Заповедник для академиков - Кир Булычев

Варшава пала утром 18 июля.

Танковый корпус Гудериана смог обойти ее с юга, и в городе началась паника. Польская армия откатывалась на восток, но советские части, которые, по соглашению с Германией, должны были двинуться навстречу германцам, воссоединяя с родиной народы Западной Белоруссии и Украины, все еще не были подтянуты к границе. Все планировалось на сентябрь. Сейчас эшелоны шли на запад, вызывая безнадежные пробки на дорогах. В приграничных областях царили неразбериха и анархия. Наркомвоенмор Ворошилов, не имея инструкций от Сталина, до которого он уже неделю не мог дозвониться, предпринимал лишь половинчатые, неуверенные шаги, вроде бы кому-то угрожая, но в то же время готовый, если нужно, и отступить. В Кремле царила тихая и невидимая посторонним паника…

Утром, получив сообщение из Варшавы, Гитлер тут же позвонил Альбине.

— Моя судьба, добрым вестником которой ты для меня стала, свершается, — сказал он торжественно. — Варшава пала!

— А что наши? — спросила Альбина и с неловким смешком поправилась: — А что русские?

— Они все еще в растерянности. Я их понимаю, они сидят с одной картой.

— И что они с ней сделают?

— Насколько я знаю Сталина, он должен постараться мне отомстить, — сказал Гитлер. — Он погрузит бомбу в самолет и отправит ее на Берлин.

— Какой ужас!

— Неужели ты думаешь, белый кролик, что я допущу этот самолет к нашему городу? Начиная с сегодняшней ночи вся авиация империи будет защищать столицу. На всем пути самолета с бомбой будут дежурить истребители. Твой Сталин…

— Он не мой! Я его ненавижу!

— Ты не имеешь права ненавидеть лидеров других государств, — засмеялся Гитлер, — ты слишком нежна для этого.

— Я — богиня, — сказала Альбина.

— Да, я знаю. — Гитлер перестал смеяться. — Но можешь быть уверена, что этот самолет до Берлина не долетит.

— А если он решит кинуть бомбу на Париж?

— Одну-единственную и на Париж, который ему стратегически не нужен? Он не сумасшедший. Он сейчас ненавидит меня, потому что я его облапошил.

Альбина не знала этого немецкого слова, и Гитлер объяснил и продолжал:

— Так что берлинцы будут в безопасности.

— Спасибо, — сказала Альбина и замолчала.

— Я помню о своем обещании, — сказал Гитлер. — Я возьму тебя с собой в Варшаву. Потому что, пока остается хоть один маленький шанс, что этот чертов самолет все же долетит до Берлина, я хочу, чтобы тебя здесь не было. Ты вылетаешь вместе со мной в Варшаву. Мы с тобой будем принимать парад победителей.

— Ой, как хорошо! — совсем по-детски воскликнула Альбина. — Мне так интересно посмотреть на Варшаву, я никогда не была за границей!

Гитлер объявил о своем намерении вылететь утром в Варшаву в пять часов вечера, через несколько часов после ее капитуляции. Немедленно по получении этого известия Геринг и Гиммлер старались отговорить фюрера — Варшава еще не очищена от подозрительных элементов. Русские войска могут попытаться туда прорваться.

Но Гитлер поднял всех на смех:

— Я должен сделать это завтра — завтра или никогда. Я не намерен терять ни часа! Еще неделю назад вы валялись у меня в ногах, уверяя, что поход на Польшу — дешевая авантюра, которая загубит рейх. Так вот — завтра я принимаю там парад, и весь мир содрогнется. А послезавтра я кидаю мои войска на Москву. Мне нужно взять их столицу раньше, чем Англия с Францией поймут, что без России им не поможет даже Америка. Все!

Через два часа в воздух была поднята находившаяся в полной боевой готовности воздушно-десантная дивизия СС «Хорст Вессель». На одном из самолетов летел сам рейхсфюрер СС, который лично возглавил начавшуюся вечером и законченную к началу торжественного парада очистку польской столицы от вредных элементов, организацию временных гетто для евреев и другие меры безопасности.

Гитлер заехал за Альбиной сам — это было немыслимо для покорителя Вселенной, но он придавал особый мистический смысл тому, что Альбина будет рядом с ним как олицетворение космической расы господ.

Оттуда они поехали на аэродром. Они ехали в открытой машине, за ними — три или четыре машины, в одной из которых восседали генерал Гаусгофер, два его ассистента, человек в зеленых перчатках и тибетский лама с глубоко посаженными глазами, правда, другие спутники Гаусгофера были в цивильной одежде и низко надвинутых шляпах.

Прохожие останавливались — некоторые узнавали фюрера, и, хотя машины ехали довольно быстро, слух о том, что фюрер улетает в Варшаву, чтобы принять капитуляцию поляков и золотые ключи от этого города, разносился по Берлину со сказочной быстротой, и люди выбегали на улицы — они выстраивались в несколько рядов неровным, наклоненным в сторону машин частоколом и держали в приветствии руки. Гитлер встал в машине и тоже поднял руку — чуть согнув в локте. Альбина сидела рядом с ним и смотрела на него с восхищением. Потому что он был велик, как римский цезарь.

Самолет с «Иваном» на борту уже вторую неделю стоял в полной боевой готовности в ангаре военного аэродрома в Монино. Ни одна живая душа, включая пилотов самолета и командование авиации, не знала, что за груз находится там. Знал лишь командующий авиацией командарм второго ранга Рычагов — один из шести человек в государстве. Еще несколько десятков человек догадывались.

С утра восемнадцатого, когда были получены сообщения о падении Варшавы, Поскребышев, выполняя Сталинский приказ, разослал с нарочными заготовленный ранее, отпечатанный на машинке приказ наркомвоенмору Ворошилову и командующему авиацией Рычагову. Члены Политбюро не были поставлены в известность — никто не ехал в отпуск, все сидели в Москве, узнавая о новостях по радио, и опасались общаться в страхе перед Берией.

Получив приказ, Ворошилов позвонил Сталину. Поскребышев ответил, что товарищ Сталин занят.

— Мне надо немедленно приехать к нему.

— Я могу передать трубку наркомвнудел товарищу Берии, — сказал Поскребышев.

Ворошилов выматерился. В такой момент Сосо мог бы поговорить откровенно.

— Я подтверждаю, что приказ, полученный вами, Климент Ефремович, — сказал Берия, — подлинный. Иосиф Виссарионович лично при мне отправил его.

— Да ты знаешь, Лаврентий, что там написано?

— Хоть мы говорим по «вертушке», я бы не стал на твоем месте объяснять мне то, что я уже знаю, — ответил Берия.

— Я должен поговорить с Сосо.