Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

то должен выяснять все. А не только то, что на поверхности плавает.

Говорил Зигунов негромко и спокойно, однако все, кто его слышал, почувствовали себя очень неуютно. Впрочем, держать театральных пауз он не стал. Кивнув дотошному старлею — спасибо за работу, мол, — Петр неспешно подошел к покосившемуся забору участка Аброськиных.

Двор перед домом был как на ладони. Покосившийся сарай, почти пустая поленница, детская качель, привязанная к толстой ветке раскидистой яблони, пустая конура с проржавевшей цепью. Все выглядело обветшалым, неухоженным и будто дышало безысходностью. Дом тоже выглядел не лучше: облупившаяся краска на стенах, покривившиеся от времени деревянные рамы в окнах. А за посеревшими от времени занавесками угадываются напряженные фигуры — четыре маленькие и одна побольше. Дети и жена. Лица за потертым кружевом видны плохо, но на кого направлены напряженные взгляды, догадаться нетрудно.

Аброськин сидел за спиной съежившейся стажерки, поглаживал лежащий на коленях сверток, вполне напоминающий автомат, и что-то бормотал себе под нос. Правая рука, застывшая и искореженная, висела вдоль туловища.

— Разрешите начинать, товарищ майор? — спросил Шокин.

— Давно здесь работаете?

— Через год — тридцать будет.

— Я понял. Спасибо. Тогда вам и карты в руки.

Однако инициативу у правоохранительных органов неожиданно перехватили.

— Ну че вы там? Все уже собрались или еще кого ждем?

Вставать с деревянного ящика Аброськин не стал, только голову слегка повернул. Его было хорошо видно в просветы между ветхими штакетинами забора. На небритом лице блуждала нехорошая улыбка.

— Ну навел ты шороху, Диман! — загоготал он и похлопал по колену замершую на лавке стажерку, отчего она сильно вздрогнула и побледнела.

— Эх, конвер-конвер-конвертики мои,

Вы солдатские приветики любви.

Эй, подружка, ты червончик не жалей.

От тебя солдатик долго ждеет вестей…

Допеть дебоширу не дали.

— Ты это прекращай, Аброськин… — по-дружески начал участковый.

— Заткнись! Закрой поддувало, козел драный! Ты сначала хлебни с мое, а потом будешь одергивать. Думаешь, я не знаю, о чем вы тут все шушукаетесь у меня за спиной? Сдурел Димон совсем, кукухой поехал. Жену-детей на произвол судьбы бросил, свалил в пострелушки играться. Нет бы делом каким полезным занялся, хозяйство поднял… Ага, поднимешь тут. Одной рукой! Что, товарищ участковый, не знал, что у меня инсульт был пару лет назад?

— Слышал, — ответил участковый.

— А как с завода меня сразу выперли, слышал? Как я тут год без работы подыхал, слышал? Хоть в Луганске взяли пушечным мясом, вон, до командира дослужился, и то лафа кончилась. Димка-артиллерист, ха-ха! Ранение имею, после этого рука совсем отнялась! У меня и свой позывной был — Левша, из-за руки. Все уважали, говорили, что правильный командир — жестокий, но справедливый. А вот и тут все. Домой пора.

Аброськин замолчал и как-то сник.

— Так если ты такой образцовый боец, — сразу же вклинился в паузу участковый, — так и веди себя прилично. Девушку отпусти и…

— И что?! Отпущу, а вы всю душу из меня вытрясете. Да что из меня, и насрать… Я ж вас, кровососов, знаю, за детей и жену приметесь.

— Ты что такое…

— Захлопнись, жиртрест! Не то я этой девке враз башку снесу. Лопнет, как переспелый арбуз, только косточки разлетятся! — и он приподнял сверток.

Стажерка на лавочке сжалась в комок, из глаз закапали слезы.

— Не надо, пожалуйста… — тихонько заскулила она. — Пожалуйста.

— Цыц! Тебе тут вообще слова не давали. Даже и не думай меня кинуть, курва мелкая. Я за тобой внимательно слежу, не смотри, что болтаю. У меня глаз наметан. В бою быстро научаешься следить за противником.

— Да никто тебе тут не противник! — крикнул участковый, но Аброськин его, похоже, даже не услышал.

— Все вы противники. Денег нет, еды нет, кредит взял — а процентов набежало в триста раз больше.

У Зигунова учащенно забилось сердце. Он даже кивнул, как бы соглашаясь с Аброськиным.

— А что закладывать? Себя? Детей?!!

Аброськин со всей дури саданул носком тяжелого армейского ботинка по скамейке. Заложница с воплем рухнула на землю, закрывая голову руками и рыдая в голос. Но он ее тут же схватил за руку и посадил обратно.

— Не ори, дура! Чтоб вы подавились этим баблом! Я ж сказал: верну все! Все отдам, что должен, только не сейчас. Отцепитесь уже от моей семьи!!!

Было видно, что мужик с автоматом совсем на пределе. Сам себя накрутил и теперь трясся всем телом, как взведенная пружина. Одно неверное слово, и голова стажерки реально может превратиться в кровавый фонтан. Зигунов сделал два шага вперед, отделившись от группы офицеров. Нужно было как-то разрядить обстановку, а на пузатого Ивана Карповича особой надежды уже не было.

Однако сверток моментально качнулся в сторону движения. И сжимавшая его рука не дрожала.

— Назад, — просипел бывший вояка.

— Так какие у тебя требования, Аброськин? — деловито поинтересовался участковый. — Ты много наговорил, но давай теперь к сути.

— Простые требования, — тяжело вздохнул Аброськин. И с этим вздохом будто сдулся, утратил всю агрессию, которую так долго в себе распалял. За спиной заложницы стоял потрепанный жизнью, немолодой и очень усталый человек с беспросветным отчаянием в глазах. — От детей отстаньте. И от жены. Я сказал заплачу, значит, заплачу. Просто дайте немного времени. А пугать меня не надо, я пуганый. Что по черному ходу ваших бандюков-коллекторов, что по красному — вас, начальничков, бояться не буду. А сунетесь к моей семье, всех положу. Опыт есть.

Пока никто не успел вклиниться, Зигунов поднял пустые руки над головой и пошел к калитке.

— Дмитрий Степанович, у меня нет оружия, и я не хочу вам навредить. Разрешите сказать несколько слов.

Аброськин окинул опера подозрительным взглядом, чуть сдвинулся, чтоб заложница лучше его прикрывала, и кивнул неохотно.

— Говорите, чего уж. Я никуда не спешу.

— Я зайду?

— Не стоит. Я вас и так прекрасно слышу.

Настаивать Петр не стал. Остановился у калитки и произнес самым будничным голосом:

— Дмитрий Степанович, моя фамилия Зигунов, я начальник отдела уголовного розыска. Произошло явное недоразумение. Моя сотрудница и все остальные, кто сейчас здесь, никакого отношения к вашему долгу не имеют.

— Ага, как же. Свисти больше, начальник. Твоя пигалица как порог переступила, так сразу начала «корочкой» трясти и про долги «Деньгомигу» спрашивать.

Зигунов вздохнул и послал Республиканскому очередное мысленное ругательство.

— Да, этим вопросом наш отдел интересуется, но в связи с расследованием совсем другого дела. Владелец «Деньгомига» убит, мы ведем следствие, связываемся со всеми должниками. Девушка к вам пришла именно по этому вопросу. Кстати, долги теперь, скорее