Ведьма для императора (СИ) - Ву Дарья

— Правда, но слабая, — посетовал Коэн. — Даже не сравнивай с описаниями от мастера Аротея. Летта и близко не стояла с ведьмами тех лет.

А вот теперь обидно. Я надулась и решила, что больше слушать не хочу. Лучше спрошу у Наи, что за слово такое эта «вея»?

Поднимаясь с твёрдой циновки, я почти не дышала. Казалось, любой шорох выдаст присутствие.

— Так ты поедешь глянуть на суку? — Данн возвратился к собакам, поняла я.

— Не уверен, что стоит оставлять Летту одну так надолго.

— Да ладно… Возьми с собой? Она ж не саадская, ей будет интересно поездить по городам. К тому же скоро праздник Яри, все дома украсят цветами, а на улицах устроят развлечения. Чем не радость для девы?

— Ну да, только я не собираюсь праздновать, — с нажимом проговорил Коэн. — Напоминаю, я еду проверять человеческую общину.

— Тем более! Что лучше человечки под боком отведёт от тебя подозрения?

— От меня? — он то ли усмехнулся, то ли посетовал. — Это не я желаю свергнуть императора.

— А вдруг и не они? — донеслось до меня, когда уже поднялась на ноги. — С чего взял, что в общине замешаны?

— Может, и не они, но уж больно много денег им Ёши переводит. Не верю я в безвозмездную любовь к людям и прочим обездоленным.

Поняв, что разговор для меня ну совсем не предназначен, я поторопилась уйти. Направилась в кухню, надеясь встретить там домоправительницу. Спросила про неё у одной из служанок.

— Ная в гостевой комнате, — получила в ответ.

Что ж, придётся подождать. Спрашивать кого-то ещё о значении интересующего меня слова, не хотелось.

Глава 26

Пока господин общался со своим гостем, я вернулась к переписыванию. Взяв кисть, ощутила боль в запястье. Зажмурилась, словно это могло помочь, медленно выдохнула и приступила к письму. Какая же большая эта книга! Как же скучно её переписывать. Подушка под коленями не сильно помогала принять удобную позу, а светильник мигал из-за сквозняка. И это я закрыла двери!

— Мне передали, ты меня искала, — внешняя дверь отъехала в сторону, впуская прохладу и полноватую женщину. — Я принесла ещё бумагу и чернила. И запасную кисть.

— Спасибо, — я смутилась от её заботы. — Ная, мне это пока не нужно. Я хотела… Просто…

Правильные слова отказывались приходить на ум, а доброжелательная женщина терпеливо ожидала, ради чего же я оторвала её от работы. Уложив письменные принадлежности на край моего столика, она опустилась рядом со мной на колени. В отличие от моей её поза оказалась до невозможного правильной. Прямая, но не напряжённая спина, ноги опущены коленка к коленке. Глядя на неё, я подобралась и села ровнее.

— Страшно? — участливо спросила Ная. — Ничего, господин понимающий. Если не успела что-то доделать, скажи честно. Он уже забыл, каково ему приходилось во время учёбы, вот и требует сверх меры. Объясни и увидишь, Коэн всё поймёт. В конце концов, умный хозяин не погонит утку на насест.

— Вы о нём говорите, как о сыне, — выдала я, прежде чем подумала. — Извините.

— Так и есть, — рассмеялась она низким, но звонким смехом. — Как о сыне. С пелёнок его растила. Как повитуха в родах обмыла, так мне и передали. Сначала кормилицей была, потом няней при нём оставили. А как Коэн вырос и сюда переехал, позвал меня домоправительницей. Но ты ведь хотела не про это узнать?

— Да, — после её откровения я смутилась сильнее. — Что такое «вея»?

Улыбнувшись и чисто инстинктивно протянув голову к моей макушке, женщина по-матерински погладила меня по волосам и объяснила, что так называют девушку или юношу, чьей энергией питаются. Господа часто заводят себе постоянных вей. Мужчины приводят в дом девушек, женщины — юношей. Затем она добавила, что Коэн впервые привёл в дом вею, да ещё и с печатью невесты.

— Не лезу, я не лезу, — отмахнулась женщина от своих слов, явно того не желая. — Это не моё дело, почему вы отношения скрываете, но я понимаю. Мало кто одобрит брак с девушкой не из знатной семьи. Тяжко вам будет, тяжко.

— Мы правда не собираемся, — попыталась я оправдаться, но Ная выставила вперёд раскрытую ладонь.

— Я в господские дела не лезу, — улыбнулась она, — но если тебе захочется что-то узнать, спрашивай меня в любое время. И знай, книги такого объёма переписывают за неделю, не меньше.

Она оставила меня одну, перед уходом пообещав позвать к ужину, и плотно закрыла за собой дверь. Я же, оставшись в прохладной комнате одна, стащила с матраса одеяло и укуталась в него.

Переписывать книгу совсем не хотелось. Я вообще не знала, чего мне хотелось. Пожалуй, отдохнуть и понять, что же со мной произошло. И чтобы на моё положение сказала Мара? Укутываясь в одеяло всё сильнее, я невольно вспоминала подругу. Где она? Почему уехала? Я подползла к своей сумке, последней вещи, оставшейся от прошлой жизни, выудила из неё флакон с лечебной мазью и открыла. Запах мази напоминал мне про Мару, ведь это она готовила мазь. И меня научила. А мази осталось немного, подумала я и захотела проверить, есть ли в пристройке необходимые травы и коренья, жир для мази.

Я влезла в плотное платье с широкими рукавами, обвязала талию длинным мягким поясом, собрала волосы специальной палочкой и вышла на веранду. В саду копался мужчина, местный работник, он сметал длинной метлой песок и цветы с дорожек. Я взглянула на свои ноги. Непривычно ходить лишь в носочках, но господин в первые же дни одёрнул меня обуваться, сказал, по дому не принято в обуви ходить. Вот я и шла по веранде лишь в носочках, ощущая прикосновения твёрдого дерева.

На мою удачу нашлось всё. Вспоминая, что господин разрешал ходить по участку свободно, я подумала, что и за приготовление лечебной мази уж точно не накажет. Мне предстояло много резать и крошить. И дышать острыми, жгучими парами при варке.

Как итог, Ная пришла за мной не в комнату, а в пристройку.

— Гость господина уже ушёл, а ужин готов. Оторвись от своего занятия, иди поешь.

— Мне сейчас нельзя отходить, — я стояла так близко к очагу, как только было можно, ведь пусть над чаном у меня слезились глаза, возле него было тепло. — Я почти закончила. Перелью и пойду, можно?

— Можно, — вздохнула Ная, — я передам господину твои слова.

— Он там? — подивилась я.

За неделю в его доме мы ни разу не ели вместе. Поглядывая на булькающую субстанцию, подумала, что, наверное, уже можно выключать.

— Я сейчас, я уже иду! — пообещала Нае, надевая плотные рукавицы и снимая чан с очага.

Ощущая лёгкий трепет, я в нетерпении шла в обеденную комнату. Внутри горел свет, а двери оказались раскрыты, позволяя прохладному ветерку свободно гулять по внутреннему убранству. Впрочем, здесь мало что находилось. Пол, как и в других комнатах, устилали тонкие циновки. В середине стоял невысокий столик, вокруг него раскиданы тонкие квадратные подушки, чтобы сидеть на них. Под потолком висели шарики-светильники.

Господин расслабленно сидел на одной из подушек. Его лицо заострилось, обретя хищное выражение, глаза окончательно потемнели, а под ними появились синяки такие же яркие, как в первую нашу встречу. И всё же что-то в нём невероятно притягивало. Я не могла понять, что именно, но взгляда отвести не получалось. То ли это лёгкая улыбка, демонстрирующая левый верхний клык, то ли открытая шея, напомнившая мне момент разглядывания мужского торса, то ли изящное приглашение рукой сесть рядом. Не напротив, не на любую из свободных подушек, а подле него. По левую руку от господина. Руку с длинными, тонкими пальцами, увенчанными острыми когтями. Странно, но возле него я не ощущала страха, лишь доверие. Не это ли действие печати?

— Как успехи? — он повернул ко мне лицо, осматривая с интересом.

— Я нашла всё, что мне нужно, — ответила не подумав.

— Для чего? — мужская улыбка стала шире.

— Для лечебной мази, — захотелось мне вдруг исчезнуть. — Я переписываю, правда! И запоминаю. Не надо напрягать мышцы, надо представить в себе сгусток тепла и распространять его по телу. Представлять, как он покидает через кончики пальцев и возвращается…