Машина пространства. Опрокинутый мир - Кристофер Прист
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Митинг уже начался, толпа довольно безучастно внимала оратору. Выступавший был из службы синтеза, он посвятил свою речь главным образом описанию окружающих Город в настоящее время природных условий.
– …почвы тут богатые, и мы еще вполне можем успеть вырастить и собрать собственный хлеб. Воды в достатке, и тут и тем более на севере… – По рядам слушателей прокатился смешок. – Климат приятный. Туземцы не проявляют враждебности, и нам нет нужды их озлоблять…
Через несколько минут он сошел с трибуны под жиденькие аплодисменты. Без всякой паузы слово взял следующий оратор. Это была Виктория.
– Граждане Города, стараниями Совета навигаторов мы поставлены перед лицом нового кризиса. Тысячи миль подряд мы ползли по этой земле, не брезгуя никакими, самыми бесчеловечными средствами, чтобы остаться в живых. До сих пор нам навязывали единственный способ существования – двигаться, двигаться все дальше на север. За нами, – она широко взмахнула рукой, как бы обведя всю местность за южным краем площадки, – пережитые в силу этого невзгоды. Впереди река. Река, которую, нам твердят, надо пересечь во что бы то ни стало. Что за рекой, нам не говорят. Не говорят просто потому, что и сами не знают…
Виктория выступала долго, но, признаюсь, настроила меня против себя с первых же слов. По мне, все это отдавало дешевой риторикой, но толпе примитивные приемчики Виктории пришлись явно по вкусу. Да и я, по-видимому, не сумел сохранить равнодушия в той мере, в какой хотелось бы, потому что, когда она добралась в своей речи до моего дорогого моста и ничтоже сумняшеся обвинила Совет навигаторов в гибели на строительстве многих рабочих, я кинулся вперед, пытаясь протестовать. Джейз схватил меня за руку.
– Гельвард, успокойся!..
– Но она несет совершеннейшую чепуху! – горячился я.
Впрочем, и без меня в толпе раздались голоса, что гибель рабочих – не более чем пустой слух. Виктория ловко замяла вопрос и тут же заявила, что на строительстве наверняка происходит много такого, о чем предпочитают не сообщать; толпа приняла новое обвинение благосклонно. Но особенной неожиданностью для меня явился конец ее речи:
– Я утверждаю, что мост не только не нужен, но и опасен для каждого из нас. И это не голословное утверждение. Многие из вас знают, что мой отец стоит во главе гильдии мостостроителей. Он проектировал этот мост. Послушайте, что он скажет.
– Мой бог, какое было у нее право… – вырвалось у меня.
– Леру не принадлежит к терминаторам, – заметил Джейз.
– Да, не принадлежит. Но он утратил веру.
Леру уже поднялся на трибуну и стал подле дочери, выжидая, когда стихнут аплодисменты. Смотреть на толпу он избегал, понуро уставясь себе под ноги. Выглядел он совершенным стариком, усталым и подавленным.
– Пойдем отсюда, Джейз. Не хочу быть свидетелем его унижения.
Джейз нерешительно топтался на месте. Леру приготовился говорить. Я стал проталкиваться сквозь толпу, мечтая только об одном – скрыться, прежде чем он произнесет хоть слово. Я привык уважать Леру и не хотел даже слышать, как он признается в своем поражении.
Но, сделав всего несколько шагов, я замер как вкопанный. Позади Виктории я заметил еще одну знакомую фигуру. В первое мгновение я не понял, кто это, но затем узнал – Элизабет Хан!
Вот уж кого я никак не ожидал увидеть снова. Сколько воды утекло с тех пор, как она оставила нас! Не менее восемнадцати миль по городским часам, а субъективно еще больше. Я старался вычеркнуть ее из своей памяти – и это мне почти удалось…
Леру заговорил. Его голос звучал чуть слышно, смысл речи до меня не доходил. Я не сводил глаз с Элизабет. Я уже понял, зачем она здесь. Когда Леру кончит топтать себя, слово предоставят ей. И я знал заранее, что она скажет.
Я снова рванулся вперед, но Джейз схватил меня за руку.
– Ты что затеял? – громко спросил он.
– Эта женщина! Я ее знаю. Она не из Города. Мы не можем позволить ей говорить!..
Люди вокруг зашикали на нас. Я боролся изо всех сил, пытаясь освободиться от Джейза, но он не выпускал меня. Внезапный взрыв рукоплесканий показал, что Леру кончил. Я обратился к Джейзу:
– Слушай, ты обязан помочь мне. Ты даже не представляешь себе, кто это такая!
Уголком глаза я приметил Блейна, который протискивался к нам через толпу.
– Гельвард, ты только погляди, кто на трибуне!
– Блейн, ради всего святого, помоги мне!..
Я начал рваться с новой силой, и Джейз с трудом удержал меня. Блейн быстро протолкался к нам и взял меня за другую руку. Вдвоем они оттащили меня назад, на самый край площадки.
– Прекрати, Гельвард, – произнес Джейз. – Стой спокойно и слушай!
– Но я знаю наперед, что она скажет!
– Так не мешай остальным.
Виктория снова выступила вперед.
– Граждане Города, я сейчас предоставлю слово еще одному человеку. Большинству из вас она незнакома, и неудивительно – ведь она не горожанка. Но то, что она сообщит вам, имеет огромное значение, и я надеюсь, у вас отпадут последние сомнения в том, что нам делать.
Она подняла руку, и Элизабет взошла на трибуну.
Элизабет не повысила голоса, но слова ее, кажется, были слышны на многие мили вокруг.
– Я для вас незнакомка, мне не привелось, как вам, родиться в стенах Города. Но как бы то ни было, а мы с вами соплеменники: мы люди и мы земляне. Вы прожили в этом Городе без малого двести лет – по вашему счету времени, семь тысяч миль. Вокруг себя вы видели погрязший в хаосе мир. Люди, которых вы встречали на своем пути, были темны и невежественны, раздавлены нищетой. Однако в мире есть и другие люди. Я сама из Англии. Есть и другие страны, по сравнению с которыми моя Англия – карлик. Так что ваше организованное, упорядоченное существование – не единственное в своем роде…
Она замолчала, выжидательно глядя в толпу. На площадке стояла мертвая тишина.
– Я наткнулась на ваш Город совершенно случайно и некоторое время пожила среди вас как переселенка. – Послышался удивленный гул. – Я беседовала с несколькими из вас, стараясь вникнуть в вашу жизнь. Потом я покинула Город и вернулась в Англию. Я провела там почти полгода, пытаясь разобраться в истории Города. Сейчас я знаю о вас много больше, чем в первый свой приезд…
Она сделала новую паузу. Из толпы раздался чей-то выкрик:
– Но ведь Англия
