Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка - Гэри Дженнингс

Когда спустя несколько недель я вновь услышал о caia Мелании от других своих приятелей, принадлежащих к иному классу общества, — они с почтением и даже с каким-то трепетом говорили о тех суммах, которые она тратила на свое новое жилище — я также не обратил на это внимания. Я вспомнил, что женщина с таким же именем жила некогда в Виндобоне, и даже лениво подумал про себя, уж не та ли это самая персона. Но затем решил, что вряд ли: Мелания — довольно распространенное женское имя.

Впервые эта особа привлекла мое внимание, когда я услышал разговоры о ней на пиру, который давал старый сенатор Симмах. В тот вечер у столов в его триклиниуме возлежало множество знатных гостей — немало других сенаторов и их жен: magister officiorum Теодориха Боэций с супругой, городской префект Рима (в то время им был Либерий), а также примерно еще два десятка самых известных жителей города. Все они, казалось, были гораздо лучше меня осведомлены об этой caia Мелании. Во всяком случае, они отпускали заслуживающие внимания замечания о непомерных расходах этой женщины и строили догадки о том, что за заведение откроется в ее новом доме.

Затем, когда дамы покинули триклиниум и мы остались в чисто мужской компании, сенатор Симмах рассказал присутствующим, что он узнал об этой таинственной женщине. И хотя сам он был пожилым и респектабельным человеком, Симмаху эти разоблачения, очевидно, доставляли удовольствие. (Вообще-то, несмотря на почтенный возраст и высокое положение в обществе, у него до сих пор во дворе стояла небольшая статуя Вакха с огромным вставшим fascinum, мимо которой некоторые из его гостей предпочитали проходить, скромно потупив глаза.)

— Эта женщина, Мелания, — со смаком произнес Симмах, — богатая вдова, прибывшая откуда-то из провинций. Она уже далеко не молода и тратит деньги своего покойного супруга. Caia Мелания приехала к нам, чтобы исполнить свою миссию, призвание, возможно, даже божественное предназначение. Свой роскошный особняк на холме Эсквилин она намеревается сделать самым великолепным — и самым дорогим — домом свиданий, какой только существовал со времен Вавилона.

— Eheu, так эта загадочная женщина всего-навсего lena?! — воскликнул префект Либерий. — Интересно, есть ли у нее соответствующее разрешение?

— Ну, я бы не назвал ее дом lupanar, — ответил Симмах, посмеиваясь. — Это слово сюда не подходит. Точно так же не подошло бы и слово lena для описания вдовы Мелании. Я встречался с ней, это самая обходительная и достойная дама, каких я только видел. Она даже удостоила меня чести и показала свое заведение. Потребовать, чтобы tabularius выдал ей соответствующее разрешение, на мой взгляд, просто немыслимо.

— Все-таки коммерческое заведение… — проворчал Либерий, как всегда обеспокоенный налогами и сборами.

Но Симмах, проигнорировав его замечание, продолжил рассказ:

— Дом вдовы, несмотря на все его богатство, всего лишь маленькая драгоценная шкатулка. Только одного… хм… клиента и принимают там каждую ночь. И больше никого! Причем сначала он имеет беседу в прихожей с самой госпожой Меланией. Она учиняет ему подробный допрос — ее интересуют не только имя, положение в обществе, характер и финансовые возможности мужчины (а берет она и впрямь очень дорого), но также и его вкусы, предпочтения и самые интимные склонности. Она желает узнать даже о его предыдущем опыте общения с женщинами — уважаемыми и не очень.

— Ну и ну! — поразился Боэций. — Какой же, интересно, порядочный мужчина станет обсуждать свою жену или даже своих наложниц со сводницей? И какова же причина таких расспросов?

Симмах подмигнул нам и приложил палец к своему носу.

— Только когда Мелания, так сказать, полностью снимет мерку, только после этого она подает тайный сигнал скрывающемуся поблизости слуге. В этой прихожей повсюду расположены двери. И вот одна из них открывается. На пороге оказывается та самая женщина, о которой мечтал данный конкретный мужчина, которую он вожделел всю свою жизнь. Caia Мелания обещает исполнить самые заветные желания, и я склонен ей верить. Eheu, друзья мои, как бы мне хотелось скинуть лет этак шестьдесят! Вновь стать юношей! Я был бы первым в этой прихожей.

Тут другой сенатор рассмеялся и сказал:

— В любом случае сходи, ты же у нас еще крепкий старый сатир. Возьми с собой своего порочного маленького Вакха, и пусть он займет твое место.

Присутствующие развеселились еще сильнее, принялись добродушно подшучивать и строить догадки — вроде того, где Мелания добывает своих «девушек мечты», — но я не особо обратил на это внимание. За свою жизнь я повидал разные lupanares. Этот, может, и был похож на драгоценную шкатулку, но суть от этого не менялась: всего лишь очередной дом, полный шлюх, а почтенная вдова caia Мелания просто еще одна корыстная старая lena.

Затем Симмах сменил тему беседы, сказав более мрачным тоном:

— Я обеспокоен последними событиями и хочу спросить у вас, друзья мои, совета. Вчера прибыл гонец и привез послание от короля. Теодорих хочет, чтобы я поддержал в Сенате предложенный им закон против произвола ростовщиков.

— Ну и что же беспокоит тебя? — удивился Либерий. — По-моему, так очень нужный и своевременный закон.

— Разумеется, — ответил Симмах. — Что меня беспокоит, так это то, что Теодорих прислал мне уже точно такое же письмо больше месяца тому назад и я уже поддержал этот закон, произнеся длинную речь. Мало того, предложенный закон был поставлен на голосование и прошел большинством голосов почти месяц назад. Можешь спросить хоть у Боэция. Я никак не возьму в толк, почему же Теодорих повторяется?

Наступила тишина. Затем кто-то заметил снисходительно:

— Ну, с возрастом человек может стать забывчивым…

Симмах фыркнул:

— Я старше Теодориха. Однако не забываю надеть тогу, когда выхожу из latrina[176]. И уж наверняка не забыл бы о принятии важного законопроекта.

— Ну… — произнес кто-то еще, тоже снисходительным тоном, — королю приходится держать в голове значительно больше всего, чем нам, сенаторам.

— Это правда, — сказал Боэций, верный соратник короля. — Затянувшаяся болезнь супруги действительно подействовала на разум Теодориха. Король очень расстроен. Я заметил это. И Симмах тоже. Мы делаем все, что можем, чтобы скрыть его слишком серьезные промахи, но иногда Теодорих посылает гонцов, не советуясь с нами. Остается лишь надеяться, что он придет в себя после того, как королева поправится.

— Если Теодорих, даже в его возрасте, лишится брачных отношений, — вставил придворный медик, — то у него может произойти закупорка сосудов из-за сдерживаемых животных страстей. А хорошо известно, что это способно явиться причиной многих серьезных расстройств.