Волшебный корабль - Робин Хобб

— Нет, — сказал Брэшен. — Капитан. Старпом меня к нему привел, и они мне учинили допрос: знал ли я, что ты женщина.

— И ты сказал им, что знал? — Дело поистине становилось все хуже и хуже. Теперь они, наверное, решили, что она Брэшену за молчание платила собой…

Он ответил:

— А какой смысл был врать?

Остального ей знать попросту не хотелось — в смысле, кто стукнул его первым и что было потом. Какая разница?! Альтия просто мотнула головой, но от Брэшена было не так-то просто отделаться. Он желал довести разговор до конца. Отпил пива и потребовал у нее ответа:

— Так на кой ляд ты им настоящим именем назвалась? Неужели рассчитывала, что по такой рекомендации — с твоим на ней именем — тебя еще кто-то возьмет?

Он, кажется, поверить не мог в такую невероятную глупость с ее стороны.

— Это все для «Проказницы», — ответила она еле слышно. — Я думала использовать рекомендацию, чтобы плавать на «Проказнице»… в качестве владелицы и капитана…

— Каким это образом? — осведомился он недоверчиво.

И тогда она ему рассказала. Все как было, от начала и до конца. И, повествуя о бездумно брошенной Кайловой клятве и о том, как рассчитывала обернуть ее в свою пользу, видя, как Брэшен скептически качает головой, изумляясь наивности ее плана, Альтия думала: «Да зачем я ему все это рассказываю?»

И что в нем было такого, что заставляло ее открывать, ему душу, рассказывать ему о вещах, его-то никоим образом не касавшихся?…

Когда она закончила, он некоторое время молчал. Потом, в который уже раз, мотнул головой.

— Кайл, — сказал он, — нипочем не стал бы держать подобную клятву. Тебе пришлось бы выносить дело в Совет Торговцев. А я очень сомневаюсь, чтобы там тебя приняли всерьез… хотя бы и мать и племянник свидетельствовали в твою пользу. Всем известно — люди в гневе и не такие слова на ветер бросают. Начни Совет заставлять всех подряд выполнять такие вот клятвы — половина Удачного уже давно не своей смертью бы померла. — Брэшен пожал плечами. — А с другой стороны, вот уж чему не удивляюсь, так это твоему решению попытаться. Я всегда знал, что рано или поздно ты попробуешь «Проказницу» у Кайла отнять. Но только… не таким образом.

— А каким еще? — сердито поинтересовалась она. — Прокрасться на борт и перерезать ему, спящему, глотку?

— Значит, — заметил он сухо, — тебе это тоже в голову приходило.

Удивительное дело — Альтия ощутила, что улыбается.

— Почти сразу, — подтвердила она. Потом ее улыбка увяла. — Но мне просто необходимо забрать у него «Проказницу»… Хоть я и понимаю теперь, что еще не готова стать ее капитаном… Нет, не смейся, пожалуйста. Я, может, и тупая, но я учусь. А она — моя, и подобного не будет ни с одним другим кораблем. Вот только и закон против меня, и моя собственная семья… Порознь я еще могу с ними бороться, но вот вместе… — Она умолкла и долго сидела так, опустив голову. — Я очень много думаю о ней, Брэшен…

— И я тоже, — посочувствовал он. Кажется, он хотел утешить ее, но добился противоположного: Альтия ощетинилась. С чего это он так заговорил? «Проказница» — не его семейный корабль! Мог ли он скорбеть и тосковать о ней хоть вполовину так, как она, Альтия?!

Молчание тяжело легло между ними.

Тут в двери ввалилась еще компания моряков и заняла столик по соседству. Альтия посмотрела на Брэшена и поняла, что не знает, как ему ответить. Дверь вновь отворилась, впустив троих грузчиков, и они, не успев усесться, принялись громогласно требовать пива. Музыканты завертели головами, словно проснувшись, и дружно грянули разудалую песенку, которую перед этим наигрывали.

Скоро в таверне снова будет трам-тарарам, как повсюду…

Брэшен макал палец во влажный след, оставленный на столе кружкой, и рисовал кружочки.

— Ну? — спросил он затем. — И что ты намерена дальше делать?

Вот он, тот самый вопрос, что весь нынешний день скипидарил ее.

— Домой, наверное, отправлюсь, — тихо проговорила она. — Как ты мне и советовал… сколько-то там месяцев назад.

— Почему?

— Потому что, видимо, ты был прав. Попробую наладить что можно… и как-нибудь устроить свою жизнь.

— Совсем не обязательно устраивать свою жизнь именно так, — ответил Брэшен так же негромко. — В гавани пропасть других кораблей, и направляются они во все концы света… — И с ужасно старательной небрежностью он предложил: — Мы могли бы отправиться на север. Там, в Шести Герцогствах, всем плевать, мужик ты или баба — лишь бы делалось дело. Не испортила их еще там цивилизация. И уж на кораблях условия вряд ли хуже, чем на «Жнеце».

Альтия безмолвно помотала головой. От таких разговоров ей делалось не лучше, а наоборот. И все-таки она выговорила то, что должна была:

— «Проказница» приписана к Удачному… Буду хоть видеть ее иногда, если ничего другого мне не останется. — И она улыбнулась. Получилось жутковато. — Кайл вообще-то старше меня. Надеюсь, мне удастся его пережить. И, если я буду на дружеской ноге со своим племянничком, может он разрешит своей сумасшедшей старой тетке иногда выходить с ним в море…

Брэшен от таких слов пришел в ужас.

— Да ну тебя! Тоже выдумала — посвятить свою жизнь ожиданию, чтобы кто-то другой помер!

— Я пошутила, — сказала она, но, конечно, на самом деле шутить и не думала. — Хреновый денек у меня был сегодня, — заявила она без дальнейших предисловий. — Хватит с меня… Спокойной ночи, Брэшен. Пойду спать рухну…

— Почему? — спросил он негромко.

— Потому что я от усталости на ногах не держусь, дурачок.

И это было истинной правдой. Альтия вымоталась не просто «до мозга костей», как обычно говорят, — но даже глубже, причем намного. Она УСТАЛА. От всего. Вообще от всего…

— Я не про то, — сказал он, и чувствовалось, что терпение его на исходе. — Почему ты не пришла встретиться со мной?

— Потому что не хотела ложиться с тобой, — ответила она напрямую. Она слишком устала, чтобы изобретать вежливые увертки. Он изобразил оскорбленную невинность:

— Я же тебя только поужинать вместе приглашал…

— А насчет переспать даже и в уме не держал?

Брэшен был очень близок к тому, чтобы соврать, но привычка к честности победила.

— Держал, конечно… Прошлый раз, помнишь, ты сама говорила, у нас получилось неплохо…

Ей не требовалось напоминаний. Альтия смущалась при воспоминании о немыслимом наслаждении, а еще более — оттого, что он знал: она действительно наслаждалась.

— А еще, — сказала она, — я говорила тебе: это не должно повториться.

— Я думал, ты имела в виду — на корабле…

— Я имела в виду — вообще. Брэшен… тот раз мы вымокли и замерзли, мы пили и жевали циндин… — Она помедлила, но так и не придумала красивого слова и бухнула: — Вот и все!

Его рука дернулась на столешнице. Она знала, как мучительно хочется ему коснуться ее, взять ее руку в свою. Она сунула руки под стол и плотно переплела пальцы.

— Ты уверена в этом? — В его голосе была боль.

— А ты нет? — И она прямо посмотрела ему в глаза, чтобы увидеть светившуюся в них нежность. Он отвел взгляд первым.

— Ну что ж… — Он глубоко вздохнул и сделал большой глоток из своей кружки. Наклонился к Альтии, опираясь на локоть, и заговорщицки предложил: — Если купишь еще пивка, я бы циндинчику раздобыл…

Альтия улыбнулась в ответ:

— Вот уж не думаю…

Он повел плечом, улыбка начала гаснуть, но все же он спросил:

— А если я и пиво и циндин?…

— Брэшен. — Она медленно покачала головой и постаралась рассуждать здраво: — Уж если на то пошло, мы с тобой почти не знаем друг друга. У нас нет ничего общего, мы не…

— Ладно, — перебил он. — Ладно, уговорила. Я круглый дурак. Но не надо осуждать меня за попытку, хорошо? — Он допил пиво и поднялся. — Пойду, пожалуй. Только еще один совет дам напоследок, идет?

— Валяй. — Она внутренне напряглась, приготовившись выслушивать какое-нибудь сопливое «береги себя» или «будь осторожна».

— Вымойся, — сказал он. — Знала бы ты, как от тебя пахнет.

И ушел. Даже не оглянулся в дверях.

Если бы он остановился на пороге, ухмыльнулся и сделал ей ручкой, оскорбление еще сошло бы за грубоватую шутку. Но вот так! Взял и унизил ее только за то, что она ему отказала! Изобразить вздумал, будто сам ее не пожелал, оттого что должным образом не завита и не надушена!.. Что-то в прошлый раз все это его не особенно беспокоило. И уж от самого тогда пахло вовсе не розами. «Вот же — скотина!» И Альтия высоко подняла кружку:

— Пива сюда!

Брэшен ежился под холодным дождем и по дороге обратно в «Красный карниз» старательно размышлял ни о чем. Остановился он лишь однажды — купить у уличного продавца, с несчастным видом мокнувшего под дождем, палочку плохого циндина. Дойдя до дверей своей гостиницы, он обнаружил, что они уже заперты на ночь. Он принялся молотить в двери кулаками, негодуя оттого, что его оставили мокнуть на улице.