Несомненная реальность - Евгений Лотош

Он повернулся и быстро вышел в коридор, откуда на него нетерпеливо глядел Безобразов.

— Граждане Ростании! — произнес Олег в камеру. Два горящих прожектора стояли неудачно и отчаянно слепили его. Он постарался прищуриться так, чтобы защититься хотя бы от части светового потока. — Граждане Ростании! Второй раз за сутки я обращаюсь к вам в прямом эфире. К сожалению, обстоятельства нынешнего обращения куда хуже, чем раньше. В столице военный переворот. Мятежные армейские части блокировали государственные учреждения. Министр обороны убит, верные законной власти войска задавлены численностью противника. Резиденция Народного Председателя в осаде, и мне чудом удалось прорваться на телестанцию, чтобы выйти в эфир.

Он прокашлялся, но его голос не стал менее хриплым.

— Я не знаю, сколько у меня времени, прежде чем мятежники выбьют нас отсюда. Но я хочу, чтобы вы знали – сейчас для всех настало время сделать выбор. Только от вас, простых граждан, сейчас зависит, утонет ли окончательно страна в болоте, в которое медленно погружалась в последние десятилетия, или попытается выкарабкаться из трясины. Но прежде, чем вы сделаете выбор, знайте – пути в прошлое больше нет. Может, когда-то его назовут золотым веком, но оно ушло, ушло окончательно. Мы не можем жить по-старому. Необходимо искать новые пути. И только от вас сейчас зависит, какими они окажутся.

Он тряхнул головой.

— Вы, конечно, можете посчитать, что руководство, старая гвардия, лучше знает, что делать. Ваше право. Но если вы верите, что я смогу что-то сделать для Ростании, то сейчас мне не обойтись без вашей помощи. Я призываю вас выйти на улицы городов – прямо сейчас, не дожидаясь утра. Я призываю вас показать, на чьей вы стороне. Пусть те, кто хочет вернуть страну назад, в старое болото, более не смогут прикрываться именем народа в мелких делишках, что они творят в своих корыстных интересах.

Он снова прокашлялся.

— Вот и все, чего я прошу у вас. Вы не сможете сражаться с вооруженными солдатами, но этого от вас и не требуется. Год назад, на выборах, вы продемонстрировали, что поддерживаете меня. Продемонстрируйте еще раз.

Он развел руками.

— Для тех, кто не слышал начало моего выступления, я повторю. Граждане Ростании! В столице вооруженный переворот. Мятежные воинские части блокировали все важные объекты. Министр обороны убит, верные законному правительству части блокированы мятежниками. Я с трудом прорвался на телестудию, чтобы выйти в эфир. В любой момент меня могут…

Внезапно свет в студии погас. В одном из прожекторов оглушительно лопнула лампа. Через несколько секунд в коридоре зажглись тусклые красные лампочки.

— Четвертый, здесь Ястреб! — быстро спросил Безобразов в рацию. — Что случилось?

— Ястреб, у нас все чисто! — донесся из динамика ответ. — В щитовой тихо.

— Наверное, они обесточили район, — где-то в темноте студии негромко сказал техник. — Сработали аварийные генераторы. Но на них нельзя вести трансляцию.

— …через колено! — витиевато выругался Безобразов. — Шеф, мы ничего больше не можем поделать. Нужно уходить. С минуты на минуту здесь появятся войска.

— Ну, по крайней мере один раз я высказаться успел, — пробормотал Олег, почти на ощупь пробираясь к двери в тусклом свете, проникавшем из коридора. — Ладно, уходим.

Вместе с тремя телохранителями они побежали к лестнице.

— Всем Соколам! — на ходу командовал в рацию Безобразов. — Приготовиться к отходу. Я с шефом в «серой». Кому хватит места – следуйте за нами на спецмашинах. Кому не хватит, уходить дворами! Первый, перед отходом убрать «цепочку» на въезде на площадь.

Олег, прикрываемый восемью телохранителями и Безобразовым, уже почти добежал до двери на абсолютно темную площадь, когда у всех трех въездов на нее зажглись ослепительные фары. В ночном воздухе зазвучали резкие команды, и почти сразу по зданию вокруг входа хлестнули разряды, оставляя на штукатурке выжженные следы. Пулеметная очередь, к счастью, прошедшая слишком высоко, вдребезги разнесла широкие стеклянные двери телецентра.

— Назад! — заорал Безобразов. — Поздно, — добавил он сквозь сжатые зубы. — Быстро же они, сволочи…

На экране крутился бурлящий вихрь помех. Передача оборвалась так же внезапно, как и началась. В красном уголке Четвертой танковой дивизии стояла мертвая тишина, нарушаемая только шипением из динамиков.

— Ни хрена ж себе! — пробормотал в темноте кто-то неопознанный. — Прямо-таки путч среди бананов…

— Ага, — жизнерадостно согласился из другого угла невидимый лейтенант Пахомов. — Вот развлекуха, а!

— Развлекуха ему, — буркнул тот же голос. Чешнев наконец-то распознал капитана Циня. — Руки чешутся пострелять? Наверняка эти б…ди нас погонят улицы патрулировать.

— Да бросьте, Вэй Карлович, — не согласился Пахомов, — у нас четверть танков на профилактике движков, у половины машин экипажей некомплект, а мотострелковый полк укомплектован едва на четверть. Кто нас куда погонит?

— Молодой ты еще, Пахомов, — буркнул Цинь. — Не понимаешь ни хрена. Скажут вывести – и выведем. Даже с некомплектными экипажами, да даже, майский дзюк, без движков! Сам на колесики поставишь и руками толкать будешь, если что.

— Мы не станем дожидаться приказов, — подполковник Чешнев сам удивился, как твердо звучит его голос. Он определенно не чувствовал себя так уверенно. Путаясь в стульях, он подошел к стене и щелкнул выключателем. — Господа офицеры, мы не можем ждать. Нельзя позволять этому продолжаться.

Двадцать пар глаз в молчании уставились на него. Он слегка поежился. Единственный среди всех, он был полностью одет, и сейчас мундир придал ему уверенности.

— Господа! — негромко произнес он. — Мы обязаны встать на защиту законной власти. Встать, не дожидаясь никаких приказов от командования. Народный Председатель является также и Верховным Главнокомандующим, и его приказы не обсуждаются. Нужно поднимать дивизию по тревоге.

— Да брось ты, Ханс! — не выдержал майор Воротнев. — Кто станет поднимать, ты? Да Зельский тебя арестовать прикажет и под трибунал отдать, и правильно сделает. Он пока что еще комдив, не ты. Забыл, как он тебя обложил вечером? Ты ведь едва на губу не загремел.

— Мы арестуем Зельского сами, — пожал плечами Чешнев. — Он спит и подвоха не ожидает. Господа, будите остальных и поднимайте дивизию в ружье. Боевая тревога! Я возьму дежурный караул и нейтрализую полковника. Выстроить людей на плацу, и пехтуру, и экипажи. Я скажу им несколько слов перед тем, как двинемся на Моколу.