Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди - Федор Раззаков

Ваш покорный слуга в те дни тоже не сидел сложа руки. В будние дни я грыз гранит науки в школе, в выходные — играл в хоккей в районной команде, готовясь к предстоящему первенству на приз «Золотой шайбы». И еще графоманил. Так, во вторник 7 декабря, вернувшись из школы, я поставил последнюю точку в первой книге задуманного мною многотомного романа про индейцев «Приключения на берегах Светлого озера». Как и полагается подобным книгам, она завершалась хеппи-эндом: главный герой книги белый мальчик Джеймс, прозванный индейцами Твердой Рукой, был принят в племя дакотов. Книга заканчивалась следующими строчками: «Праздник Большой Победы был в разгаре. День кончался, а большая и полная приключений жизнь наших героев только начиналась».

Тем временем продолжаются съемки фильма «Мимино». После того как в Москву наконец-то добрался Мкртчян, снова стали снимать эпизоды с его участием. Так, 7 декабря с утра съемочная группа работала в одном из ресторанов гостиницы «Россия», где снимался музыкальный эпизод — зажигательный танец в исполнении героев Кикабидзе и Мкртчяна. Многое из того, что тогда сняли, было чистой импровизацией двух замечательных актеров. На следующий день снимали уже другие эпизоды — сцены с участием этих же героев в гостиничном номере.

Продолжаются съемки и другого фильма — «Служебный роман». Съемки возобновились 6 декабря с эпизода «в институте», в котором участвовали: Андрей Мягков, Лия Ахеджакова, Олег Басилашвили, Людмила Иванова, Петр Щербаков, Алиса Фрейндлих (7-го). 8 декабря на съемочной площадке появился актер Александр Фатюшин, который играл роль жениха секретарши Верочки. Как покажет будущее, это будет последнее появление Фатюшина в кадре, поскольку вскоре после этого он повредит глаз. Произойдет это случайно. Во время спектакля в Театре имени Маяковского он с коллегами будет поднимать кресло, в котором сидел актер Мукасян, держащий в руках скипетр. Последний и стал причиной травмы Фатюшина. Актера увезут в больницу, где ему будет сделана операция. Сниматься он, естественно, не мог, но Рязанов будет долго ждать его возвращения. Но потом, когда все сроки выйдут, приедет в больницу и честно сообщит, что больше ждать не в силах. Фатюшин скажет: «Эльдар Александрович, если роль рушится, то вырезайте ее целиком. Чтоб не было кое-как». Рязанов так и сделает, оставив от роли Фатюшина только два крохотных эпизодика. Но вернемся в начало декабря 76-го.

В те дни большие неприятности обрушились на голову главного редактора популярного журнала «Огонек» писателя Анатолия Софро-нова: 8 декабря Комитет партийного контроля при ЦК КПСС вынес ему строгий выговор. Хотя за свои грехи Софронов мог бы схлопотать и наказание построже. В чем же он провинился? КПК установил, что писатель принимал на работу лиц, скомпрометировавших себя в прошлом, нарушал штатно-финансовую дисциплину, используя служебное положение, широко публиковался в собственном журнале, увлекался поездками за рубеж за счет редакции. Думаете это все? Отнюдь. Софронов еще систематически недоплачивал партийные взносы (всего с суммы более 48 тысяч рублей), продал Литфонду СССР собственную дачу по завышенной стоимости, а на участке вновь приобретенной дачи самовольно возвел ряд строений. Между тем от более сурового наказания — а за одно недоплачивание партвзносов Софронова должны были выгнать из партии с волчьим билетом — его, по слухам, спас сам Михаил Шолохов. С патриархом советской литературы на Старой площади считались и, когда он попросил не наказывать главреда «Огонька» слишком строго, пошли ему навстречу.

Продолжает находиться в тюрьме Вячеслав Иваньков. Все это время он находился в Бутырке. Свою вину он начисто отвергал: мол, он ни у кого ничего не вымогал, ни в кого не стрелял. Когда сидеть в неуютной тюрьме ему стало в тягость, он решил сменить место заключения и пошел на хитрость — вновь стал симулировать невменяемость. И 10 декабря его направили на обследование в институт имени Сербского. Там он пробудет до начала февраля следующего года.

В тот день, когда Иванькова отправили в Сербского, знаменитый клоун Карандаш, он же Николай Румянцев, отмечал свой юбилей — 75-летие. Причем отмечал его не в Москве, где жил и работал, а в Ленинграде да еще умудрился искупаться в Неве, хотя на дворе стоял мороз в 15 градусов! Вот как об этом вспоминает его внучка — сценаристка Овена Румянцева:

«Зима, пронизывающий вечер. Деда везут на представление, а он просит остановить машину на берегу Невы. Задумчиво спрашивает: «Может, мне искупаться?..» Сопровождающие думают, что Карандаш чудит, и поддерживают шутку: «Ну, давайте». — «Сами не пойдете, ребята?» — «Нет, не пойдем».

Карандаш спустился на лед, разделся и нырнул в прорубь. Ребята рассказывали, что их чуть инфаркт не хватил. Они-то знали, что моржом он никогда не был. Дед вынырнул, поплескался, вылез на лед и довольный сказал: «Во хорошо! Теперь и юбилей можно справлять. Поехали в цирк!»

В пятницу, 10 декабря, в «Советской культуре» начинается публикация очерка В. Титова под названием «Тараканы» (будет опубликован в трех номерах). В публикации шла речь о разоблачении органами КГБ шайки валютчиков во главе с бакинцем Мансуром Илизаровым. Будучи представителем старой династии бакинских ювелиров, Мансур в начале 70-х организовал целый преступный синдикат, который занимался скупкой и вывозом за рубеж золота, бриллиантов и антиквариата. Заработки главаря были настолько огромны, что он жил как король: имел роскошный дом, автомобиль «Форд»-фургон стоимостью 27 тысяч рублей и т. д. В Баку его знали чуть ли не все жители от мала до велика. Курьером шайки был 50-летний Давид Клайн — бывший житель Закарпатской области, живший теперь в Венгрии, но не утративший советского гражданства. Четыре раза в год Клайн приезжал в Москву, где Мансур и его подельники скидывали ему товар: «камешки», картины, золотые монеты (из последних особенно ценились монеты времен Петра I и Екатерины II, каждая из которых шла за 12 тысяч рублей).

Деятельность Мансура и К° была сопряжена с массой опасностей. Мало того что их могли схватить за «жабры» спецслужбы, так еще и бандиты не давали спокойно жить. Одного из близких подельников Илизарова — 40-летнего москвича Мишу К. — неизвестные убили прямо на его квартире, перерезав ему горло. Перед этим они с помощью покойного пытались заманить туда же и Илизарова, но тот оказался человеком ушлым и на хитрость не поддался — похватал свои вещи и тут же бежал на родину. Там его вскоре и арестовали. Суд воздал каждому из преступников по заслугам: главарь был приговорен к 15 годам тюрьмы с конфискацией имущества и трем годам ссылки, Клайн получил «десятку».

Продолжается роман между Львом Лещенко и Ириной Багудиной. Как мы помним, влюбленные славно провели отпуск в Сочи, затем встречались в Москве, после чего вынуждены были на время расстаться — Ирина уехала в Будапешт, где училась в тамошнем университете. Но связь между ними не прерывалась — они общались по телефону. Причем так интенсивно, что только в ноябре Лещенко заплатил за международные переговоры аж 13 тысяч (!) рублей. По его же словам: «Родные, хотя и столбенели каждый раз от вида моих телефонных счетов, никогда мне никаких комментариев по этому поводу не делали. Во-первых, они люди воспитанные, во-вторых, понятно, что мой личный вклад в материальное благосостояние всей нашей семьи был более чем весомым».

Тем временем Ирина, сдав осеннюю сессию, приехала на несколько дней в Москву. И надо же так случиться, что она прилетела в девять часов вечера, а у Лещенко в час ночи — вылет на гастроли в Новосибирск! Что делать? Выход был найден певцом молниеносно: он примчался на улицу 26-ти Бакинских Комиссаров, где Ирина жила с родителями, и предложил ей лететь с ним. «Да ты что? — изумилась девушка. — Я только что из Будапешта прилетела». Но певец так напорист и настойчив, что уже спустя несколько минут Ирина меняет решение на диаметрально противоположное. И вот она уже летит в квартиру, хватает свои нехитрые пожитки, на ходу объясняет родителям причину своего отъезда и упархивает с любимым на гастроли. Как вспоминает Л. Лещенко:

«В аэропорт приезжаем с опозданием. Я лечу в кассу, беру ей билет, и вот через три часа сорок минут мы уже в Новосибирске… У меня там шесть сольных концертов в местном Дворце спорта на пять тысяч мест, битком забитом публикой. Я выступаю, как никогда, ощущая какой-то необыкновенный душевный подъем. А вечером в честь Ирины устраиваю шикарный банкет… После чего мы проводим с ней в Новосибирске целых три «медовых» дня. Затем Ирина возвращается в Москву, какое-то время живет у родителей и снова улетает в Будапешт. И вновь начинается наш «телефонный роман»…

Вовсю «романят» и Пугачева со Стефановичем. Как мы помним, пару недель назад режиссер посоветовал своей возлюбленной играть свои песни как мини-спектакли. Той это предложение понравилось, но осуществить его она была пока не в силах, поскольку, выступая в оркестре Константина Орбеляна, имела весьма хилый репертуар. Стефанович сам в этом убедился, посетив один из ее концертов в ГЦКЗ «Россия» (концерты проходили 3–9, 11–12 декабря). На нем Пугачева спела две серенькие песни, да еще была весьма неважнецки одета — на ней было парчовое платье, а на колене прикреплена большая искусственная бумажная роза. Когда после концерта Стефанович высказал ей свое «фи», Пугачева с этим полностью согласилась. А потом попыталась объяснить ему ситуацию: мол, своего коллектива у меня нет, вот и выступаю с этим оркестром (вторым солистом был Ара Бабаджанян). Более того, его руководитель — мой жених. «То есть я от него завишу, пою его песни и одеваюсь, как армянская девушка».