Огненный столб - Джудит Тарр

Пророк остановился так резко, что Нофрет чуть не налетела на него. Движением руки он послал ее, полубегущую, полулетящую, вслед за остальными апиру.

Чистейшее упрямство заставило ее остановиться. И что-то еще… Нофрет не сразу поняла, что. Ветер стих.

Сейчас она ясно видела Моше. Он представлялся ей серой, но четкой фигурой, с поднятым посохом в руках. За ним, в предрассветных сумерках, было рассеченное пополам море, дорога, пролегшая между расступившихся вод. Все войско Египта находилось на ней, и передние ряды уже собрались ступить на склон, круто поднимавшийся к восточному берегу.

Со звуком, напоминающим то ли вздох, то ли отдаленный рев воды, стены утратили свою твердость и упали. Две исполинские волны, столкнувшись, обрушились вниз, на головы египтян. Они стояли, онемевшие и недвижимые, не осознавая, что произошло, глядя вверх, на свою неминуемую гибель.

Лошади соображали лучше, чем их хозяева. Некоторые колесницы рванулись вперед, вынося из моря царя и его вельмож. Нофрет видела, как царские кони борются с песком, как возница пытается справиться со взбесившимися животными, но они мчались, не разбирая пути, неся за собой колесницу. С головы царя упал шлем, обнажив бритый череп. Вожжи были уже у него в руках — то ли возница выпал, то ли царь сам вытолкнул его, не доверяя его умению. Упряжка отчаянно неслась прочь от моря, наступающего, чтобы взять свое, неслась к дальнему берегу, к твердой земле Египта, которую он так безрассудно покинул.

Водяные стены сомкнулись над египетским войском. Послышались последние вопли людей и ржание коней. Но громче, гораздо громче, был рев воды.

70

Встало солнце, невозмутимое и бесконечно далекое. Поверхность моря была спокойна. От армии Египта не осталось ни мусора, ни обломков, вода забрала все: оружие и доспехи, коней и колесницы.

Вода забрала всех, кроме одного. Безжизненное тело лежало на мелководье, перекатываемое волнами. Шлема на нем не было, золоченые доспехи и украшения исчезли, но лица не узнать было нельзя. Великий Дом Египта, Властелин Двух Царств лежал мертвым у ног Моше.

Царь, который умер и жил в Синае, смотрел вниз, на царя, который умер и будет жить только в памяти. Моше встал на колени и заплакал.

— Мы были врагами, — сказал он. — Он отвергал моего Бога. И все же мы родня. Я знал — и он тоже знал, сколько весят короны.

Египетского царя уложили на вечный отдых как сумели, здесь же, на берегу моря, на западном побережье Синая. Египет придет за ним — так сказал Моше. Нофрет не сомневалась в его словах. Боги умеют присмотреть за своими людьми.

На это короткое время его положили под пирамиду из камней, завернув в тонкое полотно, принесенное из Египта детьми Исроела, умастив теми благовониями, какие у них были. Моше увенчал пирамиду шлемом-короной, упавшим с головы царя перед тем, как его поглотили воды. Возможно, корону принесло море, возможно, бог отдал ее в руки Моше. Нофрет больше не была уверена ни в чем, кроме того, что она жива, и в живых остались все мужчины, женщины и дети из тех, кто бежали из Египта, в то время как вся египетская армия была уничтожена.

— Не вся, — сказал Иоханан, когда они отошли, наконец, достаточно далеко от моря, встали на отдых в безопасном месте и забрались в свой шатер. — Даже не половина и не треть. Ты заметила, что наследника с ними не было? Он в безопасности в Мемфисе, и я готов спорить, что теперь он будет претендовать на отцовский трон.

— А он не может прийти за нами, узнав что его отец мертв?

— Не думаю. Я видел Сети: он показался мне разумным человеком. Ему предстоит многое сделать, чтобы восстановить все, что разрушил в Египте наш бог. Для всех будет лучше, если он забудет про нас.

— Так, как забывают египтяне? Никогда не вспомнив наши имена и о том, что мы вообще существуем?

Иоханан пожал плечами. Он снова собирался уходить, несмотря на страшную усталость, потому что оставлять людей без охраны было нельзя. Он надел чистую одежду, выстиранную в море, поглотившем врага, и сказал:

— Египтяне могут забыть нас, но Господь помнит.

Нофрет натянула платье, подошла к пологу входа, откинула его и выглянула наружу. Их шатер стоял на краю лагеря, и ее взору открылась пустыня Синая. Хотя солнце уже село, небо было еще полно света, окрашивающего землю в золотые и пурпурные тона.

Иоханан встал на колени рядом с ней. Она на мгновение прижалась к мужу: не для того, чтобы заманить обратно и постель, — просто его присутствие было ей приятно.

А люди пели. Песня началась еще когда они уходили от моря, оставив царя под его пирамидой, и продолжались с тех пор без перерыва.

Ничего не говоря, не задавая друг другу вопросов, они направились туда, откуда доносилось пение. В этом лагере шатры располагались по кругу, а в середине было свободное место. У огромного костра собрались танцоры, певцы, музыканты с арфами и тамбуринами.

Моше пел вместе со всеми. Голос у него был такой же слабый, как и всегда, но верный, и он не заикался. Пророк апиру, отложив посох и отбросив божественное величие, смеялся и пел, восславляя своего бога.

Странный некрасивый мужчина, которого прежде знала Нофрет, действительно умер. Этот человек был великим слугой Господа, посланцем бога к людям, принявшим его и считающим своим. Египет полностью ушел из него, как и он наконец покинул Египет.

Казалось, Моше вовсе не сожалеет о том, что потерял. Но он никогда не жалел о прошлом. Давным-давно он по своей воле ушел в Синай, а теперь возвращается туда, к себе домой. Его ждали жена, дети и народ, который он сделал своим.

У Нофрет сжалось горло. Ей тоже страстно хотелось увидеть своих детей. А что будет потом? Всю жизнь она кочевала с этим народом и будет кочевать снова, всегда и повсюду, куда бы ни повел их бог. Даже…

Нофрет отогнала от себя это предвидение. У нее будет время заглянуть в будущее, когда они отправятся в путь, когда народ, вышедший из Египта, покинет пустыню и двинется завоевывать города Ханаана.

Сейчас же они были просто странствующим племенем, только что сбросившим гнет неволи. Их радость захватила и ее.

А разве ей нечему радоваться? Рядом с ней был ее муж. Ее сын танцевал у костра. Младшие дети ждали свою мать в зеленой долине, куда ее скоро приведет дорога. Дважды она приходила в Египет, и дважды ей удавалось бежать. Третьего такого путешествия не будет. Теперь она окончательно освободилась от богов и власти Двух Царств.

Иоханан потянул ее к костру, к танцующим. Он не забыл, что должен стоять на страже, но дела могли еще немного подождать.

В свете костра танцоры подпрыгивали и кружились в мужском танце, танце охоты и войны. Иоханан бросился и ряды танцующих, оставив Нофрет одну, но не покинув ее. Она любила смотреть, как он танцует. Ее муж был красив всегда, но в танце просто великолепен.