Ветер разлуки - Соня Мармен

Несколько хайлендеров обернулись. Один или два даже улыбнулись ей. Взгляд Изабель скользил по головам солдат в поисках темной шевелюры любимого и ярко-рыжей – его брата Колла, ведь они должны быть рядом. Но кто бы мог подумать: едва ли не четверть полка оказались рыжеволосыми! Ей ни за что их не отыскать! У Изабель защемило сердце, и слезы, которые она больше не могла сдерживать, потоком заструились по ее запыленным щекам.

– Алекс, любовь моя, до свидания!

Последний солдат вошел в барку, и она в последний раз качнулась. С причала отдали швартовы. Зажав ружье между колен, с ранцем за спиной, Александер смотрел на набережную, ища среди огромной толпы лицо Изабель. На сердце у него было тяжело, в горле стоял комок. Придя к горькому заключению, что среди провожающих ее нет, он уже готов был отвернуться, когда увидел тоненькую женскую фигурку. Она махала руками над головой и звала его по имени. Но в армии короля Георга ведь столько Александеров…

Прикрыв глаза ладонью, он прищурился, чтобы получше рассмотреть женщину в зеленом платье. Изабель!

– Пришла! – прошептал он, все еще пребывая во власти тоски, которая мучила его с самого рассвета. – Колл, она пришла! Видишь ее? Это ведь она?

Колл, до этого не обращавший внимания на зевак, которые собрались посмотреть на отплытие британских солдат, всмотрелся в толпу.

– Там! – указал Александер дрожащим пальцем.

– Алас, думаю, это она. Тебе повезло.

Наплевав на правила, Александер вскочил на ноги и замахал ружьем. Женская фигурка отделилась от толпы, проскользнула мимо гренадеров, надзиравших за отправлением лодок, и подбежала к самой воде.

– Iseabail! I love ye!

– Алекс, я тебя тоже люблю! Вернись ко мне!

Офицер, сидевший на носу лодки, с грозным окриком ткнул Александера штыком в плечо. Колл потянул брата за килт, и тому пришлось сесть.

– До свидания, любовь моя! Не забывай наши клятвы! – прошептал он.

Гренадер стал мягко теснить девушку обратно к толпе. Изабель попробовала упираться, и солдат сразу нахмурился.

– Lady, please, return over there. You cannot come[193].

– Алекс! Алекс!

– By God! Lady, get back there! Come on, hurry up![194]

Потеряв терпение, солдат схватил Изабель за руку и грубо толкнул ее в толпу. Она попыталась вырваться и вернуться к краю причала. Тогда он наставил на нее ружье, чем спровоцировал шумное негодование горожан.

– Please, lady![195]

Разумеется, он не желал девушке зла, но приказ есть приказ… Внезапно осознав, что гренадер целится в нее из ружья, Изабель медленно кивнула и вернулась к ограждению.

Горожане, видя, как грубо солдат обошелся с девушкой, начали осыпать его оскорблениями. Изабель меньше всего хотела стать причиной заварушки, поэтому поспешила затеряться в толпе, не сводя, однако, глаз с лодки, которая увозила Александера. Положив руку на живот, в котором росло их дитя, молодая женщина стояла и смотрела, как она уплывает вдаль, к большим кораблям. Когда лодка скрылась из виду, она отошла к домам, присела у первой попавшейся стены и, рыдая, достала из кармана записку, которую ей передал хозяин кабаре. Каждое движение причиняло страдание, и труднее всего далось усилие, с которым она развернула клочок бумаги.

Десять миллионов слов, выверенных и изящно между собой переплетенных, не смогли бы выразить чувства любящего мужчины лучше, чем эти две каракули, нацарапанные в спешке: «Love you». Все богатства и красоты Вселенной, все прекраснейшие в мире поэмы…

– Я буду ждать тебя. Мы будем ждать тебя, Александер Макдональд!

Любимый уехал, музыка смолкла. Изабель смотрела на лист с нотами знакомой сонаты, которую никак не выходило сыграть. Мыслями она была далеко. Из кухни доносился стук кастрюль и приглушенный смех. Пятьдесят дней! Завтра будет пятьдесят первый. А послезавтра… «Еще один день – и он вернется!» – неустанно твердила она себе.

Она поплотнее закуталась в шаль. Погода испортилась, с утра моросил дождь, и в доме ощущалась неприятная сырость. Время текло медленно, слишком медленно. Новостей о британской армии до них доходило мало. В конце августа в городе заговорили, что в регионе Сорель, в наказание местным жителям, Мюррей приказал сжечь церковь. Те сопротивлялись, не хотели клясться, что будут сохранять нейтралитет. Но можно ли их за это упрекать? Тех, кто отказывался с оружием в руках защищать свое отечество, представители канадской власти, которая все еще действовала кое-где на местах, могли покарать смертью. Когда пришли англичане, возникла новая дилемма: или подчиняться, или же стоять и смотреть, как твой дом и поля выгорают дотла. Оказавшись между двух зол, люди предпочли выбрать наименьшее.

Еще говорили, что гарнизон форта Иль-о-Нуа отошел в Сен-Жан, так и не вступив в сражение с армией Хэвиленда. Уходя, французы сами сожгли деревню. Их дальнейший путь лежал в Монреаль. В то же самое время генерал Амхерст принимал у себя коменданта Пушо из форта Леви. Тот явился заявить о капитуляции. Теперь ничто не стояло между англичанами и последним оплотом французской короны на континенте. Изабель радовалась этому и стыдилась своей радости.

Мечтала она об одном – снова оказаться в крепких объятиях Александера и сообщить ему, что скоро он станет отцом.

Изабель пришлось прибегать к самым разным уловкам, чтобы скрыть свое положение, но она понимала, что долго так продолжаться не может. Пока ее секрет был известен только Перрене.

Изабель стояла перед зеркалом и рассматривала свое тело, которое бесповоротно менялось. Вздернутый животик все отчетливее просматривался под ночной рубашкой. Еще немного – и мать тоже увидит эти изменения… Дверь открылась, и в комнату вихрем ворвалась Перрена с корзиной грязной одежды. Изабель быстро опустила подол ночной рубашки, повернулась на шум и… почувствовала, что краснеет. Служанка замерла на месте и уставилась на нее с подозрением.

– А что вы делаете со своими тряпочками, мамзель Иза? Давно я их не стирала…

– Я стираю их сама.

Перрена украдкой посмотрела на девушку, потом взгляд ее переместился на ее округлый живот под тонким батистом сорочки. Изабель невольно попыталась прикрыть его руками. Увиденное только подтвердило догадки Перрены. Если подумать… Она уже месяца три не стирала полоски ткани, которыми ее молодая хозяйка пользовалась во время месячных!

– Вот горе-то! – воскликнула девушка, роняя корзину на пол. – Мамзель Иза! Неужто вы тяжелая?

Выглянув в коридор, она закрыла за собой дверь и повернулась к Изабель.