Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Нянюшка Ягг была явно сбита с толку.

— Эсме, о чем это она? — повернулась нянюшка к подруге.

Но матушка лишь пробормотала себе под нос что-то невнятное.

— Чего? Не расслышала, — отозвалась нянюшка.

Матушка Ветровоск подняла голову. Лицо ее покраснело от гнева.

— Она говорит о моей сестре, Гита! Тебе ясно? Расслышала? Поняла? О моей сестре! Или повторить? Хочешь знать, о ком она говорит? Может, тебе еще написать? О моей сестре! Вот кого она имеет в виду! Мою сестру!

— Они и в самом деле сестры? — спросила Маграт.

Ее чай остыл.

— Не знаю, — ответила Элла. — Но уж очень они… похожи. И большую часть времени неразлучны. Однако я чувствую, как они непрестанно следят. Они очень здорово умеют следить.

— И они заставляют тебя делать всю работу?

— Да нет, в общем-то, мне приходится лишь готовить для себя и для остальной прислуги, — пожала плечами Элла. — А прибраться и выстирать белье мне совсем не трудно.

— Значит, себе они готовят сами?

— Вряд ли. Правда, после того как я ложусь спать, они ходят по дому. Крестная Лилит говорит, что я должна быть добра к ним и жалеть их, потому что они не могут говорить. А еще я должна следить за тем, чтобы у нас в погребе всегда было много сыра.

— Они не едят ничего, кроме сыра? — удивилась Маграт.

— Не знаю… — растерянно произнесла Элла.

— В таком старом доме, наверное, много мышей и крыс. Видимо, они-то этот сыр и съедают.

— Знаешь, как ни странно, — ответила Элла, — я ни разу не видела тут ни единой мышки.

Маграт вздрогнула. Она вдруг почувствовала, что за ней следят.

— А почему ты просто не уйдешь? Лично я бы так и поступила.

— Куда? К тому же, они всегда меня находят. Или посылают за мной кучера и конюхов.

— О боги!

— Скорее всего, они думают, что рано или поздно я с радостью выйду замуж за кого угодно, лишь бы избавиться от бесконечной стирки, — промолвила Элла. — Вряд ли одежду принца когда-нибудь стирают, — жестко добавила она. — После такого одежда не отстирывается, лучше сразу ее сжечь.

— А на самом деле ты хочешь сделать собственную карьеру, — ободрительно заметила Маграт, чтобы поддержать бедняжку. — Ты хочешь быть самостоятельной. Хочешь эмансипироваться.

— Э-э, ну не знаю… — ответила Элла, причем очень осторожно, поскольку фей-крестных ни в коем случае нельзя обижать, ведь это страшный грех.

— Хочешь, хочешь, — убежденно произнесла Маграт.

— Правда?

— Да.

— Ох.

— Нельзя выдавать девушку замуж против ее желания.

Элла откинулась на спинку стула.

— А ты давно фея? — спросила она.

— Э-э… Ну… В принципе…

— Вчера привезли платье, — перебила ее Элла. — Оно сейчас в большой гостиной на специальной подставке, а то вдруг помнется. Нет, оно должно быть идеальным. Карету специально покрыли лаком. И наняли дополнительных лакеев.

— Да, но, может…

— По-моему, мне все-таки придется выйти замуж за этого человека, — заключила Элла.

Матушка Ветровоск расхаживала взад и вперед по верандочке из плавника. От ее топота содрогалась вся хижина, и от свай во все стороны расходились круги.

— Да откуда тебе ее помнить?! — разорялась она. — Наша мать выгнала ее из дому, когда ей только-только тринадцать исполнилось! Мы обе тогда пешком под стол ходили! Но я прекрасно помню те ссоры! Слышала их, лежа в постели! Она была настоящей распутницей!

— Когда мы были помоложе, ты и про меня говорила, что я распутница, — напомнила нянюшка.

Матушка запнулась, на мгновение растерявшись. Но потом раздраженно отмахнулась.

— Ну говорила, — мрачно пробормотала она. — Но ты, в отличие от нее, чар ни на кого не напускала.

— Просто ни к чему было, — радостно ответила нянюшка. — Платья с глубоким вырезом более чем достаточно.

— С глубоким вырезом и коротким подолом, насколько мне помнится, — буркнула матушка. — Но она пользовалась всякими заклятьями. Притом не обычными, нет! И всегда все делала назло!

Нянюшка Ягг уже собиралась было съязвить что-то вроде: «Да неужели? Хочешь сказать, она была не столь покладистой и скромной, как ты, Эсме?». Но вовремя прикусила язык. Не стоит играть со спичками на пиротехнической фабрике.

— Ужас, сколько жалоб было! — хмуро проговорила матушка. — Что ни день, так очередной папаша жаловаться заявляется.

— А вот насчет меня никто никогда не жаловался, — с гордостью заметила нянюшка.

— И еще она вечно смотрелась в зеркало, — продолжала матушка. — Гордая была, как кошка. Всегда предпочитала смотреть в зеркало, а не в окно.

— И как ее звали?

— Лили.

— Милое имечко, — заметила нянюшка.

— Сейчас она называет себя по-другому, — встряла госпожа Гоголь.

— Ну еще бы!

— И она, выходит, заправляет всем городом? — уточнила нянюшка.

— Уж что-что, а покомандовать она всегда любила!

— А на кой ей командовать городом-то? — не поняла нянюшка.

— У нее свои планы, — ответила госпожа Гоголь.

— Была ли она тщеславной? Да еще какой! — воскликнула матушка, обращаясь, очевидно, ко всему миру в целом.

— И ты знала, что она здесь? — спросила нянюшка.

— У меня было предчувствие! Зеркала!

— В зеркальной магии ничего дурного нет, — возразила нянюшка. — Я и сама проделывала всякие штуки с зеркалами. С зеркалом можно отлично позабавиться.

— Она пользуется не одним зеркалом, — пояснила госпожа Гоголь.

— Ого!

— А двумя.

— Вон оно что. Это совсем другое дело.

Матушка уставилась на поверхность воды. Из темной глубины на нее уставилось ее собственное лицо.

По крайней мере, она искренне надеялась, что это лицо принадлежит ей.

— Я всю дорогу чувствовала, что она следит за нами, — промолвила матушка Ветровоск. — Только в зеркалах она по-настоящему счастлива. В этих самых зеркалах она как хочет вертит людьми, превращая их в сказки.

Матушка ткнула в отражение палкой.

— И в доме Жалки она тоже за мной следила — как раз перед тем, как пришла Маграт. Думаете, приятно видеть в собственном отражении кого-то другого?

Некоторое время матушка молчала.

— Кстати, а где Маграт?

— Должно быть, феекрестничает, — ответила нянюшка. — Сказала, мол, наша помощь ей не требуется.

Маграт была рассержена. А кроме того, она была напугана, отчего сердилась еще больше. А когда Маграт бывала рассержена, людям приходилось туго.

— Даю тебе честное слово, — пообещала она. — Если не хочешь, можешь не идти на бал.

— Ничего у тебя не получится. Их не остановить, — уныло махнула рукой Элла. — Я-то знаю, как обстоят дела в этом городе.

— Слушай, говорю же тебе, можешь не ходить! — повторила Маграт.

Немного подумав, она спросила:

— А нет ли случайно человека, за которого ты хотела бы выйти замуж?

— Нет. Я мало кого знаю. Когда мне знакомиться-то?

— Хорошо, — кивнула Маграт. — Это все упрощает. Тогда я уведу тебя отсюда и… отведу в какое-нибудь другое место.

— А здесь нет никакого другого места. Я же тебе объясняла. Только болото. Я пробовала раз или два спрятаться там, но за мной всегда посылали кучеров. Нет, они совсем не плохие. Ну, кучера то есть. Просто они запуганы. Все боятся. По-моему, даже сестры и те боятся.

Маграт обвела взглядом тени.

— Боятся чего? — спросила она.

— Говорят, люди бесследно исчезают. Если делают что-нибудь неугодное дюку. С ними что-то происходит. В Орлее все очень вежливы, — поморщилась Элла. — Никто не крадет, не повышает голоса, и все по вечерам, кроме Сытого Вторника, сидят дома. — Она вздохнула. — Вот куда бы я хотела сходить. На карнавал. Только меня всегда оставляют дома. Но я же слышу, как люди на улицах веселятся… Вот какой должна быть Орлея! Чтобы плясали не во дворцах, а на улицах!