Мифология греков и римлян - Алексей Лосев

Силий Италик в своих «Пунических войнах» знает Аполлона–Солнце (I 193, VII 206, IX 34, XV 224, 334, XVI 662).

Культ Аполлона встречается на горе Соракт (V 175 и сл.). Аполлон благосклонен к троянцам (XII 330), он — покровитель Энния (XII 405 и сл.) и Палатинского холма (709), о его оракуле (XII 323).

У Стация много мелких упоминаний об Аполлоне в «Сильвах». У него Аполлон связан с вороном (II 4, 17), с лавром–Дафной (I 2, 13; IV 8, 19; V 3, 142), листвой (II 3, 51). Он — пастух (I 4, 105, III 3, 58), прорицатель (I 2, 93; 4, 58; II 2, 46; 2, 39; III 1, 141; 5, 80; 5, 74; IV 3, 115; 7, 23; V 1, 115). Аполлон строил Трою (II 6, 32); он направляет переселенцев (IV 8, 47), является отцом бога врачевания Асклепия (III 4, 80; 4, 6, 69), и вообще он отец (I 6, 1; V 1, 115). Связан Аполлон с лирой, музыкой, поэтами и певцами (I 2, 220; 2, 2; 4, 117; 4, 19; V 3, 56; 3, 91; 5, 3; 5, 55; 5, 3); он — белокурый (V 3, 123), Лукодержец (IV 4, 95). Аполлон отождествляется с сиянием Солнца (I 1, 104; V 1, 17) и вообще не раз упоминается в той или иной связи (1, 2, 17; 5, 3; II 1, 112; 3, 6; 7, 8; IV 3, 152; 6, 1; 2, 56; V 1, 136; 1, 13; 3, 12; 3, 293; 3, 175).

В «Ахиллеиде» всего несколько упоминаний. Аполлон — ликийский охотник (1,165), лук — его атрибут (487); он — прорицает (496, 552); направляет людей (529); связан с искусством (9; II 443).

В «Фиваиде» Аполлон упоминается в связи с рощами (VI 89) и пастбищами (332). Его рождение было на острове Ортигии (IV 796); он — пророк: запрещает Амфиараю идти в бой (I 395—399), оракул его священен (491), его жрец — вещатель (495). Меламп воодушевляется Аполлоном (III 453—455); Пифия прорицает (611—628), Манто — Фе–бова жрица (IV 518); у него свои прорицатели (VI 434); известен оракул Кирры (VII 410); пророк бога (VIII 100 н сл.; III 612). Он вдохновляет Фиодама (X 163 и сл.), Тиресий полон им (624 и сл.); по внутренностям Аполлон узнает судьбу (667); пещеры его священны (726); он подтверждает предсказания оракула (847). Аполлон связан с искусством (V 341 и сл.), голос Орфея слаще Фебова; бог с кифарой в окружении Муз восседает на Парнасе (VI 349—357). Аполлон убивает Пифона (I 553— 581, 635), покровительствует битвам (IV 185); он отвращает слезы (VII 789), оплакивает свои Фивы (X 889), ему воздают почести (V 484). Стаций представляет себе Аполлона в виде Солнца или сияния (II 527, Χ I, XII 4); имеется несколько отдельных упоминаний (I 336, VI 289, 365, 665, VII 733, 771, VIII 195, 336, IX 424).

Таким образом, у Стация наиболее выделены прори–цательные функции Аполлона, а также его поэтическое вдохновение. Он — пророк и поэт в первую очередь.

Валерий Флакк в своей «Аргонавтике» повсюду отождествляет Аполлона с Солнцем, лишая его древних специфических функций и крайне обедняя этот образ. Он всегда именуется Фебом, Фаэтоном–Солнцем, сиянием (I 311, III 213, 437, 481, V 332, 404, 484, VI 468, VIII 116). Упоминаются несколько раз пророческие функции Аполлона (I 228—236), аргонавт Идмон, сын бога, получил от отца дар пророчества. Поликсо — жрица Аполлона (II 316), Мопс — вещатель Феба, Фебов (III 372); сам Аполлон открывает будущее (IV 445). К Аполлону взывает о помощи Тифис (V 17—20); Аполлон, Латона и Диана умоляют Юпитера дать возможность Гераклу освободить Прометея (IV 61—67), и Юпитер соглашается на эти просьбы (76). Аполлон долго жил на земле (I 567), над его любовью смеялась нимфа Синопа (V 113), юноша Гилас напоминает Феба–охотника, бросившего лиру (III 541).

Образ Аполлона у римских эпиков довольно бледен. Наиболее ценные сведения находим у Вергилия. Лучше всего представлен у него Аполлон–прорицатель, в некоторых местах со свойственными Вергилию натуралистическими подробностями и высоким вдохновением.

Более или менее ярок Аполлон — покровитель героев. У поздних эпиков мы не найдем и этих материалов. Лукан лишь однажды, видимо подражая Вергилию, с блеском рисует пророчество пифии; Силий Италик совершенно бесцветен, Стаций хотя и многократно упоминает Аполлона, но крайне бегло, выделяя лишь слегка его пророчества и искусство. Валерий Флакк уже окончательно отождествляет Аполлона с Солнцем, завершая собою линию полного обеднения римскими эпиками замечательного образа грозного бога, столь великолепно представленного в греческой литературе.

Эпическая художественная проза представлена в данную эпоху Петронием. Петроний в «Сатириконе» упоминает: об изображении Аполлона, увенчивающего свою лиру гиацинтами (83), об угрозе Аполлона египтянам (121, ст. 115), о помощи Цезарю (124, ст. 269), о кудрях Феба (109) и Фебе–Солнце (122, ст. 180; 134). Во frg. 20 «Феб крылатой осью объезжает быстрый мир». Во frg. 27, ст. 3 и сл. Аполлон тоже Солнце.

б) Сенека Младший в трагедии «Геракл безумный» опять отождествляет Аполлона с Солнцем (25, 595, 607, 844, 940), звездами (15) и светом (512). Лишь однажды говорится об убийстве Пифона (455 и сл.), о пастушеских днях у Адмета (451), о лире Феба (906). Здесь нет никакого внутреннего единства Аполлона с содержанием трагедии. Такой же связи нет в «Геракле на Эте». Здесь Феб только Солнце (41, 337, 666, 688, 727, 792, 1439, 1624, 1022).

В «Медее» та же картина, но там она несколько оправданна тем, что Медея мыслится внучкой Солнца–Феба. Итак, Феб —Солнце (298, 728, 768, 512) и пророк, движущий треножник (86). В «Фиесте» и «Финикиянках» опять Феб — Солнце, Феб еще — отец земли и неба (Thy–est. 602, 746, 792, 838, 789; Phoen. 87).

Несколько разностороннее изображен Аполлон в «Федре». Он — Солнце (126, 654, 889, 379), но он же пас стада Адмета, отбросив лиру (296—298), любовь пронзает и этого бога (192), с ним можно сравнить Ипполита (800).

В «Агамемноне» Феб также солнечный бог (294—297, 56, 816, 588, 42, 310). Он — бог вещаний (255), прорицающий через Хриса (176), сменивший оружие на лиру и переставший бороться с титанами (326—347). Он наказывает Оилея (549) и наводит безумие на Кассандру (710—723).

В «Троянках» Феб гневается на Кассандру (978), имеет свой оракул в Килле (227), своего жреца Калханта (358) и является Солнцем (34 и сл., 1140).

Наиболее сильна внутренняя связь между Аполлоном и ходом трагедии в «Эдипе», где Аполлон представлен преимущественно как пророк, от которого зависит судьба Эдипа и Фив. Феб — пророк (1042). Он изрекает Эдипу прорицание (20), перед ним чувствует себя виновным Эдип (44), хоть и называет Феба лживым (1046). Спасение городу укажет только Феб (109). Он прорицает, что убийца в городе (222), дает темные ответы (214), предсказывает через лавр (228, 453), вдохновляет пророчицу (231), заставляет говорить Тиресия (268 и сл.), ему близок этот последний (296), и его он направляет к Эдипу (288), ожидая как знака спасения торжественной песни (498). Наконец, Феб — Солнце (1, 540, 545).

В «Отыквлении» тоже имеется несколько упоминаний об Аполлоне. Кроме текстов 2 и 7, где он трактуется просто как Солнце в его движении, мы имеем одно интересное место (4), где Аполлон услаждает богинь судьбы своей музыкой, чтобы они выпряли более длинную нить жизни для Нерона (Холодн.):

Песней своей услаждает их Феб и, грядущим прельщенный.Радостно бьет по струнам и прях понукает к работе.Песней заслушавшись дивной и счет потерявши и меру,Братней они очарованы лирой, восторгом томимы,Боле обычной длины напряли, и жизни пределыЧудная нить перешла далеко.

И далее Аполлон сравнивает воцарение Нерона с восходом Солнца. Несмотря на отвратительную лесть Сенеки новому императору, это место звучит довольно живо и выразительно с точки зрения мифологии Аполлона.

В диалоге «О гневе» (III 14) по поводу меткой стрельбы царя Камбиза говорится, что и сам Аполлон не мог бы выстрелить более метко, — выражение, близкое к простой фразеологии. В «Письмах к Люцилию» (122, 12) приводятся стихи некоего поэта о восходе Солнца–Феба и пробуждении природы.

в) Марциал (II 89, 3) обращается к некоему Гавру, указывая ему, что он пишет стихи вопреки Аполлону и Музам, т. е., очевидно, плохо. Говорится (X 21, 3) о трудных книгах некоего писаки, в которых может разобраться только сам Аполлон. По словам (VIII 6, 5 и сл.) некоего любителя старинной посуды, его кубки были обещаны Лаомедонтом Аполлону за построение стен. Некий друг (IX 42) Стелла должен быть почтен императором так же, как Аполлон почитается лебедями, Музами и людьми, приносящими жертвы. Смерть (IX 86) некоего человека оплакивается самим Аполлоном и Музами. Аполлон вспоминает свой плач о Лине и особенно побуждает плакать Каллиопу. Говорится, что (X 35, 20 и сл.) поэтесса Сульпиция никого не любила, кроме своего мужа, и даже не полюбила бы Аполлона. Отмели Феба не могут заменить бань Клавдия Этруска (VI 42, 7).

Все эти места у Марциала поражают своим пустым и бессодержательным фразеологизмом. Ни о каком серьезном отношении к Аполлону у Марциала не может быть и речи.

У Ювенала (I 128) Аполлон употребляется метонимически в речи о тяжбах на Форуме. (VII 37) Аполлон не всякому поэту дарует талант для творчества; (XIII 203— 207) Аполлон своим оракулом отказывает в поддержке человеку, не желающему платить долги, и даже приводит его к гибели.

г) Светоний (III 70), изображая пир Августа, говорит, что Август был одет в одежду Аполлона. По этому поводу в Риме распространились анонимные стихи, и на следующий день после пира голодный народ называл Августа Аполлоном–Мучителем (Аполлон–Мучитель — Tortor почитался в одной части города). Аттия (94Х мать Августа, проведя ночь в храме Аполлона, почувствовала себя беременной от появлявшегося там змея, в результате чего и родился Август; перед родами она видела во сне, как ее внутренности доходят до неба и развертываются по всему небу. Встречаем следующее упоминание: Нерон (VI 53) считал себя равным Аполлону в пении и богу Солнца — в искусстве возницы.