Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

— Возвращайтесь, — сказал я. — Просто возвращайтесь… Мы уже ничем не сможем им помочь.

— Мы будем сражаться… — задыхаясь, прохрипел Расси. — Мы будем сражаться… с заклятым врагом… во имя Бога-Императора… пока все не погибнем…

Он поднял мой рунный посох, способный усилить его утомленное сознание, и потоки психотермической энергии помчались в сторону врага.

Даже не знаю, на самом ли деле Поль рассчитывал победить в этой схватке, был ли это жест отчаяния или он просто пытался отвлечь титана от катера. Пылающая дуга энергии, вырвавшаяся из навершия посоха, казалась невероятно разрушительной и такой яркой, что у меня заболели глаза.

Однако, расплескавшись по бронированной панели «Круор Вульта», она не причинила ему никакого вреда. Но Расси не выпускал посох из рук. Спустя несколько секунд пламя сделалось ярко-зеленым, а затем стало сине-белым. Не выдержав напряжения, Хаар нажал на спусковой крючок. Кара тоже открыла огонь.

Как сказал бы мой старый наставник Хапшант, это было «то же самое, что пытаться поцеловать ураган».

«Круор Вульт» вновь обстрелял обломки катера из бластера. Искореженный металл вздувался и корчился, судно стонало в предсмертной агонии. Горящие куски обшивки дождем сыпались на берег, шипели в воде. Изуродованный корпус содрогался под ураганом снарядов, медленно сползая в озеро.

А потом он взорвался. Яркая вспышка, оглушительный грохот. По глади озера от берега до берега прокатилась огромная волна, и все стихло.

Там, где только что был катер — где были Медея, Эмос и Дахаулт, — осталась только воронка, заполненная дрожащим пламенем. С неба все еще падали осколки камней и металлические обломки. Вихрь из взметнувшихся воды, пара, каменной пыли и копоти практически скрыл фигуру титана.

Когда я рискнул поднять голову, Вервеука нигде не было видно.

Завершив атаку, боевой титан обернулся к нам.

Внезапно какая-то сила отшвырнула меня назад. Я так сильно ударился головой о стену, что на секунду в глазах потемнело. Придя в себя, я сообразил, что это Бегунди толкнул меня в отчаянной попытке спасти от огненного шквала.

«Круор Вульт» явно повысил точность стрельбы.

Расси и Хаар погибли мгновенно. Их тела просто испарились в вихре пламени. На земле, превратившейся в алхимическом тигле бластерного огня в бугристое стекло, лежал почерневший, но невредимый рунный посох. А рядом — крохотный обломок приклада лазерной винтовки Хаара. Вот и все, что осталось от моих друзей.

Взрывная волна отбросила Кару Свол на двадцать метров назад. Я видел, что все ее тело залито кровью, и был уверен, что она мертва.

И еще я был уверен, что мы тоже уже покойники. Туринг победил. Он убил моих друзей и союзников прямо у меня на глазах. Да, он победил.

У меня не осталось ни сил, ни средств, чтобы сопротивляться. Ничего, что я мог бы противопоставить мощи боевого титана. Впрочем, я понимал это с самого начала. А теперь… Я…

Мысль, коварная и крамольная, шевельнулась в моей голове. Нет. Отвратительно. Невозможно. Ее породила бездна отчаяния, безысходность. Но мысль была единственно… верной?

Оказывается, у меня имелся шанс.

Если бы только я посмел им воспользоваться. Если бы только мне хватило смелости выпустить на волю… Немыслимо. Немыслимо!

Окутанный клубами пара, «Круор Вульт» с грохотом надвигался прямо на меня. Я мог слышать визг зарядных механизмов, подключающих к его орудиям полные обоймы снарядов.

— Бекс…

— Да, сэр?

— Хватай Кару, если она еще жива, и беги. Отправляйтесь в часовню.

— Но, сэр, я…

— Немедленно! — Я применил Волю.

Бегунди тотчас вскочил и побежал к часовне.

Я подполз к рунному посоху. Рукоять была горячей и липкой от крови.

Дуклан Хаар и Поль Расси должны послужить в качестве жертвоприношения, прагматично решил я. И испытал отвращение к самому себе. Несмотря на это, другого выхода у меня не было. В другой ситуации мне потребовались бы инструменты, приборы, химические реагенты, амулеты и печати…

Стоп. До этой минуты мне и в голову не приходило совершить нечто подобное. Вне зависимости от того, были, у меня необходимые вещи или нет.

Встав на колени, я поднял скользкий от крови посох над головой и начал творить заклинания.

Это оказалось весьма непросто. Подходящие к случаю псалмы из Малус Кодициум, над которыми я время от времени втайне корпел в минувшие годы, вспоминались с большим трудом. Когда-то мне страстно хотелось изучить и понять эти тексты, но всякий раз, как я открывал их, моя душа наполнялась безотчетным страхом. Спустя всего лишь несколько месяцев после уничтожения предыдущего владельца фолианта — Квиксоса — я впервые решился приняться за Кодициум. Однако мне пришлось оставить это занятие, и, чтобы прийти в себя, я даже обратился за помощью к аббатам монастыря Божьего Сердца на Альсоре. Теперь я изо всех сил пытался повторить письмена, которые когда-то старался вымарать из своего сознания.

Если бы я произнес неправильно хоть одно слово, в этот мир пришло бы куда большее зло, чем «Круор Вульт».

Глава 6

ХАОС ПРОТИВ ХАОСА

ЦЕНА ПОСЛЕДСТВИЯ

Мгновение. Классная комната. Мы с Титусом Эндором дрожим от сырости и холода, сидя за столами из черного дерева, покрытыми пометками и рисунками, оставленными до нас тысячами учеников. Шел только восемнадцатый день нашего начального обучения в качестве младших дознавателей. Инквизитор Хатаант влетел в комнату словно ураган, хлопнул дверью, бросил стопку гримуаров на кафедру — отчего мы оба подскочили — и провозгласил: «Служитель Инквизиции, делающий Хаос своим инструментом в борьбе с Хаосом, — больший враг человечества, чем сам Хаос! Ведь последний знает границы собственного зла и принимает их. А служитель Инквизиции, применяющий Хаос, обманывает себя, отрицает правду и в своем заблуждении насылает проклятие на всех нас!»

Там, на берегу озера, я не обманывал себя. Я понимал, в какую отчаянно рискованную игру вступаю.

Ныне покойный Коммодус Вок как-то сказал мне… я перефразирую его изречение, поскольку не записал дословно: «Идея „познай своего врага“ — самая великая ложь, какая только возможна. Никогда не поддавайся ей. Радикальный путь имеет свои соблазны, и, признаю, я сам не раз подвергался искушению. Но путь этот переполнен ложью. Как только ты обращаешься к варпу за ответами, за знаниями, которые сможешь использовать против извечного врага, ты начинаешь пользоваться Хаосом. Начинаешь исповедовать его. И ты ведь знаешь, Эйзенхорн, что случается с исповедующими Хаос? За ними приходит Инквизиция».

Тогда, на Микволе, я почувствовал уверенность, что могу отделить правду от лжи. Вок просто неверно определил границу.

Однажды, во время ночной попойки, за игрой в регицид по главианским правилам Мидас Бетанкор сказал: «Почему они делают это? Я имею в виду радикалов. Неужели они не понимают, что даже приближение к варпу равносильно самоубийству?»

С рунным посохом в руках, на промерзшем острове Дюрера, я осознал, что это не самоубийство. Все иначе.

В кладбищенской часовне на Кадии Годвин Фишиг как-то предупредил меня, чтобы я держался подальше от радикалов. «Поверь мне, Эйзенхорн, если бы я решил, что ты собираешься так поступить, то сам пристрелил бы тебя».

Все не так просто. Прокляни меня Император, но все не так просто! Я подумал о Квиксосе, блестящем человеке, авторитетном служителе Империума, который замарал себя предательством, потому что пытался понять всю ту грязь, с которой боролся. Я объявил его еретиком и собственноручно казнил. Я понимал всю степень опасности.

«Круор Вульт» с грохотом шагал ко мне. Я произнес последние слова заклинания и отправил свое сознание в варп. Не в клокочущее небытие памяти титана, а в истинный варп. Направляемый рунным посохом и защищенный ритуальными молитвами, я влился в бездонную темную бездну. Пройдя сквозь материю космоса, я достиг далекой Гудрун, миновав целый субсектор, и устремился к поместью на Гостеприимном Мысе.

Я пробрался к потайной, подземной темнице, защищенной варп-блокираторами и пустотными щитами, запертой на тринадцать замков. Только мне были известны коды доступа, поскольку я сам установил их.

Он лежал скорчившись на полу, опутанный цепями.

Я разбудил его. И освободил.

Очнувшись, я почувствовал, как рунный посох задергался в моих руках, когда по нему потекла энергия освобожденного демона.

Я изо всех сил старался удержать над ним контроль и вложить в него свою Волю.

Наконец порабощенный демон явился из навершия посоха. Казалось, взошло крошечное солнце, осветившее мрачный берег. Позади титана простерлась длинная тень.