Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Аэрофлот» на них и не рассчитывал.
Для своих проблема была не только в нехватке валюты.
Впереди предстояло непредсказуемое, может, самое тяжелое и трудное в поездке: московская таможня.
Авгурова тоже не могла так или иначе не думать о ней.
Посадка в самолет на Ларнаке прошла спокойно.
Романиди помогли ей спустить вещи на первый — основной — этаж аэропорта, погрузили в никелированную тележку.
— Я говорил с нашими друзями из «Аэрофлота», — сказал на прощанье Сократис. — Они обещали, что все будет в порядке. Не волнуйтесь.
После отъезда супругов Романиди время в аэропорту пошло живее. В зале появились и другие соотечественники, сбивались в группы, шумно знакомились между собой.
" Наша беспардонность, — подумала Авгурова, — спросил — и не дослушал. " Уже неинтересно!» Прервал — вмешался в чужой разговор…»
В общественном туалете — безукоризненно чистом, сверкающем белизной, — соотечественницы сматывали в невероятном количестве мягкую туалетную бумагу. У телефонов–автоматов парикмахер — многодетный бухарский еврей прилажи
вал к розетке электрический кипятильник: готовился заварить зеленый чай на все семейство.
Шел второй час ночи…
Регистрация пассажиров на рейс З41 — СУ Ларнака–Москва задерживалась.
Стойку «Аэрофлота» еще с вечера облепили желающие лететь — все те же палубные бедолаги, плывшие вместе с Авгуровой на пароме «Принцесса Евгения» из Хайфы. По привычке они уже начинали составлять списки, устанавливать очередь. Ни у одного билет не был заранее прокомпостирован.
Авгурова ждала в стороне. Романиди предупредили: к ней подойдут, пригласят к стойке.
" Вам не о чем беспокоиться!..»
Иностранцев в зале было немного, они приезжали уже к концу регистрации. Сразу шли на посадку.
Радио коротко объявляло об отправлении очередных рейсов.
Мимо пробежали две хорошенькие молоденькие сучки с румынского рейса. Полненькие, в сапогах с длинными шнурками. У обеих при себе были огромные куклы.
Девок ошмонала полиция, они кое–как побросали вещи назад в сумки, теперь волокли их за собой по мраморной плитке зала.
" Что уж они там везли?! Противозатаочные средства в немыслимом количестве? Или наркотики?»
— … Ларнака–Москва… — коверкая безударные, неожиданно произнесло радио.
Транзитники вокруг на секунду замерли. Над стойкой вспыхнуло световое табло, люди потянулись к вещам. «Аэрофлот» объявлял регистрацию на московский рейс.
— Добрый вечер…
К Авгуровой подошел смуглый молодой человек — служащий аэропорта, она видела его разговаривающим с Романиди:
— Разрешите, я отнесу ваши вещи…
Полет прошел нормально. Тем более, что лететь было недалеко.
" Каким–то будет приземление…»
Самолет легко коснулся посадочной полосы.
Поддатые иностранцы первыми громко зааплодировали. К ним присоединились остальные. Бортпроводница объявила в микрофон на русском и английском:
— Температура за бортом минус шесть градусов…
Киприоты и, вообще, иностранцы потянулись к сумкам с теплой одеждой.
Своих погода не колебала.
Разговоры стихли.
— «Командир корабля и экипаж… благодарят…»
Первый салон пригласили к выходу первым.
На ходу кивая стюардессам, потянулись к трапу. Внутри металлической трубы, соединявшей самолет с аэропортом, двигались медленно, вживаясь в возвращение, в собственный оставленный на время поездки образ.
На выходе из трубы Фрида пристроилась к Авгуровой, но помочь уже не просила, просто пыхтела сзади. Коробки, пакеты были уложены в сумку, казавшуюся неподъемной, Фрида тащила ее волоком.
Границу прошли быстро. Одновременно работало несколько коридоров. В узком проходе перед кабиной офицера–пограничника Авгурова задержалась не больше минуты.
Заграничный паспорт…
Внимательный, чуть настороженный взгляд молодого аккуратного мальчика.
— Пожалуйста!..
В зале для выдачи багажа Авгурова тоже не задержалась, погрузила вещи в хромированную металлическую тедлежку — их было тут не так много. За валюту. Потом с вещами подъехала к руководителю смены. Улыбнулась:
— Здравствуйте. Вот мой документ. Как член делегации такого уровня, я освобождена от досмотра.
Главный — с диковинными знаками отличия, наподобие тех, что носят лесничие, — повидимому, старший инспектор контрабандного отдела таможни взял документ.
— Сейчас разберемся.
Он внимательно взглянул в бумагу, потом на Авгурову.
— Обычно мы проходим как депутаты Верховного Совета, — пояснила она.
— Да, да… Сейчас.
— Извините… — Фрида вмешалась в разговор.
Авгурова кожей почувствовала:
" Это провокация!»
У супруги телеобозревателя не было охранной грамоты. Не заслужила.
— Мы с Ириной Алексанровной члены одной делегации! Я не понимаю, почему одних пропустят через депутатскую комнату, а другие…
Авгурова ждала от нее чего–то подобного, не представляла лишь детали:
" Попросит, чтобы меня обыскали? Скажет, что я везу из Израиля наркотики? Оружие?!»
— Вам ведь не обязательно через депутатскую? — старший смены вернул бумагу Авгуровой. — А тут дамочка возмущается… — Он кивнул на Остроносую.
— Нет, конечнго.
" Все зависит от инструкции, которую ты получил , — Авгурова поблагодарила, положила документ в сумочку. — Приказали тебе «Ошмонать!» значит, и в депутатской обыщешь!»
— А насчет досмотра я предупрежу контролера… — Старший кивнул на аккуратного молодого человека у стойки. — К нему, пожалуйста.
— И мне тоже? — спросила Фрида.
— Пожалуйста, — таможенник еще раз обернулся к Авгуровой. — Я прослежу.
К молодому контролеру стояло еще двое.
Бухарский парикмахер, ладивший отечественный электрокипятильник к розетке рядом с кипрским общественным туалетом в Ларнаке, и пожилая горянка.
Контролер работал споро. Как показалось Авгуровой, он был не из тех, кто жаждет крови.
Первым откатил тележку потный, но повеселевший бухарец, он словно вышел из бани.
— Прошу следующего…
Зловещего вида горянка с острым профилем, словно выбитым на камне, что–то лепетала на ломаном русском, пока ее декларация подвергалась изучению.
— Тут еще второе кольцо указано…
— Не кольцо — колечко..
— Оно с вами?
— Колечко? Оно маленькое, сынок… Вот такое. Я оставила внучке! Не знала, что нельзя…
Контролер махнул рукой:
— Забирайте вещи! Следующий!
Следующей была Авгурова.
«Предупрежден или нет… — Она не видела, чтобы старший из контрабандного отдела таможни подходил к стойке. — Может у них радиосвязь…»
— Ставьте, пожалуйста, вещи… — предложил контролер.
Значит вещи ее решили досмотреть. Жемчуг, купленный на Кипре, ждала камера для просмотра — так называемый «телевизор».
" Старший смены меня намеренно подставил. Неясно по чьему указанию…»
Авгурова оглянулась. Старшего из контрабандного отдела, с которым она разговаривала, нигде не было видно.
— Вашу декларацию!
Поворачивать назад было поздно.
— Ставьте вещи…
Еще один служащий аэропорта в штатском — Таможенник? Комитетчик? неожиданно подошел к контролеру, из–за его плеча приготовился наблюдать за экраном.
— Постойте…
На этом этапе другого выхода у Авгуровой не было.
Она протянула
