Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков

240

Иофор– священнослужитель из арабского племени мадианитян, на дочери которого Сепфоре был женат Моисей. Советы по судопроизводству, которые дал Иофор Моисею (Исх. 18:14–24), легли в основу создания уникального в мировой истории более чем 400-летнего государства Судей, когда «не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 21:25), датируемого со времени Исхода евреев из Египта в 1450 г. до н. э. и до провозглашения первого израильского царя Саула в 1035 г. до н. э.

241

Пс. 116.

242

Силоамский источник– пруд у юго-восточной части крепостной стены Иерусалима, где находились царские сады. Длиной 16 м, шириной 5 м и глубиной 1 м, пруд этот сохранился до сих пор. Вода в пруд поступала через тоннель, известный под названием Девичий источник, пробитый в скальном грунте при Езекии. В 1880 г. в тоннеле была обнаружена стершаяся от времени и местами утраченная надпись на древнееврейском языке: «Пробитие, и ход пробития, когда еще… тогда голос одного кричал другому, ибо был сиддах [трещина? разлом?] в скале направо, и в день пробития каменщики долбили один против другого [т. е. шли навстречу друг другу?], долото против долота, и воды потекли от истока пруда на протяжении 1200 локтей; высота скалы была 100 локтей над головою каменщиков».

243

Меценат Гай Цильний– римский всадник, выходец из знатного этрусского рода. Не занимал государственных должностей, но благодаря своему огромному богатству оказывал влияние на политику, всегда выступая на стороне Октавия. Сыграл важную роль при заключении договоров своего патрона с Марком Антонием в Брундизии и Таренте, впоследствии замещал в Риме Октавия, получившего в 27 г. до н. э. имя Августа, во время его поездки на Восток, покровительствовал поэтам, художникам, артистам и поддерживал их материально. Имя Мецената стало нарицательным, обозначая лиц, покровительствующих писателям и художникам.

244

Ливия Друзилла была женой политического противника Цезаря Тиберия Клавдия Нерона и вынуждена была бежать с мужем из Рима после убийства Цезаря. Расчетливая и красивая, привыкшая вращаться в высших кругах аристократии, она не хотела закончить свои дни в изгнании и, добившись прощения своему мужу, возвратилась в Рим. Здесь она сделала все от нее зависящее, чтобы снова войти в свет, и соблазнила Октавия. Общих детей у Октавия и Ливии не было. Из этого факта можно сделать вывод, что Ливия, подбирая Октавию женщин для сексуальных утех, действительно ставила перед собой политические цели, поскольку выведывала через этих женщин, в большинстве своем ее ближайших подруг и фавориток, замыслы противников и рассказывала о них мужу. Таким образом она одним выстрелом убивала сразу двух зайцев: с одной стороны, не позволяла никому из женщин повторить ее опыт вхождения во власть, а с другой – на случай, если Октавий влюбится в одну из ее подруг и фавориток, «разбавляла» их молоденькими девушками, которых, по свидетельству Светония, «отовсюду добывала сама».

245

Обвинение Ирода в гибели Аристовула получило широкое распространение уже в то делакое от нас время. А поскольку царь в первые минуты после смерти юноши сам был в шоке и не нашелся что возразить Александре, его молчание было расценено как признание в заранее продуманном и осуществленном по его приказу преступлении. Ни тогда, ни позже Ирод не стал отводить от себя эти обвинения в силу их очевидной абсурдности: Аристовул не только не претендовал на трон, но, скорее, укреплял позиции Ирода как царя Иудеи, поскольку, став первосвященником и главой синедриона, снял с Ирода всякую ответственность за соблюдение народом законов и вынесение приговоров, в том числе смертных. Тем не менее как современники Ирода, так и последующие историки приписали гибель Аристовула коварству Ирода и выстроили даже целую концепцию в обоснование возведенной на него напраслины, не выдерживающей, впрочем, критики. Так, Иосиф Флавий спустя почти полтора столетия после трагедии, случившейся в Иерихоне, писал: «Когда вскоре наступил праздник Кущей, празднующийся у нас с большой пышностью, он (Ирод. – В. М.) весело провел эти дни, предаваясь вместе со всем остальным народом удовольствиям. Впрочем, по этому поводу чувство зависти вскоре побудило его привести в исполнение задуманное намерение. Дело в том, что когда юный Аристовул, достигший тогда семнадцатилетнего возраста, в полном первосвященническом облачении приступил к алтарю, чтобы принести жертву и совершить все по установленному ритуалу, и при этом обнаружилась его необыкновенная красота и статность, явный признак его родовитого происхождения, собравшуюся толпу народную охватил нескрываемый экстаз, и все вспомнили о деяниях, совершенных его дедом Аристовулом (младшим братом Гиркана, объявившим себя царем, о чем у нас шла речь в первой части книги. – В. М.). Побежденная этим чувством толпа сейчас же обнаружила свое настроение, стала громко и бурно выражать свой восторг кликами и пожеланиями всякого благополучия, так что тут обнаружился весь восторг народа, притом в более высокой степени выражалась благодарность за прежде полученные благодеяния, чем то было позволено в присутствии настоящего царя. Вследствие всего этого Ирод решился привести в исполнение свой замысел относительно юноши. Когда однажды, по миновении праздника, Ирод обедал в Иерихоне, куда Александра пригласила его вместе с сыном, царь весело шутил с юношей, а затем увлек его в отдаленное место и здесь стал предаваться в его обществе различным играм и юношеским забавам. Но так как здесь стало слишком жарко, то они скоро утомились и вышли освежиться к тем большим прудам, которые находились на дворе и несколько освежали полуденный зной. Они сперва глядели, как купались служители и приближенные, а затем и Аристовул, по совету Ирода, полез в воду. Тут приятели, которым Ирод заранее отдал соответствующее распоряжение, стали как бы в шутку погружать Аристовула в воду и не раньше отпустили его, пока он не потонул. Таким образом погиб Аристовул, которому было всего только восемнадцать лет».

246

Песн. II. 2:13.

247

Под позорной казньюво время Ирода понималось распятие на кресте. Введенное впервые в Карфагене, оно по окончании Пунических войн (после 146 г. до н. э.) было заимствовано римлянами и применялось к рабам и неримлянам. Граждане Рима приговаривались к распятию лишь в случаях перехода на сторону врага во время войн. Распятие как вид смертной казни, предполагавший долгую мучительную смерть, был запрещен эдиктом Константина в 314 г. н. э.

248

Песн. П. 6:8–9.

249

Читателя, привыкшего к тому, что в условиях, напр., Москвы – не самого отсталого в организации почтового дела города, в котором корреспонденция доставляется адресату в лучшем случае на 10–12-й день после отправки, – может удивить столь часто упоминаемый в нашей книге обмен письмами государственного, частного и конфиденциального характера и быстрота их доставки по месту назначения. Однако ничего удивительного в этом нет. Слово почта(от лат. posta) означает «место стоянки для смены лошадей» (русск. аналог – ямы, откуда «ямщик», позже «станции»). Первые почтовые станции возникли в Древней Персии как государственные учреждения и до сих пор остаются таковыми в большинстве государств. Именно персидские цари стали устраивать на дорогах на расстоянии 20–40 км одна от другой станции для смены лошадей и ночного отдыха. У персов организацию почтового дела заимствовали греки, а у греков римляне. В Египте после прихода к власти династии Птолемеев на станциях велись записи о времени поступления и отправки корреспонденции. Август учредил cursus pudlicus– государственную почту, которая, с учетом первоклассных римских дорог и налаженного морского сообщения, сделала доставку корреспонденции адресатам сопоставимой по скорости с нашими днями. Существовало три виды оказания почтовых услуг: пешая, конная и курьерская. Дневная норма для пеших переходов составляла 30 км, конной – 75 км, курьерской – 200 км. Для доставки частной корреспонденции морем использовались грузовые суда, по суше – дилижансы, осуществлявшие также пассажирские перевозки. Жители поселений, где находились почтовые станции, обязаны были заботиться о почтовых служащих, обеспечивая их питанием и ночлегом, заботиться о лошадях и содержать в порядке приписанный к их поселению участок дороги, за что государство выплачивало им жалование из казны.