Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все эти меры позволили приступить к практической подготовке плана восстановления Ленинграда. 14 октября 1943 г. бюро Ленинградского городского комитета партии и Исполком Ленгорсовета приняли совместное постановление «О разработке основных положений плана восстановления Ленинграда и плана восстановительных работ первой очереди»[967]. Последний был рассчитан на 1944 г. При разработке плана восстановительных работ первой очереди городская плановая комиссия и архитектурно-планировочное управление исходили из численности населения к концу 1944 г. в 1 млн человек, т. е. из увеличения населения почти в 2 раза[968]. Первоочередные работы предусматривали капитальное восстановление поврежденных зданий в центральной части города, снос строений, угрожавших обвалом, расчистку территории от остатков полностью разрушенных домов и сооружений, озеленение образовавшихся пустырей. При этом учитывалась необходимость проведения реконструкции в целях улучшения планирования и архитектурного облика, а также модернизации технологических процессов в промышленности. Чтобы сохранить важнейшие памятники истории и культуры, не включенные в первоочередной план восстановления, предполагалось принять меры по их консервации[969].
По-новому ставился вопрос о восстановлении городского хозяйства. Выступая на заседании бюро городского комитета партии по итогам работы городского хозяйства в третьем квартале 1943 г., А. А. Кузнецов настаивал: «На четвертый квартал нужно четко поставить задачу – мы от заплаточного ремонта переходим в полном смысле к восстановительному ремонту…»[970] Было намечено восстановить 200 жилых домов, заново покрыть 800 тыс. квадратных метров кровли, отремонтировать 100 тыс. м водопроводных линий и многое другое. В связи с этим встал вопрос и о выпуске товаров широкого потребления предприятиями местной промышленности. «Населению даем мало, – признавал А. А. Кузнецов в этом же выступлении, – а что даем, низкого качества. Носок и чулок хватает на неделю». В четвертом квартале 1943 г. предполагалось выпустить всего 79 тыс. пар кожаной обуви, из них 8,5 тыс. для школьников и 4,5 тыс. для малышей; 15 тыс. пар бурок, а также 23 тыс. пар обуви на деревянной подошве; хлопчатобумажные носки – 36 тыс. пар, шерстяные носки – 21 тыс. пар[971]. Как видно из этих цифр, даже для города с полумиллионным населением этого было очень мало. «Во многих товарах ощущается недостаток, – отмечал 24 октября 1943 г. Н. П. Горшков в своем дневнике, – трудно достать обувь, но все же простая обувь есть. Верхнюю одежду можно достать подержанную, новой нет. Одежда граждан разнообразна. Много встречается одетых по последней моде, но больше всего в рабочих костюмах, вызванных войной, в ватниках, комбинезонах, в шинелях…»[972] Торговая сеть Ленинграда на 1 октября 1943 г. состояла из 448 продовольственных магазинов и 285 промтоварных; 59 скупочных пунктов, 58 аптек и 80 киосков «Союзпечати»[973].
Тем не менее город-фронт постепенно начинал обретать свой прежний вид. Почти во всех жилых домах действовали водопровод и канализация. На центральных улицах были восстановлены и начали показывать точное время уличные часы. На перекрестках трамвайных путей загорелись электрические семафоры. С наступлением темного времени большинство столовых, магазинов, парикмахерских освещалось электрическим светом, чего не было с осени 1941 г. Электрический свет появился и почти во всех квартирах, но нарушение светомаскировки каралось крупным штрафом. С середины октября 1943 г. Исполком Ленгорсовета разрешил выделить часть лимита электроэнергии на освещение лестниц жилых домов[974]. На улицах, конечно, еще никакого света не было, только от проходящих трамваев исходил тусклый синий свет, да иногда вспыхивали искры на проводах от контакта с трамвайной дугой.
Важным событием в жизни города-фронта в октябре 1943 г. явилось возобновление занятий в высших учебных заведениях. Преподаватели вузов, оставшиеся в силу разных причин в осажденном Ленинграде, выполняя большую работу по оказанию помощи фронту, не расставались с мыслью о возобновлении учебных занятий. С прорывом блокады Ленинграда работники высших учебных заведений начали настойчиво готовиться к началу занятий. В институтах велся учет преподавателей и студентов, оставшихся в городе, разрабатывались учебные планы, приводились в порядок помещения. В октябре 1943 г. ленинградские филиалы Педагогического института имени А. И. Герцена, Кораблестроительного, Политехнического, Химико-Технологического, Электротехнического им. Вч. И. Ульянова (Ленина), Института инженеров железнодорожного транспорта и других после полуторагодового перерыва снова открыли свои двери для студентов. На курсах повышения квалификации при Ленинградской консерватории в классах профессоров М. А. Бихтера, Г. А. Боссе, Е. А. Вронской, З. П. Лодий приступили к обучению около 70 студентов и молодых артистов[975]. По этому поводу В. М. Инбер писала тогда:
Уже опять с искусством заодно
Науки начинают вторить Музам,
Уже открылись новых десять вузов.
Всего в 1943/1944 учебном году в Ленинграде действовало 13 высших учебных заведений, в которых обучались около 5 тыс. человек[976].
Основную массу студентов составили молодые ленинградцы, активные участники обороны города, которые решили продолжать свое образование в свободное от работы время. Например, в Педагогическом институте им. А. И. Герцена из 900 человек, приступивших к занятиям, свыше 90 % были награждены медалями «За оборону Ленинграда», около половины всех студентов были участниками боев под Ленинградом, Москвой и Сталинградом[977]. Естественно, в условиях города-фронта число обучавшихся в вузах было невелико. В Политехническом институте, в котором перед войной училось свыше 4 тыс. студентов, в 1943/1944 учебном году занималось всего около 350 человек[978]. Учебу в институте студенты сочетали с работой на заводах и фабриках, в мастерских и лабораториях. Занятия проходили по вечерам 3-4 раза в неделю по нормальным учебным планам. В соответствии с указаниями Всесоюзного Комитета по делам высшей школы в ленинградских институтах основное внимание уделялось самостоятельной учебной работе студентов и их производственной практике[979]. Студенты старших курсов занимались по индивидуальным планам.
Возобновление деятельности высшей школы в Ленинграде не обошлось без недостатков и ошибок, которые потом пришлось исправлять. Приемные экзамены в 1943 г., как правило, не проводились, в вузы зачислялись все имевшие свидетельство об окончании средней школы. Более того, некоторые институты, не имея возможности пополнить свои ряды за счет выпускников средней школы, принимали лиц, не имевших законченного среднего образования. Из-за недостаточной подготовки такие студенты не могли успешно заниматься, и многие из них после первых же экзаменов были отчислены из вузов.
«…Сегодня утром, до начала обстрела, успела отвезти Загурскому в Управление по делам искусств рукопись второго тома моих „Автобиографических записок“, – отметила А. П. Остроумова-Лебедева в дневнике 15 октября 1943 г. – Вчера получила письмо с фронта от совершенно не знакомого мне лица. Письмо человека
