Афера - Стивен Фрей

Все посмотрели на Смита. В этом зале редко обращались друг к другу по имени. Странно, но в привычку вошли официальные обращения, что, по-видимому, должно было свидетельствовать о серьезности происходящего.

Филипелли склонился над столом и прицелился пальцем в Смита.

— Состоянием, в котором пребывает ныне экономика, а это есть состояние силы и стабильности, наша страна обязана мне. Быть может, темпы роста ВВП и не назовешь космическими, но с тех пор, как в Овальном кабинете Белого дома находится президент Уоррен, инфляция упала с восьми процентов до двух. И знаете почему? Потому что я не побоялся выпустить пар из котла, поднимая процентные ставки и борясь с инфляцией. А вы все прятались у меня за спиной. — Филипелли с силой ткнул себя пальцем в грудь. — Теперь экономика стабилизировалась, инфляция практически сошла на нет, и я не дам ей возродиться! Я положил слишком много сил, чтобы избавиться от нее! — Филипелли выпрямился. Он чувствовал, что вот-вот взорвется, а это поставит в неловкое положение президента Уоррена. — Я не позволю вам превратить нашу экономику, работающую на простых людей, в инструмент удовлетворения интересов ваших приятелей с Уолл-стрит. — Филипелли произнес эти слова почти бесстрастно и положил ладони на стол.

Смит ненавидел Филипелли всеми фибрами души, но он не позволит этому типу спровоцировать себя. По крайней мере, здесь, в этом зале.

— Господин директор, — заговорил он все так же сдержанно, — давайте пренебрежем личными разногласиями и подумаем о стране. Давайте попытаемся поработать на благо...

— Не кормите меня этим калом! — оборвал его Филипелли. Войну нервов выиграл Смит. — Вас интересует одно, Уэнделл. Только одно. И это одно имеет имя. Уэнделл Смит. Меня тошнит от тебя, сукин сын ты эдакий! — Последние слова эхом разнеслись по большому залу, и Филипелли тут же пожалел, что они вырвались у него. Это была ошибка. Не следовало говорить такого.

Уэнделл Смит поднялся, вежливо раскланялся со всеми, кроме Филипелли, и молча направился к двери. Казалось, что с каждым его шагом оскорбительная выходка Филипелли раздвигала стены этого помещения. Еще немного, и она вырвется наружу, став достоянием гласности.

Директор проводил Смита взглядом, затем повернулся к оставшимися. По их лицам было видно, что они потрясены. А через несколько минут мониторы компьютеров растиражируют этот эпизод, и вот тогда-то наступит час расплаты. На сей раз он зашел слишком далеко.

Глава 7

Увидев Дженни, приближающуюся к нему в сопровождении владельца недавно открывшегося на Манхэттене модного французского ресторана «Ше Мартен», Фэлкон поднялся и пристально посмотрел на девушку. Платье на бретельках, едва прикрывающее колени, подчеркивало изящество фигуры и лишь слегка намекало на то, что находится под ним. Выглядела Дженни, как всегда, свежо и привлекательно. Фэлкон глубоко вздохнул. Надо держать себя в руках. Он не в любовницы ее берет, а в секретарши.

— Привет! — Подойдя к столу, она слегка чмокнула его в щеку.

— Привет! — Фэлкон вернул ей поцелуй, ощутив легкий запах приятных духов. — Выглядишь сногсшибательно. Новое платье? — Он повел Дженни в отдельную кабинку. Похоже, она немного нервничала, оказавшись в столь непривычной для себя обстановке.

— Что-что? — Дженни быстро огляделась, оценивая вид и звуки ресторана.

— Платье, спрашиваю, новое? — рассмеялся Фэлкон.

— Эта тряпка? — Дженни притронулась к ткани и посмотрела ему в глаза. — Ну, разумеется, новое, а вы как думали? Я все свои сбережения потратила на этот вечер. Каждый день меня, что ли, приглашают в шикарные рестораны красивые молодые банкиры? — Дженни помолчала и улыбнулась. — Шучу. Сбережения на месте. — Она слегка коснулась его руки. — Не будьте таким серьезным.

— С чего это ты взяла? — Фэлкон поймал себя на том, что не может оторвать от нее глаз. Нынче вечером Дженни выглядела еще красивее, чем запомнилась ему, — пока мэтр провожал их в кабинку, многие, глядя на нее, оборачивались. И он был доволен, что ресторан произвел на Дженни должное впечатление. Фэлкон отхлебнул виски. Не стоит сегодня пить слишком много. Иначе все только осложнится.

— Так вам нравится мое платье?

Фэлкон повернулся к ней, но, поглощенный своими мыслями, ответил не сразу.

— Эндрю! — Дженни снова прикоснулась к его руке.

— Да. Да, конечно, нравится.

— Ну и славно. А то ведь я заметила, что вообще-то мой гардероб вам не по душе. Это платье я купила, думая о вас.

— Что-нибудь выпьете, мадам? — перебил ее хозяин, явно торопясь вернуться в зал.

— Что я хочу выпить? — Дженни посмотрела на Фэлкона.

Она хочет, чтобы он сам выбрал ей аперитив. Странно, но ему это понравилось.

— Что выпить? Рене, пусть нам принесут бутылку бордо, того самого, что вы мне раньше рекомендовали.

Хозяин кивнул и быстро отошел.

Фэлкон сделал большой глоток воды.

— Спасибо, что прислали за мной машину в Нью-Брунсвик. — Дженни склонилась к нему. — На отца это произвело сильное впечатление, да и на соседей тоже.

— Что за ерунда, говорить не о чем. Просто решил, что тебе это понравится. У самого заехать времени не было, замотался с новой работой, а тащиться на поезде из Нью-Джерси — это ведь никуда не годится, верно?

— Я бы в любом случае приехала.

— Да, кстати, а водитель передал шампанское, которое я послал с ним?

Дженни кивнула.

— Только не спрашивайте, сколько я выпила, а то мне неловко будет.

Фэлкон ухмыльнулся. Так, стало быть, она уже приняла. То-то, когда она вошла в ресторан, ему показалось, что у нее не совсем твердая походка.

— Не надо так улыбаться. — Дженни подалась поближе к нему. — Вы сейчас похожи на кота, полакомившегося канарейкой. От такой улыбки не по себе становится.

Он перевел взгляд на ее безупречно накрашенные ногти. Дженни не похожа на других женщин. Она замечает только его одного, не смотрит, кто еще обращает на нее внимание. Дженни пришла сюда только ради него. И она кажется такой доступной, но это, как ни странно, делает ее еще более желанной.

— Не надо нервничать. — Эндрю снова вдохнул исходящий от нее аромат духов. На сей раз он был куда острее. Надо соблюдать осторожность. Он видит в ней друга, ничего, кроме друга. Любовная связь заведет его туда, куда бы ему не хотелось.

— Ваше вино, сэр.

Фэлкон обернулся.

— Да-да, конечно. — Он посмотрел на этикетку. — «Лафит Рашель». Отлично.

Дженни чуть отодвинулась от Фэлкона и улыбнулась паре, сидящей за соседним столиком. Дождавшись, пока официант разольет вино по бокалам, Фэлкон взглянул на спутницу:

— Ну как, нравится здесь?

— Очень нравится. Надеюсь, вам тоже. — Дженни соблазнительно изогнула бровь и подняла бокал. — За вашу новую службу. — Она опустила глаза. — Мне будет вас очень не хватать. Уже не хватает.

Фэлкон поднял бокал.

— За вас, Дженни. — Он чокнулся с ней. — Вы были отличной помощницей. Ужасно жаль, что все так кончилось и вам пришлось пройти через весь этот ужас.

Дженни отмахнулась и сделала глоток.

— Не думайте об этом. Я уже большая девочка. А Рида жаль. — Она помолчала. — Что же касается меня, то справлюсь как-нибудь. Найду новую работу.

— Между прочим, это одна из причин, по которой я пригласил вас сегодня.

Дженни вопросительно посмотрела на него.

— Не согласитесь ли стать моим личным секретарем в банке, где я теперь буду работать? Это Южный Национальный. С начальством я уже все обсудил. Вы будете получать сорок пять тысяч в год плюс транспортные расходы.

— Это серьезно? — Дженни недоверчиво посмотрела на него.

— Конечно.

Глаза у нее загорелись.

— Что ж, в таком случае ответ: да. Даже и думать не о чем. Господи, какой же вы замечательный человек! — Дженни перегнулась через стол и мягко прикоснулась губами к его щеке. — Сорок пять тысяч! Даже и вообразить трудно. По-моему, это больше, чем зарабатывает отец. Сорок пять? Неужели так много?

— Без обмана. — Фэлкон с улыбкой посмотрел ей в глаза. Она такая непосредственная. И жизнь из нее бьет ключом. И красавица. «Держи себя в руках, Эндрю, — молча повторял он вновь и вновь, — держи себя в руках».

Глава 8

Сидя за своим массивным столом в Овальном кабинете, президент Соединенных Штатов Америки Буфорд Дж. Уоррен сурово смотрел на Картера Филипелли. Помолчав, он безудержно расхохотался.

— О Боже, Картер, я знал, конечно, что человек ты горячий, но, ради всего святого, неужели так уж необходимо было обзывать его сукиным сыном перед всей честной компанией? Неужели ты не мог пригласить его к себе в кабинет и уж там дать волю языку?

— Очень сожалею. Оправдать мне себя нечем. Меня просто понесло. Ничего подобного раньше со мной не случалось. Этот малый только о себе да о своих приятелях-янки и думает. Он достал меня. По-настоящему достал. Я хочу сказать, что сейчас у него миллионы и единственное, что его интересует, — это как бы превратить их в миллиарды. Жадность у него на физиономии написана. И на всех, кто не похож на него, он попросту плюет. На католиков, евреев, итальянцев, черных. Он их всех ненавидит. Если ты играешь в другой лиге, он и словом с тобой не перемолвится. Самовлюбленный фанатик наживы, вот кто это такой! Чтобы разделаться с такими, как он, мы с вами в Вашингтон и перебрались.