Рискованный флирт - Лоретта Чейз

– Allez-vous en,[5] – тихо сказал он. Дениза и Маргарита мгновенно соскользнули с коленей и кинулись в разные углы.

– Знаешь, Дейн… – начал Ваутри успокаивающим тоном. Дейн бросил на него испепеляющий взгляд. Ваутри схватил бутылку и налил себе стакан вина.

Дейн положил пистолет, вышел за дверь и с грохотом ее захлопнул.

Потом он двигался очень быстро. Он попал на лестничную площадку вовремя, чтобы увидеть, как сестра Трента остановилась перед входной дверью и оглядывается, как будто что-то ищет.

– Мисс Трент, – позвал он. Ему не надо было повышать голос, его бас разнесся по холлу подобно раскату грома.

Джессика дернула дверь и выскочила на улицу.

Он проследил, как дверь закрылась, и велел себе сходить за пистолетом, вернуться и отстрелить носы гипсовым херувимам под потолком, потому что если он пойдет за ней, то убьет ее. А это неприемлемо, потому что Дейн никогда не допустит, чтобы представительница низшего пола спровоцировала его.

И, рассуждая подобным образом, он сбежал вниз, подбежал через широкий холл к двери, распахнул ее и вихрем вылетел на улицу. Дверь с грохотом захлопнулась за ним.

Глава 5

Он чуть не сбил ее с ног, потому что по неведомой причине мисс Трент не бежала вдоль по улице, а маршировала обратно к дому.

– Пропади он пропадом, этот наглец! – ворчала она. – Я сломаю ему нос. Сначала выгнал швейцара, потом мою горничную – да еще извозчика! Это уж слишком.

Дейн встал на ее пути, загородив вход своим массивным телом:

– О нет! Не знаю и знать не хочу, в какие игры вы играете…

– Я играю? – Джессика отступила на шаг, подбоченилась и уставилась на него. По крайней мере, казалось, что уставилась, потому что под большой шляпой и при тусклом свете это было трудно понять.

Солнце еще не село, но тяжелые тучи хмуро нависли над Парижем. Издалека доносились раскаты грома.

– Я играю? – повторила она. – Этот ваш хулиган-лакей, как я понимаю, следует примеру хозяина – срывает зло на невинных людях. Он, конечно, думал, что это очень смешно – запугать извозчика с моей горничной в карете и оставить меня без средства передвижения, после того как он украл мой зонтик.

Если Дейн правильно интерпретировал ее пылкую речь, то Герберт прогнал горничную мисс Трент и наемный экипаж, который ее сюда доставил.

Он улыбнулся.

– Адью, мисс Трент, – сказал он. – Желаю приятной прогулки до дома.

– Адью, лорд Дейн, – ответила Джессика, не повернув головы. – Желаю приятно повеселиться с вашими коровами.

Коровами?

Она просто его провоцирует, сказал себе Дейн. Жалкая попытка ответить на его отпор. Обидеться – значит признать, что он почувствовал укол. Он велел себе засмеяться и вернуться к своим… коровам.

Несколько огромных шагов – и он был возле нее.

– Интересно, в вас говорит стыдливость или зависть? Вас задела их профессия или то, что они щедрее одарены природой?

Джессика на ходу сказала:

– Когда Берти сообщил, сколько вы им платите, я подумала, что их услуги ужасно дороги. Однако теперь я поняла свою ошибку – вы платите за объем.

– Возможно, это чрезмерная цена, – сказал Дейн, а руки так и ткнулись ее встряхнуть. – Но я не столь умело торгуюсь, как вы. Возможно, в будущем вы захотите вести переговоры вместо меня. В таком случае я должен изложить вам свои требования. Что мне нравится, так это…

– Вам нравятся большие, толстые и тупые, – сказала Джессика.

– Интеллект здесь едва ли уместен, – сказал он, подавив желание сорвать с нее шляпку и растоптать. – Я нанимаю их не для того, чтобы дискутировать о метафизике. Но раз уж вы понимаете, чего я хочу от внешности, спешу объяснить, что они должны будут делать.

– Я знаю, вы любите, чтобы они вас раздевали, – сказала Джессика. – Или снова одевали. В тот момент мне было трудно решить, это начало представления или его завершение.

– Мне нравится и то и другое, – сказал Дейн. – А в промежутке я…

– Я вам советую самому застегивать брюки. Иначе они могут упасть в самый неподходящий момент.

До этого времени Дейн не осознавал, как он одет – или, скорее, раздет. Теперь он обнаружил, что манжеты рубашки болтаются вокруг запястий, полы вздымаются на холодном ветру.

И хотя слова «скромность» и «застенчивость» не относились непосредственно к нему самому, с другой стороны, его внешний вид в отличие от характера всегда был комильфо. Не говоря уж о том, что он шагал по улицам города, где наиболее критично относятся к портновскому искусству. У него даже шея покраснела.

– Благодарю, мисс Трент, – холодно сказал Дейн, – что привлекли к этому мое внимание. – Сосредоточенно, продолжая идти рядом с ней, он расстегнул все пуговицы на брюках, засунул рубашку в штаны и снова лениво застегнул.

Мисс Трент издала сдавленный звук.

Дейн быстро взглянул на нее. Из-за шляпы и сгустившейся темноты он не был уверен, но, кажется, она покраснела.

– Вам дурно, мисс Трент? Вы поэтому пропустили поворот?

Она остановилась.

– Я пропустила поворот, потому что не знала о нем, – сдавленным голосом ответила она.

Дейн улыбнулся:

– Вы не знаете дорогу домой?

Она пошла в сторону той улицы, на которую он указал:

– Найду.

Дейн вместе с ней свернул за угол.

– Вы пошли пешком среди ночи к дому брата, не имея ни малейшего представления о том, где он находится. У вас Куриные мозги?

– Действительно, стемнело, но еще не ночь. В любом случае я не одна, и нельзя считать меня особой с куриными мозгами, если мой эскорт – самый ужасный человек Парижа. С вашей стороны это очень галантно, Дейн, даже мило. – Джессика остановилась перед переулком. – Так, надо собраться с мыслями. Эта улица ведет на рю де Прованс?

– Что вы сказали? – враждебно переспросил он.

– Я сказала: эта улица…

– Мило, – сказал он, сворачивая за ней в переулок.

– Да, очень мило. – Она ускорила шаги. – Я вижу фонарь.

Если бы она была мужчиной, он обеспечил бы ее голове близкое знакомство с этим фонарем.

Дейн понял, что сжимает кулаки. Он замедлил шаг и велел себе идти домой. Сейчас же. Никогда в жизни он не поднимал руку на женщину. Такое поведение говорит не только о достойной сожаления потере контроля над собой, но и о трусости. Только трус направит смертельное оружие на безоружного..

– Кажется, вашей прогулке по Парижу не грозит неминуемая опасность, возбужденное население не поднимет бунт, – напряженно сказал он. – Уверен, что могу с чистой совестью позволить вам закончить путешествие в одиночестве.

Джессика остановилась и с улыбкой повернулась к нему:

– Я вас понимаю. В это время на рю де Прованс обычно полно народу, там может оказаться кто-то из ваших друзей Лучше бегите, обещаю, что ни слова не пророню о вашей галантности.