Костяная дверь - Остин Бейли

она была сделана из окаменевшего помёта динозавров[50]. Рядом с ней стояли доспехи и висела маленькая медная табличка с надписью «Склад».

Я поднял руку, чтобы постучать, и дверь тут же распахнулась. На пороге стоял Хоук, одетый ещё более неряшливо, чем обычно, и в утреннем свете его глаза казались совсем безумными.

– Что делает друг Фейтера за моей дверью? – спросил он.

– Мальчик сказал, что вы меня ждёте, – объяснил я.

– Тебя да. А его нет. – Хоук сердито ткнул Дрейка пальцем в грудь и крикнул: – Прочь!

Дрейк подпрыгнул и помчался по лестнице, чихая на каждой третьей ступеньке. На полпути он остановился и посмотрел на меня, как будто говоря «удачи» или «было приятно познакомиться». А потом он исчез.

– Отлично. А теперь, – произнёс Хоук, потирая руки и пронзая меня взглядом, – у меня есть ещё один вопрос, прежде чем я тебя впущу. У тебя сегодня удачный или неудачный день?

– Что? – удивился я. – Кажется, пока что удачный.

Хоук покачал головой.

– Нет. У тебя удачный день или неудачный день? – Он заговорил быстрее. – Очевидно, ты называешь его как-то по-другому… Радостный день или грустный день? Светлый или тёмный?

Я непонимающе уставился на него. Очевидно, Дрейк недооценивал преподавателя: Хоук был совершенно чокнутым. Чокнутым, как белка-летяга[51].

Хоук начал сердиться.

– Безопасный или опасный? – продолжал он. – Плохой или хороший? Счастливый или несчастливый? Ага!

Я раскрыл рот.

– Счастливый или несчастливый! – торжествующе повторил он. – Так какой сегодня день? Счастливый или несчастливый?

– Счастливый, – признался я. – Сегодня счастливый день. Но откуда вы…

– Заходи, – сказал Хоук и потянул меня за руку. Внутри было темно. – Гибея! – приказал он, и факел вспыхнул, поджигая мою рубашку.

– Вот те на! – Хоук несколько раз ударил меня по животу, чтобы потушить пламя. – Ты же сказал, что сегодня счастливый день.

Я застонал, потому что меня как будто ударили под дых. На самом деле так и было. Но секунду спустя я уже забыл про боль. Пламя факела было небесно-голубого цвета и такое же яркое. Полуночный Синий. Вокруг нас вспыхнули другие факелы, осветив длинную узкую комнату с дверью и полками, на которых лежали стопки бумажных листков.

Хоук внимательно смотрел на меня.

– Итак, – произнёс он, – тебя приняли в Скеллигард, и я твой попечитель.

Я ощутил прилив радости, которая, наверное, отразилась на моём лице, потому что Хоук вздохнул и добавил:

– Да, да, это очень волнительно и всё такое. Но мне хотелось бы прояснить одну вещь: я не хотел становиться твоим попечителем. – Он сердито уставился на меня, как будто бросая мне вызов.

– Почему?

– Не задавай вопросов! – рявкнул Хоук. – Но поскольку ты спросил, у меня есть на то три причины. – Он поднял пальцы. – Во-первых, я знал, что ты будешь задавать слишком много вопросов. Во-вторых, никто, и даже я, не понимает, как научить Фейтера пользоваться магией. И в-третьих, все мои попытки обучить Фейтера обречены на неудачу. Знаешь почему?

Я покачал головой.

– Потому что Фейтеры сами творят собственную судьбу. Они не вписываются в рамки нормы. Они переступают рамки приличия. – Голос Хоука стал загробным. – Они нарушают правила.

Я хотел возразить, что не собираюсь нарушать правила (это было не совсем правдой. Ведь правила существуют для того, чтобы их нарушали), но Хоук что-то вытащил из кармана плаща и заговорил быстрее.

– Кстати о правилах. Вот твои. – Он подал мне медальон, как у Бэзила, которым тот вчера открывал ворота. Он был сделан из бронзы и висел на толстом чёрном шнурке. На лицевой стороне был изображён Скеллигард, а на оборотной, под моим именем, была выбита копия моего кодекса.

Я раскрою свои лучшие качества.

Я буду держать своё слово.

Я буду помогать всем, кому смогу.

Я никогда не стану сдаваться.

– Это твой кодекс, – объяснил Хоук. – Твой закон. Твоё имя и кодекс передали Зохару, и тебя будут вознаграждать и наказывать в зависимости от того, насколько точно ты станешь его придерживаться.

– Что? – со страхом спросил я. – Что это значит? Кто такой Зохар?

Хоук небрежно махнул рукой.

– Обо всех этих скучных вещах тебе может рассказать кто угодно. Давай лучше сделаем что-нибудь интересное. – Он снял с полки папку и показал её мне. – Это сегодняшний журнал. Тут указаны предметы, которые надо сохранить и эксгумировать[52].

– Эксгумировать? – переспросил я. – А это не слишком радикально?

– Нет. – Хоук постучал по журналу и велел мне прочесть вслух.

СКЛАД:

2 ящика медового напитка из чёрных слив

ЭКСГУМАЦИЯ:

1 комплект для уборной

1 бесценная гравюра Реллика Провидца второго века

3 дюжины мышей-акробатов

– Ну вот, – сказал Хоук и сунул мне в руки тяжёлый деревянный ящик. – Один ящик медового напитка из чёрных слив. Можешь взять ещё? Отлично. – Он поставил второй ящик поверх первого, и я чуть не упал. С трудом сохранив равновесие, я увидел, как Хоук вытащил из кармана верёвку. На ней висели семь ключей, каждый следующий меньше предыдущего, так что первый ключ был размером с мою ладонь, а последний – не больше детского зуба.

Он вставил семь ключей в семь замков на двери и по очереди их повернул. Раздался щелчок, дверь открылась внутрь, и за ней оказалась такая крутая лестница, что я был уверен, что упаду и разобьюсь насмерть, если понесу по ней ящики.

– Ты понесёшь ящики, – сказал Хоук. – А я понесу папку. Я пойду за тобой следом на случай, если ты вдруг упадёшь. Это лестница тишины, на которой мы размышляем о семи ужасах, скрывающихся в склепах внизу, и приносим клятву держать их под замком. Ты клянёшься всегда быть ответственным и не выдавать тайн Склада?

– Конечно, – хмыкнул я, передвигая ящики. Я думал о том, какие семь ужасов могут скрываться в склепах.

– Хорошо. – Хоук встал сзади и подтолкнул меня в спину.

– Хоук, – неуверенно начал я, – о каких семи ужасах…

– Ш-ш-ш, – прошептал он. – Лестница тишины, забыл?

Лестница оказалась длиннее, чем я мог представить, и вскоре у меня на лбу выступили капельки пота. Твёрдые края ящиков больно вреза́лись в пальцы, и мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы их не уронить. Я старался не думать, с какой высоты упаду и что буду делать, если вдруг погаснут факелы.

Потом я оступился. Если бы я уже не находился в самом низу, то наверняка бы погиб. Я съехал с трёх ступенек и больно приземлился на пол. Мне удалось не уронить ящики.

– Счастливый день, – сказал Хоук, помогая мне встать. – Именно поэтому я и спросил. Было бы безумием отпускать тебя туда