История России XVIII-XIX веков - Леонид Милов

§ 2. Кризис имперской государственности

Эпоха «белого террора». Покушение Каракозова 4 апреля 1866 г. привело к изменению внутриполитического курса. Правительство использовало действия террориста-одиночки для последовательного ограничения гласности, для полицейских репрессий против шестидесятников, для внедрения в общественное сознание идей незыблемости вековых устоев самодержавной России и необходимости сохранения единства и целостности Российской империи. Предпосылки нового правительственного курса намечались событиями 1862–1863 гг., когда страну потрясли петербургские пожары и польское восстание. Не прекращая разработки намеченных реформ, власти встали на путь «белого террора».

Чудесное избавление государя, которого спас, отведя руку террориста, простой мещанин, вызвало волну народного и общественного энтузиазма. По стране шли патриотические манифестации, сословия демонстрировали свою преданность престолу. Одновременно и в правящих верхах и в обществе происходило осмысление небывалого в русской истории события — революционно-террористического акта, совершенного в столице империи среди дня и направленного против Царя-Освободителя.

Для выяснения всех обстоятельств покушения была создана Верховная следственная комиссия, во главе которой встал М. Н. Муравьев, усмиритель Северо-Западного края. Катковские «Московские ведомости» охотно подчеркивали его заслуги «в усмирении мятежа и прочном водворении там русского элемента», на него возлагали надежды, связанные «с восстановлением значения русского правительства». Пообещав не щадить никого и добраться до самых «корней заговора», Муравьев не смог выявить связи студенческого ишутинского кружка с оппозиционным движением. Однако само покушение подрывало позиции либеральной бюрократии, «константиновской партии». После того как следствие установило, что Каракозов был студентом, в отставку был отправлен министр народного просвещения А. Е. Головнин, который долгие годы был ближайшим сотрудником великого князя Константина Николаевича. Ему на смену пришел граф Д. А. Толстой. Новый министр должен был пресечь студенческие волнения и поставить университеты под полный правительственный контроль. Ушел в отставку и глава III Отделения, шеф жандармов князь В. А. Долгоруков.

П. А. Шувалов. Главой III Отделения стал молодой аристократ П. А. Шувалов. Современники сравнивали его с Аракчеевым и говорили о том, что с назначением Шувалова начинается вторая половина царствования — реакция и аракчеевщина. Военный министр Д. А. Милютин отмечал: «Все делается под исключительным влиянием гр. Шувалова, который запугал государя ежедневными своими докладами о страшных опасностях, которым будто бы подвергаются и государство, и лично сам государь. Вся сила Шувалова опирается на это пугало».

Шувалов восемь лет был ближайшим советником Александра II. Назначение Шувалова ограничивало влияние в правительстве великого князя Константина Николаевича и либеральных бюрократов. Его приход к власти символизировал иссякание самодержавной инициативы, которая играла главную роль в проведении реформ. Шувалов был тесно связан с олигархическим дворянством и в определенной мере разделял конституционные воззрения газеты «Весть». Его назначение на высокий пост подчеркивало стремление самодержавия помириться с поместным дворянством.

Реформаторские усилия либеральной бюрократии, сплотившейся вокруг великого князя Константина Николаевича, ослабли задолго до 4 апреля, натолкнувшись на упорное сопротивление дворянского сословия, не желавшего лишаться полноты политической власти в стране. Намеченные реформы разрабатывались и вступали в действие благодаря огромной инерционной силе бюрократического аппарата.

Шувалов не имел программы внутриполитических преобразований и не стремился к ним. Он считал, что опора на просвещенные слои дворянства обеспечит государственной власти необходимую крепость: «Нужно энергически поддерживать и восстанавливать дворянство и землевладение, так как без этих элементов, консервативных и здоровых, не может существовать правильно организованное общество».

Шувалов желал сохранить крупное поместное дворянство как политическое сословие, сделать его влияние в губернской и уездной жизни определяющим. Он видел свою задачу в упразднении общины или хотя бы в поощрении выхода из нее зажиточных крестьян, которые могли бы стать крупными арендаторами помещичьей земли. Однако он не проявлял настойчивости в проведении этих планов в жизнь и достиг немногого. Пытаясь вместе с фельдмаршалом А. И. Барятинским воспрепятствовать проведению милютинской военной реформы, он настаивал на уменьшении роли военного министра, что было отвергнуто Александром II. Не удалось провести через Комитет министров и идею представительства в Государственном совете крупных землевладельцев для защиты дворянских интересов.

Административная унификация и русификация. Выдвижение Шувалова совпало с заметным усилением в правительственной политике тенденций к административной унификации и русификации, проявление которых стало очевидно еще входе подавления польского восстания. Восстание 1863 г. поддержали шляхта, радикальная интеллигенция и католическая церковь, но польское крестьянство осталось в стороне. Для скорейшего успокоения Польши правительство 19 февраля 1864 г. издало указ о крестьянской реформе. В основу указа легли предложения Ю. Ф. Самарина, развитые Н. А. Милютиным и В. А. Черкасским. Польские крестьяне без выкупа получали всю землю, что находилась в их пользовании, и становились земельными собственниками. Поместья, принадлежавшие участникам восстания, конфисковывались, земля передавалась в распоряжение правительственных чиновников. Шляхетское землевладение ограничивалось, помещики были лишены полицейской власти над крестьянами, что было продиктовано желанием ослабить шляхту, игравшую главную роль в восстании. Крестьянская реформа в Польше, принципы которой были противоположны началам крестьянской реформы 19 февраля 1861 г., достигла своей цели: был создан слой собственников, заинтересованных в политической и социальной стабильности. Одновременно правительство стремилось ограничить влияние католической церкви, усилило политику русификации в области судопроизводства и народногообразования. Унифицировалось административное устройство Царства Польского, которое было разделено на десять губерний и стало называться Привислинским краем.

Административная унификация проводилась при Александре II и на других национальных окраинах — в Прибалтике, Финляндии, Бессарабии, Закавказье. Она сопровождалась более или менее последовательной русификацией школьного дела, насаждением русского языка не только в государственных учреждениях, но и в органах местного самоуправления.

Русификация и административная унификация не были эффективным инструментом управления и противоречили давним традициям управления империей. Фундаментальный принцип российской имперской государственности — принцип многообразия, что означало полное отсутствие какой-либо административно-политической, правовой, национальной, культурной или конфессиональной унификации. В период своего расцвета Российская империя гарантировала своим подданным, особенно тем из них, что стали подвластны ей сравнительно недавно, все те права, привилегии и преимущества, какими они обладали прежде. Именно так обстояло дело в Остзейском крае, в Закавказье, где правительство столкнулось с давней политической культурой Грузии, азербайджанских и армянских земель, в Финляндии, а также на территориях, которые отошли к России после разделов Польши, и на большей части Кавказа.

Российская имперская политика — политика национальной и конфессиональной терпимости. Именно она делала Российскую империю столь притягательной для выходцев из других стран — немцев, сербов, греков, болгар, армян, евреев, которые большими группами селились в стране и принимали участие в ее хозяйственном развитии.

При Александре I предпринимались попытки совершенствования имперской государственности. Одна из них была связана с идеями федерализма и легла в основу Государственной Уставной грамоты, другая содержалась в проекте П. И. Пестеля, где проводились принципы административной унификации и централизации. События 14 декабря 1825 г. и воцарение Николая I привели к тому, что были отвергнуты оба пути переустройства российской государственности. Император полностью отказался от александровской идеи эволюционного федерализма и вместе с тем не решился следовать по пути скорой и последовательной централизации.

Основой николаевской идеократии стала триада «православие, самодержавие, народность». Правительство поощряло разнообразные проявления «русского духа», что означало распад сложившегося в екатерининские времена российского имперского сознания. Николай I и его преемники сознательно порвали с имперской традицией национальной и конфессиональной терпимости, что на исходе XIX в. было облечено в формулу «Россия — для русских».