Выжженая земля. Тетралогия - Александр Конторович

Полковник качает головой.

— А вы необщительный человек.

— Так это смотря с кем. Мы с вами, товарищ полковник, сегодня первый раз в жизни встретились. Согласитесь, что если бы я вдруг рассыпался перед вами в любезностях, вы первый насторожились бы.

Кротов поджимает губу и несколько раз кивает.

— Ну да, ну да… И такое про вас тоже говорили. Мол, не любите вы всех людей с большими звездами на погонах.

— Ну отчего же? Вон, с Тупиковым мы в прекрасных взаимоотношениях находимся! А он, как ни крути, а все-таки генерал.

— Следует ли вас так понимать, Сергей Николаевич, что генералы, по-вашему, тоже бывают разные?

— Именно так и следует. Когда выходим? — резко сворачиваю разговор.

— Куда же вы так торопитесь? — разводит руками полковник. — У меня еще столько вопросов к вам накопилось! Не обижайтесь, но мы тут, как котята слепые, иногда по кругу ходим. Никто из нас не готовился к тому, чтобы поднимать разрушенное войной хозяйство. Мы же оперативники, а не хозяйственники.

— Ну, так и я ни разу не бухгалтер.

— Скажите уж еще и председатель колхоза! — улыбается мой собеседник.

Странное дело, но после этой улыбки он показался мне каким-то более понятным и естественным, и дальнейший наш разговор протекал уже не в форме обоюдной пикировки, а во вполне нормальном деловом русле. Кротов действительно пытался вникнуть во многие, лично ему непонятные вещи. И нет ничего удивительного в том, что при этом допускал порою весьма обидные для него ляпы. Когда я тактично ему на них указывал, полковник совершенно по-детски смущался, чесал в затылке и делал пометки на листе бумаги, который вытащил откуда-то из стола. А интересовало его действительно очень многое. Я совершенно не могу себе представить, каким боком его интересы касались занимаемой должности. Какое тут к чертям свинячьим оперативное планирование! Мужик четко и недвусмысленно пытался понять многие хитросплетения нашего хозяйственного механизма. А если еще учитывать то, что многие заданные им вопросы касались тех областей, где я и сам откровенно плавал… Эх, Калина бы ему сюда! Вот уж кто сумел бы объяснить гораздо лучше! Улучив момент, говорю полковнику об этом.

— Да, — кивает он, — мы с ним связывались.

— И что?

— Уважаемый господин Калин высказал свое полное удовлетворение тем, что никакие неприятности военного характера не станут более ему препятствовать на пути восстановления разрушенного хозяйства. И он всецело погружен в работу, ввиду чего попросту не имеет достаточно времени, чтобы кататься взад-вперед и обсуждать какие-либо вопросы с людьми, чья компетенция в данном деле является крайне сомнительной. С его точки зрения, разумеется.

— Иными словами, он вас послал?

— Как-то так. Формально говоря, он некоторым образом прав. Никаких официальных должностей он не занимает и является, по сути дела, обыкновенным энтузиастом, который своими силами и средствами оказывает нам содействие. Он на самом деле делает очень многое, и я готов перед ним снять шляпу.

Отчего-то я совершенно не удивлен словам своего собеседника. Я помню наш давний разговор с Сергеем, в котором тот привел мне пример Рокецкого. Этот губернатор незадолго до того ухитрялся в этих же краях собирать такие урожаи, что даже впервые в истории этих мест стал поставлять продовольствие и в другие области. Разумеется, столь вопиющее покушение на устоявшийся порядок не могло остаться незамеченным. Чересчур «умного» и самостоятельного губернатора быстренько турнули с занимаемой должности, все его эксперименты в отношении продовольствия были под благовидными предлогами прекращены, и все вернулось на круги своя. Однако, как выяснилось, Калин, которому и сам черт был не брат, зарубку в памяти себе сделал и на своих монопольных угодьях какие-то такие эксперименты проводил. Поскольку в его захолустье никто из властей особо носа не казал, он мог там творить все, что только в голову ему ни приходило. Местное население его поддерживало, а центральным властям хватало денег, которые периодически от него перепадали. И вот сейчас, увидев для себя благоприятный момент, Сергей развернулся во всю ширь. Задним числом я теперь понимал, куда ушла нехилая партия «светляков»: надо думать, предприимчивый наш механик-строитель присобачил их каким-то макаром на сельскохозяйственную технику. Понятно, отчего он столь тщательно интересовался тем, где и чего из подобного добра уцелело. Я помню, что в одном из наших разговоров он недвусмысленно намекнул мне на то, что пора бы обратиться и к земле.

— Железяки, друг мой ситный, кормить тебя не станут. Черноземные области для нас ныне недоступны. А про всякие юга я и вовсе молчу. Сколь бы ты ни трясся над своими складами, когда-никогда и они покажут тебе донышко. И чем ты будешь народ кормить? — вопросил меня наш бородатый технический спец.

Никакого ответа тогда я не нашел. Да судя по всему, он не особенно этого и ожидал. Головастый мужик давным-давно, надо думать, проработал многие из возможных вариантов развития событий. И воспользовавшись тем, что наше внимание было занято более насущными — для нас — проблемами, явочным порядком подчинил себе всю сельскохозяйственную отрасль. Смотался в свой медвежий угол, прихватив с собой изрядную толику обнаруженного и восстановленного оборудования. А вместе с ним туда же рванула пара тысяч переселенцев. Уж чем он там их соблазнил — бог весть. Но народ в одночасье собрался и утопал вслед за его караванами. Откровенно говоря, никому из нас тогда не было до этого дела. Все, порученное Калину, выполнялось вовремя и аккуратно, поэтому все его прочие дела не интересовали вообще никого. На носу висел ожидаемый визит неприятных гостей, и отвлекаться еще на что-то сил попросту не хватало.

И вот теперь сложилась любопытная ситуация.

Оснований предъявлять ему какие-то претензии не было абсолютно ни у кого. Более того, мужик каким-то образом ухитрялся не только кормить-поить всех тех, кто уехал вместе с ним, но и как-то даже руководил тем участком деятельности, который на него свалился в самые первые дни. Носясь на своих «мамонтах» по всей округе, он периодически «взбадривал» тех, кто, с его точки зрения, недостаточно активно исполнял порученное ему дело. Мастерские работали как часы. Каких-либо затыков по вине техники у нас, слава богу, не наблюдалось. И все воспринимали это как должное. Договорившись с генералом, наш бородач отогнал куда-то в свои края некоторое количество бронетехники, на которую у нас все равно не хватало экипажей. А уж стрелкового оружия я сам ему отправил несколько грузовиков. Так что о любых попытках силового воздействия на строптивца можно было забыть сразу. Да и не полез бы никто из нас в чем-то убеждать его силой. Мужик делал свое дело, и делал его правильно.

Я постарался убедить своего собеседника в этом.

— Ну, не знаю, Сергей Николаевич, — качает головой полковник. — Как-то это все по-партизански, вы не находите? Можно же было хотя в известность нас поставить, посоветоваться…

— Посоветоваться, простите, о чем? Вы или я являемся выдающимися специалистами по сельскому хозяйству? Не замечал за собой таких способностей… Сомневаюсь, что и среди ваших коллег найдется кто-нибудь грамотный в этом вопросе. Госбезопасность и работа на земле — все же несколько разные вещи, согласитесь. Да и, кроме того, при чем здесь партизанщина? Он в свое время уведомил меня о том, что начинает работы по обеспечению нас продовольствием. Не считая себя выдающимся специалистом в данной области, я не стал ему возражать. Насколько я осведомлен о его трудовом пути, этот человек если за что-то берется, то уж точно не спьяну и не ради забавы. Да и повесить себе на шею две тысячи беженцев — это, я вам скажу, весьма и весьма ответственный поступок. Вы вот возьметесь прокормить такое количество людей? Я — так точно не возьмусь.

— И все равно, — не соглашается со мной собеседник, — одно дело делаем, зачем так уж сразу обособляться? И никто ему не указ, видите ли.

— Что же вы не поймете-то, что он действительно разбирается в этом вопросе лучше любого из нас! И никакие советчики, а уж тем более начальники, ему и в болоте не уперлись! Или вам так уж хочется сразу всеми здесь командовать? Так отвыкайте: это не Москва и не Питер, здесь народ совсем другой!

По глазам Кротова вижу: хочется ему командовать. Привык полковник к тому, что все его указания исполняются если и не моментально, то со всей возможной тщательностью. Но развивать разговор в этом направлении он явно не хочет и переводит стрелки на совсем другую тему.

— А вот скажите, Сергей Николаевич, у нас ведь только инвентаризация всех тех объектов, список которых вы передали генералу, может занять изрядное количество времени. Вы ведь сами на многих этих площадках были. Что посоветуете? Чем в первую очередь заняться следует? Может быть, где-то есть объекты, требующие первоочередного внимания? Насколько я в курсе, помимо ваших складов, существуют же где-то еще и объекты иного назначения.