Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

Юлиана не успевает поймать его руку, и он скрывается в страшной комнате. Почти сразу раздается звук, больше похожий на рычание тигра. И крик:

– Она должна была прийти одна!

Грохот, пыхтение, кажется, на пол полетел стул. Юлиана слышит, как Валентин чертыхается. Она не выдерживает и бросается в комнату, холодея от мысли о том, что может увидеть.

Комната и правда выглядит так, будто в ней уже год никто не живет. Хотя, судя по распластавшемуся на полу парню, это не так.

Валентин стоит, потирая правое плечо, и хмуро глядит на Матвея. Тот лежит на животе, лицом к Юлиане, и его худые черты невольно вызывают ассоциацию с вампиром. Рядом валяется зеленая бейсболка, края ее козырька засалены так, что невооруженным глазом видны отпечатки пальцев.

– Это он? – неуверенно уточняет Юлиана, хотя вопросы излишни.

Парень до ужаса похож на мать. Перед глазами снова встает бледное мышиное лицо Веры Никольской.

– Думаю, да. Похоже, забаррикадировался здесь и ждал тебя, – фыркает Валентин. – Дурак надеялся, что ты одна явишься. – Он подходит к окну, плотно занавешенному черными шторами, и раскрывает их. Дневной свет высвечивает клубы пыли, которая заполняет воздух. – Пришлось его утихомирить.

Юлиана подходит к покосившемуся столу, заваленному пустыми упаковками от сим-карт. Вдоль стены лежат сами симки, поломанные надвое. И старый, со стертыми кнопками мобильный, с которого он звонил и писал дурацкие эсэмэски.

– Я ведь могла и не прийти, – словно во сне произносит Юлиана. Касается пальцами семейной фотографии: чета Никольских и их сын Матвей посередине. А позади счастливой семьи цветут розы. Под их сенью дремлет дикий шиповник, который только и ждет, когда сможет вырваться на волю.

– Думаю, псих видит мир в другом свете. Наверное, унаследовал шизофрению матери.

Юлиана вздрагивает. Порой она забывает, что исповедовалась Валентину.

– Ясно одно – он ждал тебя.

– И это пугает.

Юлиана опасливо притрагивается ногой к пистолету. Валентин отбросил его подальше от Матвея, и теперь оружие, будто черный паук, застыло на покрытом разводами линолеуме.

– Что будем делать? – Юлиана присаживается на край единственного стула. – Я бы хотела узнать у него, где он держит Илью? Да и вообще, как он все провернул? Причина мне ясна, – вздыхает она. – Жажда мести затмила ему разум.

– Хочешь, вылью на него ведро воды? – Валентин направляется к двери, но Юлиана вскрикивает:

– Нет! Не оставляй меня с ним!

– Да он вряд ли тебе навредит, – ухмыляется Валентин. – Я быстро.

Он уходит, и Юлиана остается наедине с Матвеем. Пусть тот без сознания, но по коже у нее бегут мурашки. И воздух такой густой, тягучий, сладкий, как ваниль, что даже не продохнуть.

Юлиана складывает руки на коленях, как прилежная школьница, и пытается сосредоточиться на сердцебиении. Один удар, второй… Сердце бьется, значит, она жива. На кухне слышится бормотание Валентина и грохот посуды. Третий удар…

Матвей срывается с места, набрасывается на Юлиану и опрокидывает ее навзничь. Трещит стул, кто-то кричит, кажется, это она сама. Ледяные пальцы сдавливают шею, острые ногти впиваются в кожу. А затем худое лицо Матвея исчезает из поля зрения, и она, наконец, может вздохнуть полной грудью. Но не решается подняться. Так и лежит на грязном полу, пытаясь осознать, жива ли? И что случилось? Сколько прошло времени, она не знает. Просто над ней вдруг нависает Валентин, подхватывает под мышки и ставит на ноги.

– Жить будешь, – он осматривает ее шею. – Царапины неглубокие, но лучше обработать. Неизвестно, когда он в последний раз мыл руки. – Валентин раскраснелся, а глаза как две узкие щелки. – Не смог догнать урода!

– Быстро бегает? – Юлиане плевать на это, но надо что-то сказать, чтобы доказать себе, что она еще человек.

– На удивление, да, – Валентин внимательно на нее смотрит и качает головой. – Ты измотана. Иди домой и выспись. А на работе лучше не появляйся.

Она представляет пустую, холодную квартиру, которую оболгали, испоганили так же, как ее собственные воспоминания, и морщится.

– Я не хочу домой.

– Тогда куда? У меня дома Алла… к сожалению, – последние слова он шепчет.

Но Юлиане все равно. Ее сознание отказывается воспринимать действительность, но последнее, чего она сейчас хочет, это остаться одной.

– Отвези меня к Лизе. Она – моя единственная подруга. И тоже связана с Гроссмейстером.

* * *

Лиза впускает ее, несмотря на поздний вечер. Наверное, ошалелый вид Юлианы смущает подругу, потому что она теряет боевой вид и вместо тысячи вопросов молча проводит Юлиану на кухню. Дети спят, муж сидит перед телевизором и смотрит футбол. Несмотря на терапию Юлианы, функция интерьера его вполне устраивает. Зато Лизе стало легче. Она больше не требует от мужа того, чего тот априори не в состоянии дать. Терпит, молчит и ждет, когда дети подрастут и она сможет развестись.

– У тебя все в порядке? – смущенно интересуется Лиза.

Она выглядит несколько неуклюжей на маленькой кухне, обставленной с большой любовью. Желтые занавески с рюшами, кружевная скатерть без единого пятнышка и соринки. Вот она – настоящая хозяйка дома. Порой Юлиана жалела, что не обладает и толикой таланта Лизы создавать уют. Возможно, будь она более домашней и хозяйственной, Илья не стал бы участвовать в дурацкой игре с воспоминаниями. Игре, в которой оказалась замешана даже Лиза.

– Какой порядок, если я никому не могу доверять?

Рука Лизы дрожит, пока она разливает чай по кружкам, и несколько капель падают на безупречную скатерть. Юлиана вдыхает насыщенный аромат роз. Блекло-розовые лепестки плавают даже в чае.

– Юлиана, – осторожно начинает Лиза, но не договаривает.

– Ты так настойчиво убеждала меня, что я неправа и мне стоит поверить мужу. – Юлиана сжимает кружку, хотя та обжигает пальцы. – Все пытались внушить мне заведомо лживую историю, да только не вышло, – она усмехается. – Хотя, если так подумать, я почти поверила. Еще пару дней, и я бы «вспомнила». Но кто-то недоглядел «легенду». Из-за одной детали весь карточный домик развалился.

– Юлиана, я понимаю, ты злишься… Поверь, если бы я хоть на минуту подумала, что ты пострадаешь, я бы призналась! Но он изводил меня несколько месяцев, я спать не могла, я боялась за детей, я… – Голос Лизы дрожит, и она нервно сглатывает. – Я не понимала, что происходит, я запуталась…

– Ты сказала, что Гроссмейстер – твой сосед, – замечает Юлиана.

– Он так приказал. Сначала велел привести тебя в кафе в определенный день и в определенное время, потом – убедить, что твой муж говорит правду. Я и сама до конца не знала, обман это или нет. А зачем мы ходили тогда в