Тенепад - Мария Введенская

Любой психолог скажет, что объяснение этому кроется в прошлых романтических связях и окажется прав. Унижение, боль, несоответствие заявленным идеалам, отверженность. Только первая любовь может нанести подобный удар. Первая безответная любовь. Но Агнес бы никогда и ни за что не призналась бы, что у нее имелась подобная травма, потому что придумала совсем другую историю. Не призналась бы ни себе и никому в том, что когда-то была влюблена и отвергнута. Что изо всех сил хотела стать другой, непохожей на мать, иметь семью и любить кого-то одного. И что вся ее философия не стоит и ломаного гроша, а то, что она привыкла считать болезнью, передавшейся ей от матери – не более чем защитная реакция. Она могла быть другой, но на нашем пути всегда встречается один убийца, чтобы всадить нож в спину. Кто-то оправляется после этого, а кто-то только думает, что оправился. Но в любом случае этот нож не вытащить, и каждый носит его промеж лопаток до самой смерти.

Агнес предпочитала ребят помоложе. Точней стала предпочитать, если уж на то пошло. Они тоже казались ей проявлением ее свободы. И за годы работы в этом баре она сменила троих – не густо для стриптизерши, но Агнес же не была заурядной. Она лишь танцевала. Любой психолог скажет, что это проявление страха перед жизнью, потому что человек, который так и не смог залечить старые раны, больше всего на свете боится новых. Агнес совершенно не хотела вырастать, и вся ее жизнь лишь напоминала отговорку от этого процесса.

Первого звали Саймон, и он был на семь лет моложе – тот еще шутник. С ним жизнь казалась беззаботной и веселой, снимала все рамки, потому что смеяться дозволялось абсолютно над всем. Он превращал в анекдот любые горести, и плохое тут же забывалось, и когда они расходились, тоже помирали со смеху. А что с таким еще делать? Агнес бы удивилась, узнав, что Саймон женился и завел двоих детей. Он может схохмить и сейчас, но вообще – довольно серьезный человек. Просто с ней – с Агнес – он мог только смеяться…. И больше ничего. А что с такой еще делать?

Второго звали Марк – младше на десять лет – и он совершенно не умел шутить, но был так хорош собой, что это с лихвой компенсировало все недостатки. Правильный и честолюбивый он грезил о величии, но Агнес не обращала внимания на всю эту чушь, видя только его дьявольскую красоту. Но всё приедается, и в какой-то момент она перестала считать его красивым, ведь это оказалось его единственным преимуществом. Ей было бы очень странно узнать, что оставшись без нее, Марк перестал просто грезить и наконец занялся делом, получив приличную должность, еще будучи студентом.

Ну и третий – Брендон, в котором сочетались и душевная простота, и хорошее чувство юмора, и красота. Немного бесшабашный, но, возможно, это даже к лучшему, ведь рядом с ним Агнес волей-не волей становилась взрослей. И он был первым, кто заставил ее задуматься о том, что пора менять свою жизнь, уйти из этого гадюшника и начать всё заново. Потому что любил ее. Он довольно успешно работал моделью, но это ничуть не портило его. Брендон просто жил, от всей души радуясь тому, что имеет сегодня, и с восторгом ожидая новый день. Его профессия также не отличалась постоянством, но меньше всего Брендона волновало, что с ним будет в тридцать три. Его волновала только Агнес. Это виделось ей таким незрелым и глупым, ведь для него она желала самого лучшего – не такого, как в ее случае.

Но ее жизнь оказалась проще, намного проще. Потому что, по сути, ничего не пришлось решать. Выбор был сделан кем-то другим, а концовка предопределена.

Утопая в собственных размышлениях, Агнес даже не поняла, что произошло. Они поворачивали на желтый – за Брендоном имелся такой грешок, а Бобби Уинтон[3] заунывно тянул: «Синий бархат». Агнес любила старые песни, но эта почему-то всегда пугала. Теперь причина стала ясна – она была о смерти. Каждый ведь видит ее по-своему. Слышит ее дыхание.

А потом Брендон повернулся к ней и просто сказал:

– Извини.

Марте не нравилась Джулиана, что было взаимно. Эта ее отстраненность, нетерпимость и агрессия. Не подойти, не подъехать ни с какой стороны, словно к кактусу, потому что тут же следовала незамедлительная реакция. Или к розе, какого-нибудь удивительно цвета, ведь Джулиана обладала красотой к неудовольствию Марты. Обычно так ведут себя подростки в сложный период, но она, вроде, уже должна выйти из этого возраста? Видимо, что-то ее держало там позади и довольно цепко. Казалось, она вообще не жила реальностью – из тех, кто постоянно идеализирует образ и никогда не заходит слишком далеко, чтобы не разочароваться.

А еще девчонка села вперед, не спросясь, из-за чего Эрику пришлось сидеть сзади. Но истинная причина неприятия крылась в том, что в Джулиане Марта узнавала себя, своё презираемое сейчас прошлое. Да они как две капли походили друг на друга – Марта тоже когда-то в юности носила образ эксцентричного, непонятого и непризнанного всеми художника с омутом внутреннего мира немыслимой глубины полным коварных сирен. Такие привлекают к себе массу внимания своим видом, неординарностью, увлечениями. Главное чтоб всё было неординарно. Но когда Марта изменилась, войдя в следующий период своей жизни, то возненавидела себя прошлую, хотя там пряталась она настоящая, и здесь нечего стыдиться. Ее бесили такие, как Джулиана – необычные и замороченные, и она всем своим видом показывала, что не из их числа. Много ли чести в том, чтобы презирать свое прошлое? К чему это может привести?

А Джулс тем временем думала, куда этой приземленной пигалице понять ее невысказанную заплутавшую душу. Забавно наблюдать за теми, кто недооценивает других людей. Такие все из себя чванные, зацикленные лишь на собственных переживаниях…. Для них другие мусор. Они даже мысли в голове не держат, что кто-то не им под стать может знать куда больше, разбираться лучше, оказаться духовно богаче, интересней и привлекательней для остальных. Как многого мы себя лишаем, поворачиваясь спиной к людям! Бриллиантов мало, но они, определенно, встречаются. Кто-то их находит, а кто-то довольствуется стекляшками. По-дурацки всё это….

Марта никогда не отличалась толерантным поведением. Вот Эрик – да. Он всю жизнь вел себя одинаково правильно в отличие от подруги, чья личность претерпела массу изменений, словно резиновая. И могла запросто трансформироваться во что-нибудь еще, хотя резина истончается со временем – личность истончается – и может порваться….

В воскресное утро дороги, как обычно, пустовали, так что до больницы они доехали менее чем за двадцать минут. Казалось бы, короткий срок… но они едва не переругались все и по окончании поездки уже люто ненавидели друг друга. Сначала Джулиана настаивала на другой дороге, потом пыталась критиковать манеру вождения Марты, что абсолютно недозволительно и карается незамедлительной смертью, в итоге повисла давящая тишина. Та едва сдерживалась, чтобы не выкинуть Джулиану из машины, а Эрик сидел молча, пялясь в окно и, казалось, вообще ничего не замечал. Джулс мало разговаривала, но ее мысли телепатически передавались Марте, чем бесили еще больше. Уж лучше бы она подала голос – легче дать отпор…. Из этого мог быть только один выход – их скорейший приезд в больницу и долгожданное расставание, но случилось иначе.