Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - Мария Тортика (Лобанова)

Заседания УМС тщательно готовились, причем Х. Г. Раковский считал необходимым во многих случаях обращаться с личными письмами к учреждениям и лицам, чьи доклады предполагалось заслушивать. 31 марта 1935 г. он просил, например, руководство Центрального туберкулезного института представить доклады по темам «Туберкулез в бытовых условиях отдельных республик СССР» и «Ранние проявления легочного и костного туберкулеза у детей и взрослых и методы их выявления в разных группах населения».[1375]

Начальник управления научных институтов выполнял массу конкретных заданий Наркомздрава РСФСР по созданию новых исследовательских центров, налаживанию деловой отчетности о научной работе, организации съездов и конференций специалистов отдельных отраслей, повышению квалификации врачей и т. д.[1376]

Х. Г. Раковский настаивал на своевременной отчетности научных институтов, подготовке диапозитивов, отражающих их работу, а в некоторых случаях выражал обеспокоенность судьбой отдельных больных, порой обращавшихся к нему с соответствующими просьбами.[1377]

Сохранилась его докладная записка наркому Каминскому от 7 декабря 1935 г. в связи с крайне недостаточным материально-техническим снабжением НИИ – Раковский считал остро необходимым поставить их по крайней мере в равноправное положение с другими медицинскими учреждениями.[1378] В принципе выступая за преодоление дублирования в научной работе, Раковский отчетливо понимал, что скоропалительные односторонние решения здесь неуместны, что механическое закрытие параллельных тем может привести к монополизации результатов. Когда возник по этому поводу конкретный инцидент в Саратовском венерологическом институте, он предложил компромиссное решение, указав в записке заместителю наркома Гуревичу 11 июня 1936 г. на необходимость дифференцированного подхода к решению вопроса о дублировании в каждом отдельном случае.[1379]

На расширенных совещаниях у начальника УНИ рассматривались планы отдельных научно-исследовательских институтов и конкретные вопросы их деятельности, причем руководитель управления детально вникал в эти планы,[1380] стремился дать квалифицированные рекомендации.

Острая дискуссия, сопровождавшаяся подчас несправедливыми и недобросовестными упреками по адресу И. Н. Казакова, развернулась на совещании в УНИ 10 января 1936 г., когда рассматривалась работа Института обмена веществ, которым он руководил. Спор возник по поводу лизатотерапии. Раковский находился в затруднительном положении – ведь Казаков был ему лично близок. В то время как многие видные специалисты, включая Л. С. Штерн, Н. К. Кольцова, вдумчиво и уважительно оценили работы Казакова,[1381] ряд сотрудников его института, явно руководствуясь соображениями, далекими от науки, обрушились на своего руководителя после того, как о нем критически отозвалась центральная печать. Раковский вел себя сдержанно, но из его реплик и выступлений видно, что он внутренне негодовал против приспособленцев и карьеристов.[1382] «Такие нравы нужно осудить, – говорил Раковский. – Критика является делом достойным только тогда, когда критикующему нужно мужество для того, чтобы высказаться. Нет никакой доблести в том, чтобы, когда “Правда” открыла свои страницы для критики, тогда критиковать, чтобы спасать себя». Нужно бороться против таких нравов, вновь повторял Раковский. «И если сейчас к И. Н. [Казакову] будет проявлена некоторая невольная симпатия, она будет находиться в связи именно с тем дружным ансамблем, в котором выступили теперь с критикой те же сотрудники института, которые вчера его поддерживали».[1383]

Оратор возмущался наблюдавшейся со стороны некоторых сотрудников этого института тенденцией к засекречиванию своих работ, что приводило к отставанию советской науки, приносило вред и науке, и самим ученым. Он напоминал древнюю историю семейного клана врачей Чемберленов, живших во Франции еще тогда, когда сам Раковский занимался в этой стране медицинской практикой. В семье Чемберлен применялись акушерские щипцы, имевшие некую тайну, переходившую из поколения в поколение. «Но там причины понятны: изобретатели щипцов преследовали коммерческие цели. У нас таких причин нет, и я считаю, что этот вопрос не терпит ни малейшего отлагательства».[1384]

Х. Г. Раковский всячески содействовал тому, чтобы специалисты регулярно встречались на отраслевых конференциях и съездах. Этому вопросу он посвятил два важных выступления на заседаниях Научного медицинского общества 22 мая 1935 г. и 1 июня 1936 г. В первом выступлении речь шла о необходимости большей активности и планомерности в проведении научных встреч.[1385] Второе было посвящено комплексу вопросов, связанных с их организацией, – составлению перспективного плана, повышению уровня докладов, отражению достижений в специальных отраслевых журналах, участию в международных съездах.[1386] «Не размениваться на различные мелочи, которые в конце концов на развитие медицины никакого влияния не оказывают, а только создают в публике впечатление, что тут очень много всяких собраний и открытий, а медицина остается на том же месте», – говорил он.[1387]

Организацией международных, всесоюзных и республиканских научных конференций и съездов Х. Г. Раковский занялся с первых месяцев своей работы в Наркомздраве. Авторам этой работы удалось установить по различным источникам (архивные материалы, журналы, общеполитические и специальные газеты) его активное участие в четырнадцати таких высоких научных собраниях, проходивших с июня 1934 по январь 1937 г.

Особое внимание уделял Раковский обеспечению благоприятных условий для проведения XV международного физиологического конгресса, состоявшегося в августе 1935 г. в Ленинграде, а затем в Москве. В течение нескольких месяцев, предшествовавших конгрессу, печать публиковала материалы о его подготовке, а затем на протяжении всех дней работы конгресса подробно информировала о нем.[1388] Этому международному форуму было придано даже государственное значение – его участники были приняты председателем Совнаркома СССР В. М. Молотовым, который выступил перед ними с речью.[1389]

Х. Г. Раковский участвовал в приеме в Москве министра здравоохранения Франции Анри Селье, который посетил СССР в начале сентября 1936 г. Сообщения в печати о встрече Селье с Каминским, Раковским и другими, об участии Раковского в беседе с французским министром 4 сентября были, по-видимому, последними упоминаниями имени Христиана Георгиевича в советской прессе в качестве государственного деятеля.[1390] Когда через полтора месяца Каминский принимал посла Испании М. Паскуа, врача по специальности, а еще через два месяца председателя Совета министров Монголии Амора, фамилия Х. Г. Раковского в числе лиц, присутствовавших на приеме, уже не указывалась.[1391]