Кто стоял за спиной Сталина? - Александр Островский

В Тифлисе с 1891 по 1895 г. городскую думу возглавлял бывший народник Павел Александрович Измайлов{59}. В 1895–1905 гг. здесь вокруг кресла городского головы тоже развернулась борьба{60}, которая завершилась избранием на этот пост князя Василия Николаевича Черкезова{61}.

Ставший преемником В. Н. Черкезова Александр Иванович Хатисов вспоминал: «До меня городским головой в Тифлисе был грузинский князь Черкезов, помощником которого я состоял в течение трех лет и могу сказать, что он-то и начал исключительную роль посредничества между властью и революционными партиями. Я продолжал эту роль, исполняя ее в течение десяти лет»{62}.

Бывший выпускником медицинского факультета Харьковского университета, занимавший пост тифлисского городского головы с 1910 по 1917 г.{63}, А. И. Хатисов не только являлся братом упоминавшегося выше бакинского заводчика и видного деятеля партии «Дашнакцутюн» К. И. Хатисова, но и сам «входил в состав Тифлисского комитета партии „Дашнакцутюн“ и собирал деньги на революционные цели»{64}. «Любимец наместницы, — характеризовал А. И. Хатисова С. С. Спандарян, — всей администрации, благословляемый армянским католикосом, экзархом Грузии, поздравляемый охранным отделением, сыскной полицией и комендантским управлением, пьющий за здоровье русского воинства, одновременно дашнакцукан, эсдек и кадет»{65}. Среди лиц, с которыми А. И. Хатисов был знаком и поддерживал отношения, он позднее называл большевиков Ф. Махарадзе, Б. Мдивани, М. Орахелашвили, С. А. Тер-Петросяна (Камо), Н. Элиаву{66}.

Если до 1910 г. А. И. Хатисов был заместителем князя В. Н. Черкезова{67}, то с 1910 г. заместителем А. И. Хатисова на посту городского головы стал бывший народник князь Александр Михайлович Аргутинский-Долгоруков{68}. В состав Тифлисской городской управы входили и другие лица, связанные с революционным подпольем{69}.

Неудивительно поэтому, что пост секретаря городской управы с 1894 по 1908 г. занимал бывший народоволец Степан Федорович Чрелаев{70}, в 1908–1914 гг. — член партии «Дашнакцутюн» Михаил Александрович Джабар{71}, долгое время работал в городской думе и бывший месамедист Степан Алексеевич Дандуров{72}.

С революционным подпольем имели связи не только органы городского самоуправления, но и органы городского управления.

6 октября 1908 г. тифлисская охранка получила агентурную информацию, которая гласила: «Помощник полицмейстера Канделаки состоит в партии социал-демократов и укрывает революционеров»{73}. На этом сообщении имеется пометка: «Поручено сотруднику обследовать более подробно»{74}. Однако это никак не появлияло на положение Канделаки{75}, и вплоть до 1917 г. он продолжал оставаться в кресле помощника тифлисского полицмейстера{76}.

Еще более любопытная ситуация складывалась в Кутаисе. Когда в конце 1905 — начале 1906 г. здесь начались массовые аресты, бывшему одним из руководителей Имеретино-Мингрельской организации РСДРП Б. Бибинейшвили удалось, по его словам, спастись от расправы только «благодаря влиянию жены уездного начальника Дадешкелиани на кутаисского полицмейстера». «В продолжение трех дней, — вспоминал Б. Бибинейшвили, — меня скрывали в полицейском участке, и на требование казаков не выдавали, говоря, что уже „увезли“»{77}. В 1905–1906 гг. кутаисским уездным начальником был князь Георгий (Джансох) Тенгизович Дадешкелиани[92]{78}, а кутаисским полицмейстером — капитан Александр Иванович Климентов{79}.

Преемником капитана А. И. Климентова стал Павел Николаевич Зубов. По показаниям А. Корсидзе, П. Н. Зубов не только был знаком с участниками тифлисской экспроприации, но и некоторое время сохранял у себя на квартире захваченные деньги. «В 1907 г. он был устранен от занимаемой должности и привлечен к следствию по обвинению в преступлениях, предусмотренных 351, 352, 354, 356, 362, 373, 410 и 451 ст. Уложения о наказаниях»{80}.

Став полицмейстером, П. Н. Зубов сделал своим помощником уже упоминавшегося выше пристава Нерсеса Еремеевича Тер-Антонова{81}, который позднее был перемещен на должность помощника зугдидского уездного начальника{82}, а затем вернулся в Кутаис, занял кресло полицмейстера и находился в нем с 1909 по 1914 г.{83} Подобным же образом сложилась судьба Лаврентия Бежановича Махарадзе, который заменил Н. Е. Тер-Антонова на посту кутаисского полицмейстера и оставался в этой должности до, 1917 г.{84}.

Таким образом, во главе кутаисского городского полицейского управления на протяжении десяти предреволюционных лет находились лица, прямо или опосредованно связанные с революционным подпольем.

В губернских канцеляриях

Оппозиционные и революционные настроения проникали не только в среду чиновничества, но и в среду духовенства.

Достаточно вспомнить, сколько участников революционного движения вышло из стен Тифлисской православной духовной семинарии. Среди них были многие лидеры грузинской социал-демократии: С. С. Девдориани, С. Джибладзе, И. В. Джугашвили, С. Джугели, Н. Н. Жордания, Л. З. Кецховели, Ф. И. Махарадзе, М. Г. Цхакая и т. д.{1} В то же время немало воспитанников, зараженных революционными или же оппозиционными идеями, хотя и надевали рясу, не только продолжали поддерживать отношения со своими товарищами, ушедшими в революционное движение, но и оказывали им посильную помощь.

Когда в 1900 г. начались репрессии против участников железнодорожной забастовки в Тифлисе, жандармы получили информацию о том, что некоторые из ее руководителей скрываются в стенах монастыря, находившегося в предместьях города: «Негласным путем были получены сведения, что уволенные за беспорядки рабочие и помощники машинистов, всего от 50 до 70 человек, скрываются около или в самом монастыре Святого Георгия… Есть основания предполагать, что там происходят все совещания и что там находится и типография»{2}.

Одним из проявлений оппозиционности православного духовенства Грузии было стремление значительной ее части к независимости грузинской православной церкви от Святейшего Синода. О степени распространения подобных настроений свидетельствует тот факт, что 11 октября 1905 г. грузинское дворянство направило к наместнику специальную депутацию, которая вручила ему петицию с требованием автокефалии грузинской церкви{3}.

Еще в большей степени подобные настроения были распространены среди армянского духовенства. Данное обстоятельство явилось одной из причин принятия правительством 12 июня

1903 г. решения о секуляризации имущества армянской церкви. Этим предполагалось подорвать экономическое влияние армянского духовенства и сделать его более покладистым, однако эффект оказался совершенно иным. Армянская церковь почти полностью перешла в оппозицию, царскому правительству и встала на путь широкой поддержки революционного движения.

Характеризуя сложившееся положение, главноначальствующий гражданской частью на Кавказе князь Г. С. Голицын 13 мая 1904 г. писал министру внутренних дел В. К. Плеве:

«Истинным главою и вдохновителем этого движения является сам патриарх-католикос, именем которого и действуют заправилы движения», а «имеющееся в Вагаршанате отделение Кавказского армянского революционного комитета в своей деятельности фактически слилось с легально существующей канцелярией католикоса, через посредство которой поддерживается связь между католикосом и революционерами»{4}.

А вот письмо заведующего полицией на Кавказе генерала Е. Н. Ширинкина от 9 января 1906 г.: «Армянский католикос выдал дашнакистам особые книжки за своей печатью для сбора денежных пожертвований в пользу пострадавших в Турции армян. В действительности же собранные таким путем суммы поступают в распоряжение организации „Дашнакцутюн“»{5}.

Стремясь расколоть армянское духовенство, правительство, с одной стороны, вынуждено было в 1905 г. пойти на возвращение армянской церкви ее имущества, а с другой стороны, усилило против наиболее непримиримых его представителей карательные действия. В частности, по обвинению в связях с партией «Дашнакцутюн» был предан военному суду архимандрит С. Корюн, занимавший пост секретаря католикоса. Характеризуя предъявленное ему обвинение, начальник Тифлисского ГЖУ полковник А. М. Еремин 23 октября 1908 г. писал в Департамент полиции: