Огненный столб - Джудит Тарр

Нофрет медленно обернулась, стоя на краю светового круга. Агарон и Иоханан снова сидели у огня, спокойно беседуя. Иегошуа танцевал среди молодежи, прыгал через костер и смеялся. Некоторые девушки из Пи-Рамзеса засматривались на него, хихикая и прикрываясь накидками.

Моше не было видно. Но Нофрет знала, где он. Пророк апиру шел по пустыне, окутанный силой своего бога, словно плащом. Духи ночи обходили его стороной. Порождения тьмы избегали его присутствия.

Вдруг она поняла, что видит и воспринимает вещи, невидимые простым человеческим глазом. Она всегда чувствовала присутствие богов и тайных сил; и видела чудеса магии так же ясно, как свет во тьме. Но сейчас к ней пришла новая ясность: больше знание, чем видение, больше сердцем, чем глазами. Значит, это не совсем тот дар, которым обладала Леа, и, по-видимому, обладает Мириам. Нофрет была не такой, как они. Но она ведь чужеземка, не родня апиру.

В прежние времена она отвергла бы этот дар, обратила бы против него всю силу своего врожденного упрямства. Но здесь, в Красной Земле, по дороге из Пи-Рамзеса, у нее не было сил воспротивиться. Она не могла сказать, как говорили апиру: «Желание Господа будет исполнено». Но могла склониться перед неизбежным.

Нофрет немного отошла от костров, но не затем, чтобы последовать за Моше. Она только вышла за пределы освещенного места. Здесь шум лагеря был тише. Она услышала крик шакала. Боги Египта находились рядом, наблюдая, но не поднимая руку на пришельцев с Синая.

Здесь ощущалось присутствие и того человека, который верил, что является и царем, и богом. Он еще находился в Пи-Рамзесе, но уже отдал приказ: утром его войско выступит в поход. Каждый воин оплакивал родича, друга или товарища по оружию — тех, кто были первыми сыновьями своих отцов.

Дочь царя наконец забрали в дом очищения. Рамзес оплакивал ее, запершись в своей спальне, без сна и в гневе. Гордыня, принесшая его царству столько бедствий, окрепла в нем с новой силой и овладела им, словно демон. Он не признавал ни голоса рассудка, ни законов логики. Бог апиру совершил убийство. Царь Египта отомстит людям, поклоняющимся этому богу. Он считал это справедливой карой, забывая о том, что, убив всех до единого, он лишит свою страну почти главного богатства — рабов.

Нофрет, потрясенная, с трудом пришла в себя. Ей казалось, что она упала в глубокий водоем и еле выплыла, едва не утонув. Прежде с ней ничего подобного не случалось. Ей были известны сказки и слухи об искусстве жрецов, рассказы о духах, которые идут, куда прикажет хозяин. Но на самом деле все это оказывалось гораздо проще, чем изображают жрецы.

Нофрет повернулась к свету и долго смотрела на звезды. Лагерь затих. Казалось, она созерцала свод небесный так долго, что он успел совершить полный круг.

Она глубоко вздохнула. По телу пробежала дрожь. Приблизившись к костру, она устроилась поближе, чтобы поскорее согреться.

Руки Иоханана легли ей на плечи. Тепло медленно окутывало ее.

Он не спрашивал, почему его жена так продрогла в теплую ночь, даже когда она сказала.

— Фараон собирается преследовать нас. Он страшно разъярен.

Иоханан кивнул, не удивившись, поскольку и Моше, и Мириам предсказывали то же самое. Когда он поднял ее на руки, она протестовала, но очень слабо. Он отнес ее в шатер и уложил в постель.

Там Нофрет, наконец, как следует согрелась и ненадолго даже почти забыла о том, что видела и предвидела.

67

Царь не смог настичь их ни в этот день, ни в следующий, ни даже через день. Он слишком долго медлил, прежде чем выйти с войском из Пи-Рамзеса. Его задержали государственные обязанности, траурные церемонии и другие дела. Но зато, выступив, наконец, в поход, он точно знал, куда направились апиру: за ними оставался след, широкий, словно главная река Египта.

Снявшись со стоянки, они являли собой еще более беспорядочную толпу, чем когда выходили из Пи-Рамзеса. После двух бурно проведенных ночей многие вообще едва переставляли ноги. Некоторых уже начинала мучить жажда, потому что они истратили весь свой запас воды. Когда люди поняли, что по дороге воды не будет и на ночлег тоже придется встать в безводном месте, поднялся ропот. Небольшая, быстро передвигающаяся группа успела бы дойти до оазиса, но не весь народ.

Самые упрямые вообще не желали покидать лагерь и настаивали на том, чтобы их оставили на месте. Если царь придет с погоней, в чем они сомневались, то, скорее всего, минует их. Казалось, они не понимали, что бог сделал невозможным их дальнейшее пребывание в Египте, и вернуться туда они не могут. Идти назад им было нельзя, только вперед.

Эти люди нуждались в кнуте надсмотрщика. Но надсмотрщиков здесь не было. Их молодые спутники и люди с Синая с мечами и копьями заставили упрямцев встать, подгоняли их, если они спотыкались, тащили тех, кто продолжал сопротивляться. И весь народ, желал он того или нет, вышел из лагеря в засушливые земли.

Накануне апиру шли в тумане вина и радости. Теперь люди пробуждались и начинали понимать, где находятся и как здесь оказались. Путь был нелегок.

Солнце пекло нещадно. Никто точно не знал, куда они направляются. Некоторые полагали, что в Синай, но для большинства Синай был сказкой или мечтой.

— Это пустыня, — говорили одни. — Там нет ничего, кроме песка и скал, насколько хватает глаз, а посередине высокая гора, где живет бог.

— Нет-нет, — возражали другие. — Это прекрасная страна, зеленая и богатая, где реки текут молоком и медом. Там наши стада будет жиреть, а отары множиться.

Они спорили на ходу до тех пор, пока у них не пересохли рты, и соглашались только в одном: здешняя земля слишком сурова и тут очень мало воды. Мечтавшие о зеленых пастбищах оглядывали Красную Землю и приходили в отчаяние. Те, кто предвидел лишь засушливые места и суровую жизнь, громко провозглашали, что это только начало.

— Мы будем блуждать в пустыне вечно, — говорили они. — Мы никогда больше не увидим зеленой травы и текущей воды.

— Увидите, когда мы дойдем до моря, — сказала Нофрет одной из таких.

— Конечно, — огрызнулась женщина. — Но хотела бы я знать, как мы будем пересекать его? Там нас ждут лодки? Или там есть мост?

Нофрет не знала, как ответить. Ответил Моше, но то же, что и всегда:

— Господь все устроит.

Народ, называвший себя Исроел, по имени предка, от которого, считалось, он происходил, был самым упрямым, склонным к препирательствам и непокладистым собранием людей, с каким когда-либо приходилось сталкиваться Нофрет. И все-таки они продолжали свой поход, даже сохраняй некое подобие порядка. Люди — не все, но на удивление многие — стали следить, сколько воды у них осталось, и более экономно расходовать продовольствие.