Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина - Любовь Федоровна Воронкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На седьмой день, рано утром, Александр вошел в покой Гефестиона и тихо остановился на пороге. Гефестион лежал спокойно. Дыхание было легким, и на лице, словно отсвет вечерней зари, горел темный румянец.
Александр неслышно подошел к его ложу, сел. Гефестион спокоен, ему лучше, смерть отступила.
Смерть! Сколько смертей видел на своем веку полководец Александр! Тысячи, десятки тысяч. Сколько людей убил он сам, своей рукой. А теперь смерть стоит у ложа человека, который ему так дорог!
Нет, боги не допустят этого. Нет, не допустят. И почему он может умереть? Умирают под копьем, под мечом, под стрелой. А во дворце, в дни праздника, среди тишины и роскоши… Как может умереть человек?
Он взял чашу, налил вина, вышел на дворцовый двор. И там, в углу, на домашнем алтаре совершил возлияние богу Дионису.
– Прости меня, о Дионис! Прости и защити моего друга!
Он так горячо каялся в преступлении, совершенном в Фивах, где он когда-то разрушил храм Диониса, и так жарко просил милости бога, что это его успокоило. Бог Дионис не может остаться глухим к его мольбам!
Пришли телохранители царя, его этеры.
– Царь, тебе надо показаться народу. Праздник без царя – не праздник. Сейчас на стадии начинается гимнастическое состязание мальчиков. Ждут тебя, чтобы начать.
Александр, приказав Главкию не отходить от Гефестиона, отправился вместе со свитой на стадий.
Это было увлекательное и радостное зрелище. Толпы людей кругом, кричащих, подбадривающих, вопящих от восторга… Тонкие, бронзовые, загорелые тела мальчиков, бегущих вокруг стадия. Как они ловки, как быстры, как мелькают их ноги!..
– Царь.
Царь кричал вместе со всеми, захваченный зрелищем.
– Царь…
– Кто меня зовет?
Юноша из свиты Гефестиона, бледный, испуганный, стоял возле него.
– Царь… Гефестиону плохо…
Александр вскочил и бросился бегом к своей колеснице. Он не помнил, как домчался, как взбежал по лестнице… Умерив шаг, чтобы не испугать больного, он вошел в его покой.
– Что с ним?
Врач молча стоял в стороне, опустив глаза.
– Что с тобой, Гефестион?!
Гефестион не ответил.
– Гефестион!
Александр взял его за руку. Рука упала. Александр глядел на него остановившимися глазами.
И вдруг понял:
– Он умер!
Будто мечом ударили прямо в сердце. Александр с криком и рыданиями упал на холодеющее тело Гефестиона. Он кричал и плакал как исступленный и укорял богов за их жестокость…
Три дня друзья не могли увести Александра от тела Гефестиона. Три дня он ничего не брал в рот и ни о чем не мог ни слышать, ни говорить…
На четвертый день он пришел в себя. Что-то сломалось в его душе. Ему казалось, что радости в его жизни больше не будет. Не может быть. Жизнь впереди как пустынная дорога. Гефестиона нет. Нет. В эти минуты, холодный и угрюмый, Александр презирал богов – они могли спасти Гефестиона. И не спасли его.
Готовили погребальное шествие. Царь приказал не жалеть ничего для похоронного обряда – ни золота, ни драгоценностей… Распоряжаясь, приказывая, объясняя, каким надо сделать погребальный костер, он понемногу втянулся в обыденную жизнь.
Вавилон
В горах уже наступила зима. Сугробы снега засверкали в ущельях, и морщины серых скал стали белыми.
Огромное войско Александра двигалось к Вавилону. На пятый день пути македоняне увидели Евфрат. Спокойные зеленые воды огромной реки шли вровень с берегами. На тучной земле желтели хлеба. Поселяне снимали с финиковых пальм темно-золотые плоды.
Александр со своим отрядом этеров ехал впереди войска. Угрюмый и молчаливый, забывший, что такое улыбка, он глядел вперед, в фиолетовую даль, куда ушла, сопровождаемая Фердиккой, погребальная колесница Гефестиона, направляясь в Вавилон.
Войско осталось на берегу Евфрата, около Киса, маленького города без стен. Александр со свитой продолжал путь к Вавилону.
Очертания стен великого города уже поднимались перед глазами, когда произошла эта странная, таинственная встреча. На дороге стояли вавилонские предсказатели – халдеи. Они остановили царя:
– Царь, выслушай нас. То, что мы скажем, тебе необходимо знать.
Александр молча сошел с коня. Халдеи отвели его в сторону.
– Царь, – заговорили они все сразу, – не входи в Вавилон сегодня. Нам было предсказание от бога Бэла – для тебя будет это не к добру!
– Не входи в город, царь, гляди на запад! Не с этой стороны вступай в Вавилон, обойди город и вступи в него с запада, лицом к востоку!
Александр задумался. Может быть, так и надо сделать, как видно, халдеи что-то знают… Он спустился вниз по реке, чтобы там переправиться и войти в город с запада.
Дорога шла по широкой, изрезанной каналами долине. Вода переливалась через край, среди полей стояли темные лужи. Тяжкое, сырое дыхание низины перехватывало горло. Скоро копыта коней начали увязать в болотистой почве; дальше ехать было нельзя, нужно было сделать далекий объезд, чтобы добраться до города.
Философ Анаксарх, который не покидал свиты царя, сказал:
– Неужели, царь, ты и в самом деле веришь предсказаниям этих халдеев? Они просто не хотят, чтобы ты проехал мимо развалин храма бога Бэла, что у восточной стены. Ты приказал восстановить храм, а они этого, как видно, не сделали. Вот теперь и стараются затруднить тебе въезд в Вавилон с востока.
– Что ж, войдем с востока, – равнодушно сказал Александр и повернул коня.
То ли низкое оранжевое небо, то ли ядовитые испарения болот, окутавшие дорогу, угнетали душу неодолимо. Мысли в своем тяжелом течении возвращались к одному и тому же…
«Ахилл хоронил Патрокла[128]. Но разве не хотел бы он умереть раньше своего друга, чем потом мстить за него? И разве я не хотел бы умереть раньше Гефестиона, чем теперь хоронить его? Что же после этого надежно, на что опереться? Всю жизнь он был рядом со мной – и вот нет его. Нету. Вот так может рухнуть и земля под ногами… Что же в мире твердо и нерушимо? Ничто… Все презренно».
Стены и башни Вавилона загородили горизонт. Толпа, нарядная, пестрая, праздничная, стояла перед городом, встречая царя. Стройными рядами сверкали закатным красным огнем копья македонского гарнизона. Военачальники, вавилонские вельможи, высшие вавилонские жрецы ждали с богатыми дарами.
Подъезжая к городу, Александр поднял глаза. Над городскими стенами в золотом небе, среди башен и зиккуратов, стояло видение дворца вавилонских царей, вознесенного над городом, его крыши, колонны, темные купы деревьев висячего сада. Там Роксана…
Толпа с криком приветствий окружила царя.
