе с клоунами, собакой, кухаркой и скрягой, и вызвали еще более громкий смех, когда в зрителей полетели двусмысленные остроты. Скряга совершил ошибку, пытаясь войти в свой дом через задние ворота в попытке помешать бегству героини; как полагается, он без штанов и в рубахе с развевающимися полами был прогнан своей собственной собакой. Воспользовавшись случаем, точильщик сперва освободил наследницу, а потом засунул свои сапоги под стол кухарки. Появились танцовщицы, чтобы охладить возбуждение чинным показом кружев и лодыжек, и пьеса закончилась выходом героя и героини из задника в свадебных одеждах; ее волосы острижены и положены на алтарь Дрианон.