Остановка на планете Долгий Год - Фредерик Пол

Ее муж поглядел на нее и прочистил горло.

- Кстати, - сказал он, - мне хотелось бы поговорить кое о чем с Бланди, да и с тобой, Мурра.

- Да? - не поняла та.

- Ну, мне интересно... - как бы извиняясь продолжил тот. - Я хотел сказать, ведь "Зимняя жена" имела такой грандиозный успех...

- Ее вроде бы даже собираются продолжить, так? - спросила Верла.

- Да, об этом поговаривают, - кивнула Мурра, глядя на своего зятя. Она знала, что Винкор всегда немного завидовал успехам Бланди, ну и, конечно же, ее собственным успехам; этот человек и сам хотел стать режиссером. Очень осторожно она спросила: - Так что, Винкор?

- Ну, у меня есть одна идея. И она может оказаться тоже успешной. Вы, кстати, тоже можете подключиться. Так вот, уже через несколько месяцев наступит лето...

- Лично я, - подключилась его жена, - считаю, что лето пережить так же трудно, как и зиму, хотя оно и короче.

- А что бы вы сказали о постановке на лето? Мне кажется, что самым естественным названием было бы "Летняя жена". Наш новый сериал можно было бы назвать именно так.

Мурра плотно стиснула губы. Явно, что они планировали это уже долгое время. Она не винила свою сестру в излишней амбициозности - она вообще никого не винила, но только если это не становилось поперек ее собственным амбициям; к тому же появилась возможность поработать в семейном кругу.

- "Летняя жена"? - задумчиво произнесла она. - А что, это идея!

- Как ты считаешь, а Бланди это понравится? - с напряжением в голосе спросил Винкор.

- Господи, Винкор, - засмеялась Мурра. - Тебе самому следует спросить у Бланди. Я никогда не вмешиваюсь в его дела. Если выходишь замуж за гения, то следует научиться позволять ему поступать так, как он этого желает. - И она беспомощно развела руками. Потом она сказала: - Кстати, я, наверное, и сама полезу на лед; похоже, что там у них очень весело.

При подъеме ей пришлось увернуться от полудюжины птиц-"попугаев", убегавших от Бланди и мальчишек. Ярко окрашенные - алые, изумрудно-зеленые, покрытые цветными пятнышками - они были совершенно неопасными, разве что для жуков, которыми они питались, но Мурре они не нравились, поскольку она никак не могла их подчинить себе. Даже сам по себе подъем к леднику уже не нравился Мурре. Она скользила и спотыкалась, потом зеленую траву сменила мягкая почва, которая перешла в грязь, и только потом можно было выйти на крепкий лед. Мурра была очень довольна, что надела старые ботинки.

А еще она радовалась, что оделась потеплей, потому что наверху было холодно. Не так как зимой, солнце пригревало, но вот ветер... К тому же она могла слышать шум текущей подо льдом воды, а время от времени раздавались звуки, будто рядом ломалась толстая ветка - это трещал лед. Так что было ли здесь по-настоящему безопасно?

Она остановилась и поглядела на Бланди и двух мальчишек: четырнадцатимесячного крепыша Петтернеля и недавно научившегося ходить Порли. Они пока что еще не заметили ее. Их внимание было приковано к гладенькому месту на льду: дети разбегались и скользили, размахивая руками для баланса, кричали от восторга и смеялись, когда малыш Порли падал.

Все великолепно, думала Мурра, с удовлетворением видя, что ее муж радостно хохочет. Это она прекрасно придумала с пикником. Мурра огляделась по сторонам. С ледовой крыши взгляд на мир был просто великолепен. Она ясно могла видеть реку и десяток ручьев, пополнявших ее талой водой; в некоторых ручьях вода была хрустально-чистой как и сам лед, в других - молочно-белой от растертых в пыль камней, катившихся в потоках. Этот вид был намного интересней и приятней, чем на фотографиях или даже чем на картине, что висела в ее гостиной; он немного теплее, решила Мурра, подумав на мгновение, смогла бы она снова начать писать картины. В самом начале второго года своей жизни, перед тем как обратиться к поэзии, Мурра считала, что у нее талант художника. Но это требовало так много кропотливой работы, а заметный прогресс приходил так медленно. К тому же в это время она повстречала Бланди и открыла для себя новый путь к карьере. Естественно, в качестве его музы: во всем, что он написал, всегда имелась и ее частица. Но, главным образом, в качестве его жены.

Только ведь жена могла быть и матерью.

Уже не в первый раз Верла заронила в сознание Мурры неприятные мысли. И все же, подобные виды на будущее были не для нее: долгие месяцы беременности с отвисшим животом, когда напрочь исчезает всякое изящество движений. А потом боль при родах. И боль в будущем, если ребенок умрет...

Мурра поежилась. Самое плохое заключалось в том, что время на ее биологических часах уже помчалось вскачь. Для того, чтобы иметь детей, был хорош второй год, если вы заранее подумали об этом. К несчастью, второй год Мурры уже давно был в прошлом.

Вот только хотела ли она иметь детей? Крикливых, переворачивающих все вверх дном? Разве не лучше были дети ее ума? Например, ее стихотворения, поэмы; разве не были они такими же ценными как обычные дети?

Но и в этом смысле время для Мурры тоже начало спешить. Если кто собирался стать поэтом - настоящим поэтом, чьи произведения с радостью принимаются различными людьми, а не только мужем самого поэта - уже пора было стать им, разве не так?

Мурра повернулась и удивилась. Бланди уже был рядом с нею, держа детей за руки. Улыбаясь во весь рот, он спросил:

- Уже пора кушать? Надеюсь, Верла взяла для детей сухие носки.

- Естественно, - заметила Мурра, ожидая, когда ее муж отпустит мальчишек и подаст ей руку, чтобы помочь спуститься по скользкому льду назад, туда, где Магрит уже положил мясо на гриль, а старый Вориан задумчиво глядел на пейзаж - возможно, следующую весну он уже и не увидит. Сосредоточившись на спуске, Мурра совершенно позабыла о малышах сзади, пока не услыхала, как кричит сестра, окликая младшего по имени.

Они с Бланди повернулись. Маленький Порли растянулся на льду, а его брат отчаянно тянул его.

- Он только поскользнулся, - хныкал Петтернель, - он не хотел падать.

Все взрослые устремились по склону, Верла впереди, Мегрит сразу же за ней - мгновенно превратившись из повара в доктора. Пока Мурра добралась до них, все уже скучились возле детей. Мегрит положил голову малыша себе на колени, отворачивая пальцем веко, чтобы осмотреть его глаз. Верла плакала, а Бланди корил сам себя.

Тут Порли открыл и второй глаз и, пытаясь встать, завопил как резаный.

Мегрит засмеялся.

- С ним все в порядке, Верла. Он всего лишь упал; подумаешь, земля ушла из под ног. Правда, теперь у него вся одежда мокрая... Ой, вы что, не слышите запах? Если я немедленно не спущусь, мясо превратится в уголь!

С мясом все обошлось, а еще был салат, и Вориан открыл бутылку вина, превознося его достоинства. Так что пикник, несмотря ни на что, удался на славу, хотя Верлу до сих пор трясло.