Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

— Это что такое?

— Господи, дремучий ты человек! Про Олимпиаду слышал? Ну а это то же самое, только для инвалидов, — пояснил папа. — Хоккей на инвалидных колясках, заплывы безногих и безруких и все в том же роде. Зрелище на любителя, но, знаешь, лучше уж что-то делать, чем побираться на улице!

— Это верно, — вздохнул мистер Малфой. — Энди, а что забавного ты в этом нашел?

— Я вспомнил анекдот, который мне Фрэнк рассказал, как раз о пловцах-инвалидах, — хмыкнул папа. — Про одного чувака, у него ни рук, ни ног не было, он на дистанции и потонул. Ну его достали, откачали… Вот… Его и спрашивают, мол, что ж такое-то? А он и говорит, мол, я пять лет учился ушами грести, а тут на меня какой-то козел шапочку резиновую надел!

— Энди, это… совсем не смешной анекдот! — сказал тот, подозрительно похмыкивая.

— Да это правда жизни. Фрэнк в реабилитационном центре подрабатывает и периодически рассказывает эту хохму своим клиентам. На него уж и жаловались, и в суд подавали за оскорбление инвалидов, так на последнем заседании он протез отстегнул и кинул им в истца. Что характерно, парня оправдали… — Папа взял очередную сигарету. — Кто у нас там еще… А! Ричи О'Брайен!

— Тот парень, который ослеп после взрыва?

— Он самый. Тоже женился. Женушка у него, правда, на лицо чуть посимпатичней крокодила будет. Но Ричи-то это до звезды, он ведь только ощупью может, а на ощупь, я так думаю, его супруга очень даже ничего, всё при ней, фигура отличная, сама ухоженная, кудри до задницы… Он — только не ржи! — книги пишет. Боевики всякие, про войну, опять же…

— Погоди, но он же слепой! — нахмурился мистер Малфой.

— Так он надиктовывает, а жена потом перепечатывает, — пояснил папа. — Если ему надо что-то уточнить, она ищет данные, читает ему. Фантазия у него ого-го какая, а поскольку и опыта хватает, то ляпов он не делает… А вот еще Том Джонс, тоже почти ослеп, но именно что почти. Он собак-поводырей помогает обучать.

Папа замолчал.

— Энди, — негромко произнес мистер Малфой, — что же, выходит, ты… всех тех ребят…

— Не всех, — скупо усмехнулся он. — Только тех, кого сумел отыскать, многие ведь не оставили координат для связи, а в штабе поди разузнай, куда делся какой-то рядовой! Развели секреты!

— И ты…

Я затаила дыхание, так мне было интересно!

— Люк, самое хреновое для этих пацанов было не просто лишиться ноги или руки, — негромко произнес папа. — В госпитале они еще даже и не понимали толком, что с ними приключилось. А вот потом… Потом-то и начинался ад. Родственники жалеют так, что впору взвыть, жены — у кого они были — хватают детей и испаряются, подружки — тем более… Образование почти у всех этих ребят никакущее, иначе бы они в армию не пошли, и что делать? Остается только тихо спиваться на пособие по инвалидности, на это его вполне хватает! А им еще жить и жить…

— Энди, от тебя я такого не ожидал, — искренне сказал мистер Малфой.

— Почему это, Люк?

— Потому что ты всегда казался мне человеком очень жестким. Даже, скажу честно, жестоким. И вдруг ты разыскиваешь сослуживцев… я верно тебя понял?

— Абсолютно.

— Так вот, разыскиваешь и, судя по всему, помогаешь им, чем можешь. А, кстати, чем? Ты ведь, насколько я понял, небогато жил до недавнего времени!

— Потому и небогато, — хмыкнул папа. — В основном, конечно, я этим парням помогал добрым матерным словом и хорошими звездюлями. И им самим вкладывал, чтобы оторвали жопу от дивана и прекратили себя хоронить заживо, и родственничкам, чтобы не скакали вокруг со своей жалостью. Денег, сам понимаешь, у меня мало, да и отсыпь монет — ведь пропьют! Так что я только в случае крайней необходимости что-то отстегивал. Ларри на протезы, Дереку на учебу и новый компьютер… Это вещи необходимые. На все остальное они сами заработали.

— И ты с ними часто видишься?

— Нет, у меня служба, а их раскидало по всей стране. Но перезваниваемся мы регулярно. И хотя бы раз в год я их навещаю.

— Энди, у тебя ведь своя семья! — коварно произнес мистер Малфой. — Дочь маленькая…

— У дочери руки-ноги на месте, слава богу, голова тоже варит, так что за нее я никогда не волновался, — отрезал отец. — Разумеется, Мэри никогда не голодала и не ходила в обносках, у нее есть крыша над головой и нормальное образование. Остальное сама пускай добывает.

— Нормальное? А кто мне в прошлый раз заявил, что в Хогвартсе ничему толковому не научат? И что программу маггловской школы Мэри придется нагонять, если что?

— Надо будет, нагонит, — пожал папа плечами, а я на всякий случай кивнула. — Люк, у меня самого за плечами только средняя школа, и ту я еле-еле закончил, да училище для младшего офицерского состава. Я уравнение какое-нибудь сроду не решу, Словакию со Словенией путаю, скажи спасибо, если хоть Берлин с Парижем на карте найду, книжек почти не читаю, некогда, но жить мне это не мешает. Понадобится, выучу. Тебе моя позиция ясна?

— Вполне.

Я потихоньку выдохнула. Вот, значит, откуда у нас такие счета за телефон! И вот почему мы настолько небогато жили… С другой стороны, папа прав: от голода и холода мы не умирали, оборванкой я не ходила, хуже одноклассников себя не чувствовала (а если кто задирался, получал в глаз). Все остальное, разные там дорогие игрушки — чепуха, это точно, они же надоедают, и очень быстро. Лучше уж интересную книжку в библиотеке взять или собрать пацанов и отправиться в овраг играть в копов и разбойников, пришельцев и звездный десант… ой, да мало ли, что можно придумать! Кстати… О'Брайан… Да я же его книгу читала в прошлом году! Еще удивилась: папа редко берет в руки что-то, кроме газет, а тут целый роман… Я его утащила, когда папа закончил, интересно было! Ну, книжка, конечно, для взрослых, но все равно…

Надо же, никогда бы не подумала! Хотя… Папа, наверно, решил, что отвечает за тех ребят (правда, сейчас они уже совсем взрослые, но какое это имеет значение?), а значит, бросить их не имеет права, раз все остальные от них отказались.

Честное слово, я начала еще сильнее им гордиться!

— Ты сказал, у Ларри есть дети, — нарушил молчание мистер Малфой. — А ничего, что он инвалид?

— Люк, но он ведь не от рождения такой, — нахмурился папа. — Совершенно здоровый был парень, иначе бы его комиссия завернула, сам не знаешь, что ли? А травма — это не врожденное уродство. Вот если б он родился безногим, я бы первый его на стерилизацию погнал! А то, может, дети нормальные бы получились, а внуки и правнуки что? Хрен знает, что может вылезти через пару поколений, я в этой генетике ничего не понимаю. Знаю только, — усмехнулся он, — что люди разнежились. Я вот читал, в древние времена, если рождался уродец — его сразу… того. Теперь так не выйдет, но, повторяю, я за принудительную стерилизацию совсем уж дефективных. А то ведь вымрем нахрен, естественный отбор давно не работает…

— Знаешь, у тебя позиция суровее, чем у иных чистокровных, — сказал тот, переварив эту тираду. — У нас вот сквибов за людей не держат, мало кто согласится вступить с ними в брак, но это ведь касается только магических способностей. А что до физического здоровья… Может быть, ты и прав.

— Может, так, а может, и нет, — пожал плечами папа. — Я вообще стараюсь помалкивать, а то засудят ведь! Мэри, ты ничего не слышала, ясно?

— Ни словечка, папа, — заверила я. — Но ты просто… даже слова такого не знаю!

— Угу, ты только выражения знаешь… Люк, я надеюсь, ты меня понял?

— Понял, Энди, — усмехнулся тот. — Не скажу, что избавился от страха, но суть уяснил. Если уж твои сослуживцы сумели найти себя в этом мире и даже сделать карьеру, как я понял, то мне грех жаловаться. В конце концов, сам виноват, сам и отвечать буду. Ну а что до прочего… Голова при мне, а в бизнесе нужна именно она. Так?

— Именно. И я своих не бросаю, Люк. Это, думаю, ты тоже уяснил.

— С каких пор я тебе свой?

— С тех самых, — ухмыльнулся папа, — когда мы друг другу спины прикрывали. Ладно, хватит трепотни… Мэри, иди причешись как следует и переоденься, — сказал он, взглянув на часы. — И разбуди Гарри, если дрыхнет. Вам в школу пора. Люк? Где там твои… домовые?