Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

К середине декабря фронт добровольцев еще держался на линии Константиноград (Красноград) - Змиев (Готвальдов) - Купянск, отступив на 30-40 км южнее Полтавы и Харькова. Уничтожить ядро белогвардейцев красные так и не могли и даже получали чувствительные удары. Так, 8-я кавдивизия, которую Уборевич снова попытался использовать для прорыва, была разгромлена под Лозовой и надолго выбыла из строя.

Тем временем начались неудачи и на участке Донской армии. Кавалерия Думенко, углубляя прорыв, 2.12 заняла г. Калач. В тот же день красные сломили оборону казаков на нижнем Хопре, заняв станицу Усть-Бузулукскую. Попытки спасти положение контрударами конницы Коновалова ни к чему не привели. Несколько раз корпус Думенко оказывался в критическом положении, то одна, то другая его бригады попадали в окружение, но умело выкручивались и отбивали казачьи атаки. А от Воронежа и Лисок наступала 8-я армия, пользующаяся успехами Буденного, расширяющая основание его прорыва и нависающая над фронтом донцов с северо-запада. Армии Сидорина стали грозить "клещи". Оставив междуречье Хопра и Дона, она отступила за Дон. К зиме активизировался еще один страшный враг. Эпидемия тифа, не прекращавшаяся и летом, с наступлением холодов и тяжелых боев, не дающих войскам возможности помыться, сменить белье, продезинфицировать одежду, вспыхнула с новой силой. Конечно, тиф валил и красных, и белых. Но белым восполнять потери было некем. Высасывались последние подкрепления за счет войск, сражавшихся в Дагестане и охранявших границу с Грузией.

Правда, в это время у деникинцев вдруг нашелся неожиданный союзник. Им стали... галицийские стрелки, которым просто некуда было деваться. Их родина была занята поляками, дома ждали лагеря. Петлюра, на стороне которого они воевали, тоже начал искать союза с Польшей, а его войска, состоявшие из местных банд, опереточных "куреней смерти" и "серошлычников", давали мало надежды, что смогут остановить хлынувших на Украину красных. И галицийцы, занимавшие район Винницы, перешли на сторону белогвардейцев. Но общей обстановки это уже изменить не смогло, 12-я советская армия по Левобережью Днепра продвинулась далеко на юг, выходя к Черкассам и Кременчугу. Части ген. Бредова, оборонявшие Киев, оказались на узком выступе, который вот-вот мог быть отсечен. И 16 декабря белые оставили город, отходя на соединение с одесской группировкой ген. Шиллинга. Деникин поручил Шиллингу общее командование войсками, отрезанными от главных сил в Южной Украине, и приказал прикрывать Крым, Северную Таврию и Одесский район. Для защиты Таврии и Крыма был выделен корпус Слащева, так и не закончившего своего поединка с Махно. А галицийцы, корпуса Пром-това и Бредова, нанеся красным сильный удар под Черкассами, сосредоточились на Правобережье Днепра, постепенно отойдя с боями до линии Жмеринка - Елизаветград (Кировоград).

На участках Добровольческой и Донской армий обстановка продолжала стремительно ухудшаться. Если фланги еще держались - под Полтавой и на Дону, в районе Вешенской, - то в центре под натиском группировки Буденного, преобразованной в 1-ю Конармию, фронт глубоко прогибался к Северскому Донцу, угрожая Луганску. Надежды на ударную группу, созданную для борьбы с Буденным, не оправдались. Собранная с миру по нитке, она оказалась мало боеспособной. Казаки, энергично атакуя и громя вражескую пехоту, всячески уклонялись от боев с конницей. Неудачи кубанцы валили на донцов, донцы - на кубанцев. Посыпались внутренние неурядицы. Поскольку Мамонтов, очень возгордившийся после летнего рейда, часто позволял себе недисциплинированность, вместо выполнения приказов действовал по своему усмотрению, то Врангель назначил начальником ударной группировки не его, а Улагая. Мамонтов оскорбился и телеграфировал: "Учитывая боевой состав конной группы, я нахожу несоответствующим достоинству Донской армии и обидным для себя заменение как командующего конной группой без видимых причин лицом, не принадлежащим к составу Донской армии и младшему меня по службе". Сложил с себя командование 4-м корпусом и самовольно уехал в тыл. Копию телеграммы он разослал своим полкам. А личный авторитет Мамонтова среди подчиненных ему казаков был огромным, он был для них "отцом родным". Поэтому после такого демарша их боеспособность резко снизилась. Пошла утечка на Дон вслед за командиром.

А кубанские части были сильно заражены разложением - сказывалась пагубная работа Рады. Пока они были в составе Кавказской армии, среди "своих", еще как-то держались. А когда их перебросили на "чужой" фронт, да еще и в самую гущу сражений, началось массовое дезертирство. Полки таяли на глазах. Врангель вынужден был отдать приказ об отводе их на Кубань для переформирования, чтобы сохранить кадры кубанских дивизий и спасти их как боевые единицы. Но едва приказ начал выполняться, как тут же "воскресли" множество дезертиров, прятавшихся в ближайших тылах. И домой весело, с музыкой и песнями, потекли внушительные, многочисленные полки - свежие, прекрасно вооруженные, на хороших конях, вызывая возмущение у донцов и зависть у тех кубанцев, которые еще оставались на фронте... Улагай докладывал:

"Донские части, хотя и большого состава, но совсем не желают и не могут выдерживать самого легкого нажима противника... Кубанских и терских частей совершенно нет... Артиллерии почти нет, пулеметов тоже..."

23 декабря красные форсировали Северский Донец. Медлить больше было нельзя. Вооруженным силам Юга России грозило расчленение. И частям Добровольческой армии, все еще сражавшимся на Украине, был отдан приказ отходить на Ростов. Ставка из Таганрога переводилась в Батайск, правительственные учреждения эвакуировались в Екатеринодар и Новороссийск. Чтобы задержать продвижение врага, Улагай сумел дать Буденному еще одно сражение - у станции Попасная. Заставил Конармию попятиться, но затем красная кавдивизия Городовикова прорвалась на стыке казаков и поддерживающих их пехотных частей, что решило исход боя. Дальше наступление буденновцев сдерживали только добровольческие войска, совершавшие фланговый марш в неимоверно трудных условиях: 1-я Конармия и дивизии 8-й атаковали с севера, а белые отступали с запада на восток, причем коридор их выхода постоянно суживался и смещался к югу. Иногда творились чудеса героизма - так, 1-й Марковский полк (или его остатки) был окружен шестью большевистскими полками, но нанес им поражение, раскидал и пробился, взяв много пленных и трофеи.

Тем временем 8-я и 9-я красные армии расширяли буденновский прорыв от его основания и хлынули в донскую область, 2-й кавкорпус Думенко форсировал Дон и повернул на юг - удобно пристроился к прорыву сбоку, как бы дополнительным клином, вбиваемым в обозначившуюся трещину. 22.12 он вышел к Миллерово. Здесь его встретила конница ген. Коновалова. Во встречном бою схлестнулись красная и белая кавалерия. Никто не хотел уступать, и ожесточенная рубка закончилась "вничью". Коновалов отошел в город, перейдя к обороне. Но и Думенко был остановлен. Лишь через 5 дней, дождавшись подхода двух пехотных дивизий, он решился на штурм и занял Миллерово.