Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина - Любовь Федоровна Воронкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дворец стоял на огромном холме. Этот холм насыпали, чтобы поднять царское жилище над низинами и болотами, где скапливаются нездоровые испарения и вьются ядовитые мухи. И сюда, на высоту, подняли обширные висячие сады.
Роксана беспокойно ходила из зала в зал, по галереям и переходам. Стены с непонятными письменами, кедровые колонны, украшенные золотом, статуи, ковры с изображениями странных животных и зверей… И всюду молчание, огромное молчание огромного дворца, полного сокровищ чужого народа.
Роксана по-прежнему была прекрасна. Светлые волосы, посыпанные золотой пудрой, длинными локонами падали из-под обруча на плечи. Она причесалась, как причесываются афинянки, – царю это будет приятно. Длинные нити розовых жемчужин, присланных из Индии, светились у нее на груди. На руках играли дорогими камнями золотые браслеты, бросая отблеск разноцветных огней на белую кожу.
Но в синих глазах Роксаны лежала печаль, давняя, устоявшаяся печаль бесконечного одиночества и напрасных ожиданий. Царь здесь, в Вавилоне, – кажется, можно умереть от радости!
Но Роксана уже не могла радоваться. Ее сердце ничему больше не верило. Она видела с высокой террасы дворца, как шло по равнине македонское войско. Она различила и всадника с белыми перьями на шлеме…
Сад задыхался от терпкого запаха цветов. Кипарисы, пинии, гранатовые деревья, пальмы и высокие тополя хранили прохладу водоемов. Роксана, сверкая украшенными золотом сандалиями, спустилась к воде по белым ступеням широкой лестницы. Но и здесь, в зеленой тишине, не было покоя. Что делать?! Царь в Вавилоне, дни проходят один за другим, а она не видит его! Значит, и сегодня его не будет. С поникшей головой и застывшим сердцем Роксана снова поднялась во дворец. И здесь, в обширном зале среди крылатых черных быков, она увидела Александра. Но он ли это? Изжелта-бледный, с покрасневшими веками, с запавшими щеками – царь стоял перед ней. Обрезанные в знак траура волосы торчали надо лбом.
Царь тоже глядел на нее – и тоже не узнавал в ней прежней Роксаны. Не было того простодушного цветения горской девушки, того счастливого сияния глаз, той улыбки – самозабвенно радостной. Строгая, бледная, стояла перед ним жена македонского царя.
– Роксана! – сказал Александр. – Ты ли это, Роксана?
– Это я, Искандер.
– Разве ты не ждала меня? Разве ты не рада мне?
– Я слишком долго ждала тебя, Искандер. А когда слишком долго ждешь, то уже перестаешь желать того, чего ждала.
И, прильнув лицом к его груди, заплакала. Из-за того, что в их любви что-то утрачено, из-за того, что не случилось той радости, которая должна была случиться…
– Ты совсем разлюбил меня, Искандер?
– Я не разлюбил тебя. Я люблю тебя по-прежнему.
– А как же та? На которой ты женился в Сузах?
– Что она тебе? Пусть живет.
– Зачем ты это сделал, Искандер?
– Так было нужно, моя светлая. Забудь о ней.
– Я убью ее… – прошептала Роксана в золотую кайму его пурпурного плаща.
Александр этих слов не услышал. А если бы услышал, то понял бы, что она сделает это.
Сразу стало легче, когда светлые, ласковые глаза заглянули ему в лицо. Он увидел в этих глазах и нежность, и печаль, и заботу.
– Ты не болен ли, Искандер?
– Нет, Роксана. Я просто устал. Я очень устал еще в Гедросии. Но это пройдет. Хороший отдых, хорошая ванна, хорошее вино – и все будет по-прежнему. Да и когда мне болеть?
Роксана смотрела на него, не отводя глаз. Она так ждала его. Много прошло одиноких ночей и дней. И вот наконец он пришел. Наконец она скажет ему то, что собиралась сказать все это время, ожидая встречи. Тайное, сокровенное…
– Когда мне болеть? – продолжал Александр, как-то лихорадочно торопясь, словно боялся, что не успеет сказать всего, что нужно. – Сейчас пойдем в Аравию. Я уже посылал корабли разведать берега. Первым вернулся Архий, тот, что плавал с Неархом. Архий нашел остров. Там лес. А в лесу стоит храм Артемиды. И по всему острову бродят козы, олени. Их убивают только для жертвы богине. Я хочу назвать этот остров Икаровым. Ты знаешь, кто такой был Икар?
Роксана отрицательно покачала головой.
– А, ты не знаешь. Это ведь в Элладе знают. Жил такой хитроумный человек – Дедал. Он сделал крылья из перьев и из воска, чтобы улететь из плена. Себе и сыну Икару. И улетели. Отец велел Икару держаться поближе к земле и подальше от солнца. Но Икар взлетел к самому солнцу. И крылья его растопились. И он упал на остров, там, около Эллады. Тот остров так и называется Икаровым. Я решил: пусть и тут, на Евфрате, будет Икаров остров… Мне кажется, что так Эллада будет ближе ко мне… Там есть и другой остров – Тил. Архий туда плавал… Подожди, – кажется, я уже говорил тебе об этом. Клянусь Зевсом, что-то случилось с моей памятью!
«Не только с твоей памятью, – с тоской глядя на его осунувшееся, с нездоровыми красными пятнами лицо, думала Роксана, – с тобой самим что-то случилось, Искандер!»
Александр встал, потирая лоб, и мучительно старался вспомнить, что он еще хотел сказать Роксане?
– Искандер, выслушай меня…
– Ах да! Я еще не рассказал тебе, Роксана! Я ведь послал к Каспию Гераклида, сына Аргея. Ты не знаешь его? Я дал ему отряд плотников, они рубят там лес и строят корабли. Потом привезут их сюда в разобранном виде. Здесь мы их соберем. И, кроме того, я велел Гераклиду как следует исследовать это море. Нет ли там прохода на север? Не соединяется ли оно с Меотидой? Когда мы были там, то никак не могли этого понять. А может, оно соединяется с Океаном и оттуда – с Индией? Но я не об этом хотел… О чем же? Да. Вот о чем. Я задумал поход против скифов. Мы еще пять лет тому назад договаривались с царем хоразмиев. Завоевать скифов… Мы ведь собрались с Гефестионом… с Гефестионом…
Речь его прервалась, он с трудом перевел дыхание.
– Мне пора, – еле слышно сказал он.
– Как! Ты уже уходишь, Искандер?
– Да, моя светлая, меня ждут дела. Ты ведь знаешь.
– Но когда же я тебя еще увижу, Искандер? Мне надо сказать тебе… Выслушай меня.
– Хорошо, хорошо, Роксана. Я скоро буду у тебя. Скоро. Я же теперь здесь, с тобой, в Вавилоне!
И он торопливо зашагал к выходу.
– Но, Искандер, выслушай, что я скажу тебе!
– Потом,
