Гарантирую жизнь. Ведич - Василий Головачев

Из двери вынесся клуб дыма, вспыхнул как веник, метнулся к нему.

Тот закрыл голову руками, упал на землю.

Женщина вскочила, выхватила из-под курточки пистолет.

«Горящий веник» покружил над лежащим парнем, метнулся к дому, пропал.

– Что за б…ство?! – пробормотал чернявый.

Из-за сосны вдруг вышел огромный старик, большеголовый, рукастый, неуклюжий с виду, одетый в какую-то невообразимую рвань в заплатах. Посмотрел на гостей, раззявил чёрный рот, молча покачал пальцем.

– Эй, ты кто? – нервно сглотнул чернявый, покосился на спутницу. – Здесь же никого не было…

– Иди отсюда! – навела Сильвия на старика пистолет. – Быстро!

Старик снова покачал пальцем, двинулся к беседке.

Женщина выстрелила.

Пистолет был с глушителем, и звук выстрела мало чем отличался от щелчка сломанной сухой ветки.

Старик открыл огромный черный рот… и растаял в воздухе дымными струйками.

– Еб…кая сила! – выдохнул парень с «камерой».

– Вот б…ь! – очнулась Сильвия. – Этого нам только не хватало! Нас никто не предупредил.

– О чём?

– У него защита!

– Какая ещё защита?!

– Уходим!

– А с ним как же?

Женщина подняла пистолет, целя в голову Тихомирова.

В траве под беседкой зашелестело, зацокали крохотные невидимые копытца.

– Кто-то идёт! – прислушался чернявый.

– Смотрите! – показал пальцем оживший бритоголовый на движение в траве.

На дорожке, ведущей от беседки к дому, показался круглый шар из листьев и паутины. Мелькнул и скрылся маленький глаз-бусинка. Шар покатился по дорожке, всё так же издавая необычный цокот, будто по стеклу бежали невидимые копытца. На спине странного животного открылся неожиданно большой рот:

– Ух-ух-ух! – раздался гулкий лопот. – Ду-бу-ду-бу-ду!

Сильвия выстрелила.

Пуля попала прямо в пухлый шарик… и срикошетировала!

Раздался треск – отскочившая, как от листа брони, пуля пронзила доски беседки.

Чернявый парень с испугу присел.

Женщина оскалилась, ловя в прицел катящийся вокруг беседки шар из листьев.

На улочке показался пикап «Вольво» с милицейскими номерами.

– Бежим! – выдохнул бритоголовый, пятясь.

Журналисты бросились к своему джипчику, захлопали дверцы, «Нива-Евро» сорвалась с места, запылила прочь от дачи Тихомирова.

Пикап подъехал ближе и… растаял в воздухе как клок сизого тумана.

На его месте объявился Дементий Карпович, подошёл к беседке, где всё так же безучастно сидел Владлен, покачал головой:

– Говорил же, уезжать тебе отсюда надо.

Он похлопал писателя по плечу, по спине, ощупал голову тёмной морщинистой рукой, подул в ухо:

– Отямись!

Владлен вздрогнул и зашевелился…

Глава 11

ШКОЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Фошня

Девятнадцатого сентября, благо погода выдалась почти летняя, Шерстнев с группой учеников старших классов собрался во Вщиж, посетить древнее языческое святилище и раскопанную и восстановленную русскую крепость двенадцатого века.

Впервые город-крепость Вщиж упоминается в летописи тысяча сто сорок второго года, который простоял на холме недалеко от села Овстуг почти сто лет, пока, по легенде, не был разрушен войском Батыя в тысяча двести тридцать восьмом году. Остатки крепости были раскопаны экспедицией академика Рыбакова лишь в тысяча девятьсот сороковом – девятьсот сорок девятом годах, то есть уже в двадцатом веке.

Вщиж представлял собой деревянную крепость-детинец, построенную в форме треугольника со стороной в триста пятьдесят метров. Посад города был окружён мощным двойным земляным валом и глубоким рвом, ширина которого достигала восемнадцати метров. Стены города были рублены из дубовых городен размером три на пять метров. В центре детинца находилась большая башня наподобие западноевропейских донжонов, которую мечтал воссоздать Рыбаков, а также церковь и галерея-гульбище.

Вщиж не являлся крупным городом, поэтому его сооружения не поражали особым величием и масштабами, но после реконструкции к нему стекались реки посетителей и паломников, изучавших быт древних славян и жизнь русских крепостей и капищ. И даже сам Шерстнев, бывавший здесь не один раз, испытывал при встрече с городищем всегда странное чувство близости и тоски по старым добрым временам, когда на Земле существовала великая Светая Русь.

Кроме самой крепости ученики Школы должны были изучить и остатки языческого капища, построенного недалеко от Вщижа задолго до его рождения. Предполагалось, что капище стояло на этом месте как минимум двести пятьдесят лет, хотя волхвы утверждали, что его возраст превышает десять столетий.

Однако поездку в Овстуг пришлось отложить.

Утром к Школе подкатил джип «Патриот» с милицейскими номерами, и к директору заявились двое служителей закона в форме, которые хмуро потребовали от Борислава Тихоновича «следовать за ними».

– Куда? – не понял Шерстнев.

– В Жуковский горотдел милиции, – сказал усатый сержант с автоматом под мышкой. – К следователю.

– По какому вопросу?

– Вам скажут.

– А нельзя это сделать послезавтра? У меня запланирована экскурсия со школьниками по историческим местам Брянщины.

– Велено доставить вас в горотдел, собирайтесь.

Шерстнев глянул на пустые лица милиционеров и сдержал желание развернуть их назад мысленным приказом. Уехали бы эти служаки, приехали бы другие. К великому сожалению, официальная милицейская структура давно перешла в подчинение чёрным силам и жила лишь на энергии разрушения, а не созидания. И шли служить туда в большинстве своём люди, не желающие думать вообще.

– Хорошо, подождите четверть часа.

– Мы здесь подождём.

Шерстнев вызвал завуча Анну Павловну, сообщил ей об изменении планов и о переносе поездки на один день, после чего милиционеры повели его к машине.

В начале десятого утра он уже входил в горотдел Жуковского УВД, гадая, по какой причине его сюда пригласили.

Следователь оказался тихим с виду белобрысым молодым человеком с пушистыми белыми ресницами и губками бантиком. Глаза у него были светло-серые, прозрачные, невинные, и в них ничего нельзя было прочесть.

– Садитесь, – указал он на стул, жестом отправляя конвоира за дверь.

Шерстнев оглянулся, сел.

– Есть мнение, – продолжал следователь, устроившись за столом с монитором компьютера, – что вы знаете больше, чем рассказали на следствии по делу убийства гражданина Блющева.

Мнение – это проказа мыслительного процесса, вспомнил Борислав Тихонович слова волхва Онуфрия. Мнения заполонили мир и оттеснили, закрыли Истину. Мнения вовлекли человека в гонку за ложными идеалами и целями, и бороться с этим злом невероятно тяжело.