Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

Говоря психологическим языком, Дюма-отец — хрестоматийный примерэкстравер-тированного гипертимика (в рамках акцентуации характера) со всеми плюсами и минусами этого типа личности для литературного творчества. К плюсам относится необыкновенная творческая плодовитость, длящаяся более 30 лет, и развлекательноприключенческий жанр романов. К минусам можно отнести игнорирование социальных и психологических проблем: его герои не задумываются над «извечными вопросами бытия», их поведение зачастую обусловлено импульсом собственной страсти к деятельности. Учитывая динамичность и детектив-ностъ повествований, Дюма можно считать предвозвестником современных сочинителей многотомных популярных серий детективных романов: они рассчитаны на вполне определенную аудиторию, ожидающую от романа в первую очередь эффектно «закрученного» сюжета. С возрастом энергетический потенциал писателя снижается, а эмоциональный фон романов постепенно склоняется от жизнерадостного к мрачному фатализму; затем он переходит к путевым заметкам, а в последние 12 лет его творчество практически истощается.

ДЮМА (Dumas) АЛЕКСАНДР (1824–1895), французский писатель (Дюма-сын).

«Сын Александра Дюма и его тезка, автор “Дамы с камелиями”, представляет редкий пример непосредственной передачи гениальности от родителя к ребенку». (Nisbet, 1891, с. 141.)

«В пансионе Губо ученики издевались над тем, что он был “рожденным вне брака’*. Они изрисовывали, все его книги и тетради непристойными сценами, под которыми подписывали имя его матери. Когда чаша терпения переполнялась, маленький Александр плакал, забившись в уголок. Травля ожесточила характер мальчика и подорвала его здоровье. Он стал мрачным, подозрительным и страстно мечтал о мести… Сын не обладал ни легкомыслием, ни жизнерадостностью отца. Творческий труд всегда вызывал у него настоящую физическую усталость, доводившую до головокружения и спазм в желудку. Раннее знакомство с куртизанкайи, а вслед за тем и мучительный роман с госпожой Нессельроде превратили его в человека разочарованного. Не отличаясь могучим воображением, которое позволяло его отцу оставаться лучезарным в мрачном мире, он взирал па людей с печальной суровостью… С 1860 г. начал страдать от ипохондрии… Пессимизм Дюма-сына распространялся не только на женщин, но и на весь род людской». (Моруа. 1986, с. 130, 280, 316, 331.)

Яркая личность Дюма-отца как а творческом, так и в психопатологическом отношении совершенно затмила образ его сына. Последний остался в памяти читателей автором одной пьесы — «Дама с камелиями», хотя собрание его сочинений насчитывает добрый десяток томов. Есть основания предполагать, что тень великого отца угнетала Дюма-сына, и поэтому доминирующим фоном настроения у него стали качества, полярные отцовским: «мрачность» и «подозрительность», «ипохондрия», «пессимизм» и «печальная суровость», составляющие в целом картину невротической депрессии.

ДЮРЕР (Durer) АЛЬБРЕХТ (1471–1528), немецкий живописец, гравер, теоретик искусства; основоположник искусства немецкого Возрождения.

Общая характеристика личности

«Мечтательность, которая переходила, отчасти, границы нормального. Случалось, что он днем впадал в сноподобное состояние, во время которого ему представлялись самые яркие видения… Дюрер и ночью видел необыкновенно фантастические сны; он придавал им большое значение, и они много влияли на его художественную деятельность. Отсюда понятно, что даже друзья называли его “сновидцем”. В последнее время своей жизни Дюрер много страдал от физических недугов; последние, может быть, были вызваны его неутомимой деятельностью». (Левенфельд, 1904, с. 74, 107.)

«Любопытно, что Дюрер, который в тридцать лет считал себя гением, а в пятьдесят — почти богом, вел подробный дневник, в который заносил все, что казалось ему интересным… и при этом он ни словом не обмолвился о том, что у него с женой не было детей. Видимо, проблема потомства его абсолютно не волновала». (Гаев, 1999. с. 146.)

«В 1500 году ожидали наступления конца света. Весь христианский мир был в панике. Великий Альбрехт Дюрер впал в черную меланхолию и написал несколько картин, рассказывающих о конце света. Эти произведения и сейчас производят ужасающее впечатление». (Буянов, 1994, с. 106.)

«В 1520 г. заболел малярией. С этого времени периодические приступы лихорадки постепенно привели его к кахексии». (Braun, 1940, с. 96.)

[Письмо В. Пиркгеймера от 1530 г.] «…И ничто не огорчает меня больше, чем сознание, что он должен был умереть такой жестокой смертью, в которой я, по воле Божьей, могу винить только его жену, ибо она так грызла его сердце и в такой степени мучила его, что он раньше от этого скончался. Ибо он высох, как связка соломы, и никогда не смел мечтать о развлечениях пли пойти в компанию, так как злая женщина всегда была недовольна, хотя у нее не было для этого никаких оснований. К тому же она заставляла его работать день и ночь только для того, чтобы он мог накопить денег и оставить их ей после своей смерти… Ибо она была врагом всех, кто был расположен к ее мужу и искал его общества, что, конечно, доставляло много огорчений Альбрехту и свело его в Могилу». (Дюрер, 2000, с. 594.)

Особенности творчества

«Был серьезным и депрессивным по основному фону своего настроения. В результате этого возникли такие сюжеты, как Апокалипсис или страсти Христовы. Наряду с этим преобладала определенная холодность всей чувственной жизни. Он ни ненавидел ближних, ни любил их; они были ему безразличны. Большая объективность и реалистичность изображения вытекали именно из этих характерологических черт. Дюрер обладал слабо развитой эротичностью, и его лучшие изображения людей почти все мужские. Как художник конкретного типа он был одновременно циклотимичным, а поэтому зарисовывал все мельчайшие детали; вследствие этого его работы выглядят пестро и разнообразно. Лишь позже у него появилась склонность к абстракции и типизации». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 250.)

[Предисловие к трактату Дюрера о пропорциях, написанная И. Камерарием в 1532 г.] «Вы могли бы поклясться, что линейка, угольник и циркуль применялись для проведения тех линий, которые он в действительности рисовал кистью или часто карандашом или пером без всяких вспомогательных средств, к великому удивлению присутствующих. Что мне сказать об этой слаженности его руки и мысли, которая часто позволяла ему мгновенно набрасывать на бумаге карандашом или пером фигуры и всякого рода вещи или придавать им такое выражение, что, казалось, они готовы заговорить… Равным образом, когда он держал кисть, уверенность его была такова, что он рисовал на холсте или дереве все до мельчайших подробностей без предварительного наброска так, что, не давая ни малейшего повода к порицанию, он всегда удостаивался наивысших похвал». (Дюрер, 2000, с. 604.)

«Наследие Дюрера-рисовальщика, насчитывающее более 900 листов, по обширности и многообразию может быть сопоставлено только с наследием