Любовь к истории (сетевая версия) ч.6 - Борис Акунин

Сэр Уолтер Монтегю тоже был человеком умным, занимал видные государственные должности, и его жена стала украшением лондонского света. В нее влюблялись, пересказывали из уст в уста ее остроты, почитали за честь вести с ней переписку.

Бедный Александр Поуп, великий поэт, по уши влюбился в Мэри (очевидно, как и я, после какой-нибудь удачной фразы). Пылко признался в своих чувствах, а красавица, не дослушав, покатилась со смеху — и заработала себе врага на всю жизнь.

Эта обидная для литераторов сцена запечатлена на известном полотне Вильяма Фрита

В двадцатишестилетнем возрасте на Мэри обрушилась страшная для молодой женщины, а особенно красавицы беда: оспа, лечить которую европейская медицина совершенно не умела. Леди Монтегю выжила, но всё ее лицо покрылось язвами, знаменитые ресницы выпали.

Тогда она перестала появляться в свете и заставила восхищаться собой на расстоянии. По ее настоянию муж добился должности посланника при дворе султана. В Константинополе Мэри выучила язык и обычаи, впервые исследовала жизнь гарема — и издала «Турецкие письма», которыми зачитывалась вся Европа. Кроме того она изучила восточную методику вакцинации оспы.

Теперь можно было и вернуться. В Англии началась очередная эпидемия, и леди Монтегю вступила с нею в борьбу. Начала с того, что вакцинировала свою трехлетнюю дочку. Потом предложила провести эксперимент над семью приговоренными к смерти преступниками в обмен на обещание помилования. Они выжили и были отпущены на свободу. Затем тот же опыт был проделан над шестью сиротками из приюта (все равно дети там мерли, как мухи). Сиротки тоже выжили. Тут уж король повелел подвергнуть спасительной процедуре собственных внуков, страна поверила в эффективность лечения, и эпидемия была побеждена.

К пятидесяти годам леди Монтегю решила, что отныне она вступает в возраст полной свободы и больше не будет считаться с условностями. Она разошлась с мужем (сохранив с ним чудесные отношения) и стала жить в свое удовольствие. Путешествовала, общалась только с людьми, которые ей были интересны. В биографии Льюиса Кроненбергера сказано: «Она ненавидела зануд, от которых бегала, и ненавидела дураков, с которыми ссорилась». Надо сказать, что о женщинах леди Монтегю была невысокого мнения, предпочитала общество мужчин, что неудивительно, если учесть тогдашний уровень обычного женского образования. «Я рада, что я женщина, — говорила Мэри, — благодаря этому мне не придется обзаводиться женой». Нас, беллетристов, эта дама тоже не любила. «Сочинители романов, — говорила она, — наносят читателям двойной ущерб: воруют у них деньги и время».

Жить леди Монтегю предпочитала в сладостной Италии, а на родину вернулась, только когда почувствовала, что пора умирать — в почтенном для той эпохи 73-летнем возрасте. На исходе жизни Мэри как-то призналась, что не заглядывала в зеркало последние одиннадцать лет. Ну не умница?

Вот три возраста леди Мэри Уортли Монтегю:

Красавица

Умница

Счастливая старушка

«Человек, не умеющий быть довольным собой, вообще никогда и ничем не будет доволен».

А теперь — фраза, с которой началась моя любовь к леди Монтегю.

Находясь на смертном одре, она сказала (это были ее последние слова): «Всё это было очень интересно».

Вот это и называется правильным отношением к жизни.

Из комментариев к посту:

oadam

Хотел смолчать, да не смог. Да почитайте вы жизнеописание героини — все три возраста своей жизни леди Монтегю была умной стервой, чем невероятно гордилась.

oshenfeld

У евреев есть древняя молитва (собственно, не древних молитв у евреев нет): "Спасибо, Господи, что ты не создал меня женщиной". Я, как водится, в свое время потрясала над ней кулаками — шовинизм, атавизм и т. д. А потом узнала о существовании "встречной" женской молитвы: "Спасибо, Господи, что ты создал меня такой, какова я есть."

В этом, по-моему, и состоит основное различие мужской и женской психологий (в общем и целом, исключения, конечно, есть). Для мужчины жизненный путь — непрерывное соревнование, он постоянно самоутверждается, меряется успехами, доказывает что-то себе и окружающим, догоняет и перегоняет. Возвыситься над кем-то, над чем-то, хоть над женой, хоть над собственными тапочками. Женщина умеет видеть реальность, принимать обстоятельства, смиряться с ними и строить в них жизнь.

Нет, они все-таки не поняли

17 мая, 10:50

Судя по тому, что депутаты-единороссы не отказались от своего суицидального намерения принять драконовский закон о митингах с какими-то заоблачными штрафами, приходится сделать вывод, что доброго совета они не поняли. Под добрым советом я имею в виду «Контрольную прогулку» 13 мая.

Учтите, господа депутаты: если вы все-таки сделаете эту глупость, можете считать «Контрольную прогулку» легкой и немноголюдной разминкой. Писательское чутье мне подсказывает, что впредь очень многие уличные акции станут несанкционированными, и поделать с этим власть ничего не сможет. Ни заявителей, ни организаторов вообще не будет. Писатели с художниками и музыкантами тоже никого никуда звать не будут. Штрафовать и приговаривать к общественным работам будет абсолютно некого.

Просто вдруг — после очередного всплеска общественного возмущения неважно по какому поводу — пронесется по просторам интернета некий совершенно некриминальный перепост. Например: «А пойду-ка я в воскресенье в семь часов вечера погулять по Тверской. Если же Тверская вдруг почему-то окажется недоступной — по бульварному кольцу».

И в ближайшее воскресенье в обозначенном месте вдруг окажется необычно много прохожих. Кого из них не пущать на Тверскую, будет совершенно непонятно: люди как люди, исключительно приличного вида. Но ровно в семь часов большинство из них достанет белую ленточку, повяжет на грудь — и вся улица внезапно станет белая. Прохожие со странной привязанностью к белому цвету будут стоять кучками и группами, разговаривать и веселиться. Им будет хорошо вместе.

Эдита Пьеха. «И будет вечер белым-белым» (И.Корнелюк/Э.Пьеха)

А потом вся эта многотысячная компания вдруг тронется с места — ей захочется прогуляться. На Лубянку. Или на Красную площадь. Или еще куда-нибудь. И ваша полиция забегается ставить заслоны. Ведь один черт знает, куда может двинуться никем не организованная толпа в тридцать, пятьдесят или сто тысяч человек.

Вы этого хотите, господа законодатели?

Никаких проблем. Москвичи с большим удовольствием вам это устроят. И не один раз. Не исключаю, что новая форма уличной активности в благодарность автору мудрого законопроекта будет названа "сидякинскими гуляниями".

Из комментариев к посту:

germanigem

Вот, что думает по этому поводу писатель Лимонов -

"Дмитрий Быков, добрая душа, тут пригласил меня 13-го на прогулку литераторов по Москве, идея литератора Акунина. Дима, Господь с вами, негоже мне с вами со всеми прогуливаться! Я убежденный политический противник режима, а вы ― литераторы, легкие фрондеры. Я бы выглядел среди вас, как старый хромой ворон, среди зеленых попугайчиков. Я возглавлял ныне запрещенную трагическую партию НБП, партию заключенных и убитых, сейчас возглавляю репрессируемую ежедневно партию «Другая Россия», а вы все лишь модные ребята-литераторы. В вас нет трагедии, при всех ваших талантах, которые налицо.

Вот когда трагедия у вас появится, тогда вы приходите ко мне, каждый или все вместе. А пока, гуляйте сами…

А самые пронзительные и убедительные прогулки совершаются в тюремных двориках, Дима, вы догадываетесь, я полагаю…

Господа литераторы и журналисты и деятели культуры! Режим вас пока еще ничем не наказал, ниоткуда даже не уволил, и это лучшее доказательство того, что он не относится к вам всем серьезно. Для того чтобы себя доказать, нужно принести жертву, а какой ущерб вы потерпели? Спасибо за приглашение, не могу его принять, гуляйте сами, каждому свое."

А вот, писатель Лукьяненко —

"Всегда приятно узнать, что постоянно угнетаемые властью, непрерывно протестующие, пишущие гневные ехидные оды в адрес президента поэты (имеется в виду Быков прим.) никоим образом властью не угнетаются, а едут в составе государственной делегации и за государственный счет на книжную ярмарку в США. Можете себе представить что-то подобное в самых что ни на есть демократических странах?

Вот такая у нас царит невыносимая тирания, против которой писатели вынуждены голосовать ногами — гуляя по бульварам!:)"