Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Что же касается лозунгов «социализма» с одной стороны, и «демократии» с "правами человека" с другой — то они, в конечном счете, оказывались лишь знаменами, под которыми велась борьба за сферы влияния. Сталин это уже понимал. Хрущев, судя по всему, нет — и в эйфории краха колониальной системы воспринимал свои лозунги буквально. Брежнев — кто его знает? Он тащил бремя этой борьбы уже по инерции. И продолжать становилось тяжко, и выключиться было нельзя, чтобы не потерпеть поражение, чтобы не начала тут же расползаться по швам вся созданная система международного влияния. А бремя было и в самом деле для страны разорительным. Ведь в итоге, возможности такого противоборства определялись финансовыми и экономическими потенциалами сторон. А они у США, да еще вместе с западноевропейскими союзниками, были куда больше, чем у СССР.

Правда, с идеологической точки зрения коммунистические лозунги оказывались более сильным оружием, чем демократические. Но одновременно они и связывали советскую сторону по рукам и ногам, лишали ее гибкости и делали для нее противоборство куда более убыточным. К примеру, в 60-х Индия на 15 % удовлетворяла свои потребности по развитию экономики из бюджета СССР, а Египет — аж на 50 %. А к ним добавлялись все новые и новые «друзья». Едва какой-то режим проявлял себя «прогрессивным» и "антиимпериалистическим", его тут же начинали щедро кормить, сами навязывались с проектами строительства и подъема национальной экономики. И даже если он не оправдывал первоначальных надежд, все равно приходилось прикармливать — а то как бы не переметнулся в противоположный лагерь.

Позиция США в данном отношении оказывалась более выгодной. Они тоже прикармливали дружественные режимы — поощряли займами МВФ, помогали вооружением, техникой, специалистами. Но не будучи связаны идеологическими условностями, заодно и привязывали к себе долгами таких партнеров. В случае неугодной политики могли прекратить финансирование, потребовать возврата кредитов. За ними оставалась и возможность вернуть долги, хотя бы частично — прибрав под контроль местную промышленность или природные ресурсы. Но разве мог таким образом поступать Советский Союз, преподнося свои вложения под идеей "братской помощи"? Или, например, в партийных архивах сохранилось множество расписок Суслову от Пальмиро Тольятти, Долорес Ибаррури и т. д. на получение сотен тысяч и миллионов долларов. Уж конечно, в социалистическом лагере у американцев тоже имелись платные агенты. Но не думаю, чтобы им отваливали такие гигантские суммы. И к тому же, если подобный агент "не ловил мышей", его в любой момент могли рассчитать, как нерадивую прислугу. А попробуй-ка рассчитай какую-нибудь Долорес Ибаррури!

Но между прочим, хотелось бы предостеречь от односторонних взглядов на мировое противостояние, которые под влиянием средств массовой информации стали складываться в перестроечную и «демократическую» эпоху — будто только Советский Союз вскармливал по всему свету диктаторские режимы и очаги терроризма. В этом смысле стороны действовали на равных. При таких правилах игры настоящих-то, идейных коммунистов, вроде Фиделя Кастро, как и идейных антикоммунистов, вроде Пиночета, в обоих лагерях оказывалось мало — а больше выигрывали разные проходимцы и авантюристы. Если Москва спешила приветить любого партнера, абы тот примерил "антиимпериалистический" имидж, так и США, несмотря на их хваленые "права человека", поддерживали и кровавых диктаторов, и прогнившие коррумпированные правительства мафиозного толка — абы только были антикоммунистическими. Или даже коммунистическими, шут с ними, но антисоветскими. Что же касается террористических рассадников, то кто, как не американцы и их азиатские союзники полддержали и выпестовали нынешних афганских талибов, когда это казалось выгодным в борьбе против СССР?

Ну а на стыках, так сказать, "на нейтральной полосе" глобального противостояния СССР-США, к которому позже добавилась и третья сила — Китай, создались условия для появления вообще жутких монстров. Так же, как Гитлер сумел возвыситься и утвердить свою власть, лавируя и играя на противоречиях между Советским Союзом и Западом, таким же образом сумел укрепиться и расцвести, например, режим Иди Амина в Уганде. Который истребил полмиллиона подданных, с аппетитом кушал человечинку, практиковал самые изощренные пытки и казни, умерщвлял надоевших жен из необозримого гарема. Но при этом и с СССР отношения поддерживал, получая военную технику, и Запад от контактов с ним не уклонялся. Людоедскую руку не брезговали пожимать папа римский, генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм, другие политические деятели — он же был и председателем Организации Африканского Единства! Никаких эмбарго ему не объявляли, покупая кофе и бананы, поддерживали дипломатические отношения. И та, и другая сторона знали о художествах и "маленьких слабостях" диктатора. Но обе предпочитали смотреть на них сквозь пальцы. А то ведь обидишь, прижмешь слишком сильно — как бы он к твоим противникам не перекинулся. По аналогичным причинам смогли реализоваться и другие подобные режимы — Бокассы в Центральной Африке, Масиаса в Экваториальной Гвинее, Пол Пота в Камбодже.

Ну а что касается Советского Союза, то он в беспрецедентном геополитическом состязании по финансированию «друзей» и "братской помощи" просто надорвался. И проиграл. Проиграл он и на другом «фронте» мирового противостояния — в гонке вооружений.

Тут я, конечно, могу услышать серьезные возражения. Мол, как же так? Вон какой мощный военно-промышленный комплекс существовал, разваленный нынче конверсиями и приватизациями. И паритет, вроде, поддерживали. И современные образцы вооружения производили — вон самолеты даже сейчас, при всех свалившихся проблемах, создают лучше зарубежных аналогов… В основном, такие представления идут от самих работников пострадавшего ВПК (который, не могу не согласиться, действительно был разрушен глупо и бездарно). И охотно распространяются некомпетентными тележурналистами, слышавшими звон, да не знающими, где он. Поэтому здесь, пожалуй, нужны некоторые пояснения.

ВПК и впрямь был могучем, развитым, с мощной производственной и исследовательской базой, прекрасными специалистами. Но все больше отставал от современных условий и требований. Не только по техническому уровню, но и по своей структуре. Ну, предположим, у нас конструировали лучшие танки. И делали много танков, очень много. Потому что в верхах сидели ветераны Великой Отечественной, и в военной теории продолжала господствовать стратегия Великой Отечественной — прорыв обороны противника массированными танковыми ударами, и все, операция выиграна… Но еще в 45-м немцы внедрили и применили такое оружие, как фаустпатрон, против танков весьма эффективное и дешевое. А в последующие годы на той же основе разрабатывались и совершенствовались другие противотанковые средства — гранатометы, базуки, безоткатные орудия, авиационные средства поражения. И уже китайско-вьетнамская война отчетливо показала — танк перестал быть универсальным средством прорыва и ведения боевых действий, и роль его по сравнению с временами Второй мировой существенно снизилась. То же подтвердили последующие локальные конфликты и войны — арабо-израильские, Афганистан, Кувейт, Югославия, наконец — первая Чеченская кампания. Это один пример, а можно было бы привести и другие.

Но надо учитывать и то, что сама величина и мощь советского ВПК делали весьма затруднительным отслеживание новых тенденций, соответствующее перепрофилирование и постоянное совершенствование. Если сейчас мы наблюдаем, как некоторые предприятия, имеющие умных и толковых руководителей, ухитряются проводить реконструкцию, обновлять технологии и держаться на уровне передовых достижений, то стоит иметь в виду — это далеко не одно и то же, что поддерживать на передовом современном уровне весь ВПК. Тут уж не одно, не два, не десять, а сотни и тысячи предприятий требовалось то и дело реконструировать и внедрять новое. А при неравенстве экономических возможностей СССР и Запада это сказывалось все сильнее…