Тайны Кремля - Юрий Жуков

Но было и другое, что сблизило Хрущева с Берия той весною. То, что не могло пройти бесследно, должно было рано или поздно напомнить о себе. Оба они имели за плечами продолжительную работу первыми секретарями республиканских парторганизаций. Лаврентий Павлович — грузинской с 1931 и закавказской с 1932 года, Никита Сергеевич — с 1938 года украинской. Являлись всесильными в глазах населения, но на деле во всем зависели от воли ПБ ЦК ВКП(б). Без согласия последнего не могли даже утвердить «избрание» областного бюро, а уж тем более — секретаря обкома. Не могли, не имели права вмешиваться в работу промышленных предприятий и занимались, в основном, лишь погонянием председателей колхозов. Обязаны были присматривать за всем, что происходит на порученной их попечению территории, и обо всем докладывать в Москву. Ожидать оттуда директивных указаний.

Отсюда и их комплекс неполноценности, давнее, затаенное до поры до времени стремление компенсировать его. Сделать все возможное, чтобы изменить такое положение. Воплотить слово, записанное в Конституции, в дело. То, на которое только намекал 9 марта Берия в речи на похоронах Сталина.

Формальным предлогом для очередного наступления Берия избрал положение на западных землях Белоруссии, Украины, в Прибалтике. Там, где во время войны сформировались отряды националистов, поначалу сотрудничавшие с оккупантами в надежде получить от них «независимость» и власть. После же освобождения те сепаратисты, кому не удалось сбежать с отступавшими немецкими армиями, ушли в глубокое подполье и перешли к террору. Убивали коммунистов, советских работников, активистов колхозного движения. И уповали на скорую, как им внушали западные радиопередачи, войну США, западных стран против СССР.

Все попытки ликвидировать вооруженные отряды, скрывавшиеся в лесах, на отдаленных хуторах, долгое время Абакумову не удавались. Действия же местных властей, и прежде всего первых секретарей — Н. Г. Каротамма, а с 1950 года И. Г. Кэбина в Эстонии, Я. Э. Калнберзиня в Латвии, А. Ю. Снечкуса в Литве, Н. С. Хрущева на Украине, лишь осложняли, усугубляли положение. Проводившиеся по их инициативе или с их санкции массовые выселения антисоветски настроенных крестьян и служащих приводили к обратному эффекту. Способствовали сохранению духа сепаратизма, усиливали антирусские настроения у всего населения региона.

Только изменение в 1951 году тактики борьбы с террористами — отказ от чисто военных действий и показательных экзекуций, а также прекращение форсированной коллективизации, не подкрепляемой механизацией сельского хозяйства, привели сначала к заметным сдвигам, а вскоре и к полному успеху Москвы в необъявленной гражданской войне.

В конце мая 1952 года координатор ОУН на Западной Украине Василий Кук по кличке «Лемиш» так отчитывался своему руководителю, Василию Охримовичу:

«Положение в организации в целом катастрофическое. Подольский край не существует. Край ПЗУЗ („полнично-захидни украински земли“ — северо-западные украинские земли. — Ю. Ж.) и Львовский — на грани гибели. Имеются там еще отдельные группы, но без связи. Руководящие кадры ликвидированы. Те, что есть, почти никакой сугубо организационной работы не проводят. Вся их работа заключается в самообеспечении себя и сохранении на лучшие времена…Из того, что мне известно о Карпатском крае, то там положение ненамного лучше. В общем, с нашим подпольем и организацией мы приближаемся к ликвидации. Уже сегодня, в случае войны, ни на какие действия не способны, а через 2–3 года тем более…»[829]

Аналогичное положение сложилось во второй половине 1952 года и в Прибалтике, а в западных областях Белоруссии с подпольными отрядами польской Армии крайовой покончили сразу после войны. Казалось, теперь следовало выработать принципиально новую политику для советизации этого огромного региона, исходить из условий наступившего, наконец, гражданского мира. Однако Берия предложил иное решение. Использовал секретность всех сведений о вооруженном сепаратизме, отсутствие знаний о том даже у высокопоставленных чиновников ЦК КПСС, и решил приписать лично себе, своему, новому МВД «умиротворение» западных земель. А для того — преувеличить опасность положения там. Но сделал такой ход уже не в одиночку, а вместе с Хрущевым и теперь без раздумий выполнявшим поручения последнего Е. И. Громовым.

Начиная со второй половины апреля отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов совместно с МВД начал подбирать заведомо негативные сведения о ситуации в Литве и западных областях Украины. Но не на весну 1953 года, а за длительный период прошлого — с 1944 по 1952 год. Число убитых, арестованных, высланных за девять лет террористов, «кулаков» (то есть, единоличников), их «пособников». Кроме того, собранные и обобщенные цензурой при перлюстрации высказывания местных жителей, отрицательно оценивавших действий властей. Наконец, данные о национальности руководящих работников районных, областных, республиканских учреждений и организаций.

Эти материалы — в виде двух записок — Берия и внес на рассмотрение президиума ЦК: 8 мая — по Литве, а 16 мая — по западным областям Украины. Благодаря поддержке прежде всего Хрущева и Молотова инициативы Лаврентия Павловича, вопрос признали своевременным, весьма важным, поручили секретариату в трехдневный срок подготовить проекты соответствующих постановлений. 20 мая новый вариант обоих документов обсудили еще раз, внесли несущественные коррективы и 26 мая утвердили их[830].

Оба постановления излагались стандартно: «ЦК КПСС считает политическое положение в Литовской ССР (в западных областях Украинской ССР) неблагополучным…Продолжает существовать и активно действовать националистическое подполье, имеющее разветвленную сеть и пользующееся поддержкой среди некоторой части населения. Руководящие центры вражеского подполья и их главари до сих пор остаются не выявленными, продолжают безнаказанно вести диверсионную деятельность, терроризируют и запугивают население, грабят колхозы, магазины, склады, проводят широкую антисоветскую пропаганду, распространяют среди населения нелегальные газеты, брошюры и листовки…»

Из столь мрачной оценки ситуации делался и соответствующий вывод: «главной причиной неблагополучного положения в Литовской ССР (западных областях Украинской ССР) являются ошибки и извращения, допущенные партийными и советскими органами в политической и организационной работе и в руководстве колхозным строительством», которые выражаются в «огульном применении карательных мер и репрессий». В упрек республиканским органам власти ставилось и то, что они «неправильно относятся к делу выращивания национальных кадров…руководящие посты в центральных, областных и районных организациях в большей части заняты работниками неместной национальности, людьми, не знающими литовского (украинского) языка…делопроизводство, как правило, ведется на русском языке».

В постановляющей же части ЦК КПСС потребовал «обеспечить в ближайшее время ликвидацию антисоветского националистического подполья», «покончить с администрированием в отношении населения», «в кратчайший срок исправить ошибки и извращения в деле подбора и выдвижения кадров, обеспечить смелое выдвижение литовских (украинских) кадров на руководящую работу»… Разница между двумя постановлениями заключалась лишь в одном. В том, что для западных областей Украины украинцев из восточных областей приравняли к русским и запретили направлять их на работу в якобы чуждый им край[831].

Вслед за тем, в первой половине июня, президиум ЦК КПСС утвердил еще два, точно таких же, написанных как бы по трафарету, постановления: «Вопросы Белорусской ССР» и «Вопросы Латвийской ССР». Но их не только окончательно редактировал, но и вносил на рассмотрение уже не Берия, а сам Хрущев. И одновременно готовил еще два аналогичных документа — по Эстонии и Молдавии[832].

Четыре принятых и два подготовленных постановления ЦК оказались знаком опасности. Возвестили, но только избранным, тем, кто мог прочитать эти «закрытые» документы, о самом серьезном с марта изменении в расстановке сил на вершинах власти. О том, что старый, до поры до времени скрытный антагонизм прорвался наружу. Привел к образованию двух, теперь уже открыто враждебных друг другу, готовых на самые решительные действия группировок. Одна — Маленкова, Первухина, Сабурова, вторая — Берия, Молотова, Хрущева, Булганина. Остальные члены президиума ЦК — Ворошилов, Каганович, Микоян — еще не приняли окончательного решения, но без сомнения готовились примкнуть к… победителю.

То, что происходило в последние десять недель, больше не оставляло сомнений и в том, что именно должно произойти, и как.