Романы. Повести. Рассказы. В двух томах. Том 2 - Жюль Верн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одно было ясно: раз метеор не падал вниз, значит он находился в равновесии. Но равновесие это казалось мало устойчивым, и были все основания опасаться, что малейшего толчка окажется достаточным, чтобы весь этот сказочный клад рухнул в бездну. Стоило ему покатиться по склону, и ничто уже его не остановит. Он низвергнется в море, которое сомкнет над ним свои воды.
«Тем больше оснований торопиться!» — внезапно подумал господин Лекер, приходя в себя. Безумие терять время на какое-то глупое созерцание в ущерб своим насущным интересам.
Не теряя больше ни минуты, Лекер обошел сторожку с другой стороны и поднял французский флаг на заранее приготовленный шест. Шест этот был достаточно высок, чтобы флаг был виден с кораблей, стоявших на рейде в Упернивике. Мы уже знаем, что сигнал этот был замечен и понят. «Атлантика» немедленно вышел в море, направляясь к ближайшему телеграфному посту. Отсюда в адрес банкирского дома Робера Лекера на улице Друо в Париже полетит телеграмма, составленная в условных выражениях. В переводе на обычный язык там было сказано: «Болид упал. Продавайте».
В Париже поспешат выполнить распоряжение, и господин Лекер, игравший наверняка, загребет огромную сумму. Когда о падении будут получены официальные известия, акции золотых приисков окончательно упадут в цене. Господин Лекер тогда скупит их на очень выгодных условиях. Дело, в общем, отличное, чем бы оно ни кончилось, и господин Лекер наживет на нем немало миллионов.
Зефирен Ксирдаль, не имевший представления о подобных комбинациях, продолжал стоять, поглощенный лицезрением золотого шара, когда внезапно услышал громкий шум голосов. Обернувшись, он увидел толпу туристов, которая, с господином Шнаком во главе, прорвалась на его территорию. Вот это, черт возьми, было совершенно нетерпимо! Ксирдаль приобрел участок, чтобы быть самому у себя хозяином, и его до глубины души возмутила такая беззастенчивость.
Быстрым шагом направился он навстречу ворвавшимся.
Делегат Гренландии сам пошел ему навстречу.
— Как могло случиться, сударь, — обратился к нему Ксирдаль, — что вы вторглись ко мне? Разве вы не видели надписей?
— Прошу, сударь, прощения, — учтиво ответил господин Шнак. — Мы, конечно, видели объявления. Но мы подумали, что будет извинительно, при таких исключительных обстоятельствах, нарушить общепринятые правила.
— Исключительные обстоятельства? — с искренним удивлением переспросил Ксирдаль. — О каких исключительных обстоятельствах вы говорите?
Лицо господина Шнака выразило крайнее недоумение.
— Исключительные обстоятельства? — повторил он. — Неужели же мне придется довести до вашего сведения, что уостонский болид только что свалился на этот остров?
— Я знаю это, — заявил Ксирдаль. — Но в этом нет ничего особенного. Падение болида — вещь самая обычная.
— Некогда, когда болид золотой!
— Золотой или какой-нибудь другой, — болид остается болидом.
— Все эти господа, — ответил господин Шнак, указывая на толпу туристов, из которых никто не понимал, о чем идет речь, — придерживаются иного мнения. Все эти люди съехались сюда только для того, чтобы присутствовать при падении уостонского болида. Согласитесь, что обидно было бы совершить такое путешествие и быть вынужденными остановиться перед какой-то проволочной оградой.
— Вы, пожалуй, правы, — заметил Ксирдаль, склонный к уступчивости.
Дело уже как будто налаживалось, как вдруг господин Шнак имел неосторожность добавить несколько слов.
— Что касается меня, — заявил он, — то я тем менее мог позволить себе остановиться перед вашей оградой. Эта ограда препятствовала выполнению миссии, официально возложенной на меня.
— И эта миссия заключается?..
— В том, чтобы от имени Гренландии, которую я представляю, вступить во владение болидом.
Ксирдаль встрепенулся.
— Вступить во владение болидом! — воскликнул он. — Да вы просто с ума сошли, сударь мой!
— Хотел бы я знать почему, — обиженным тоном заметил господин Шнак. — Болид упал на гренландской территории и принадлежит гренландскому государству, раз он никому другому не принадлежит.
— Что ни слово, то недоразумение! — запротестовал Ксирдаль, в котором нарастало раздражение. — Во-первых, болид упал не на гренландской территории, а на моей собственной, раз Гренландия продала мне этот участок за наличный расчет. Далее — болид принадлежит одному лицу, и это лицо — я!
— Вы?
— Совершенно верно. Я!
— По какому праву?
— По любому праву, сударь. Если б не я, болид продолжал бы носиться в пространстве, откуда, хоть вы и представитель Гренландии, вам было бы его не достать. Как же он не мой, раз он находится на моей земле? И это я, именно я, заставил его сюда упасть.
— Что вы сказали? — переспросил господин Шнак.
— Я сказал, что это я заставил его сюда упасть! Да кроме того, ведь я счел нужным поставить об этом в известность Международную конференцию, которая, как говорят, собралась в Вашингтоне. Полагаю, что моя телеграмма заставила конференцию прервать свою работу.
Господин Шнак с сомнением глядел на своего собеседника. С кем он имел дело? С шутником или с сумасшедшим?
— Сударь, — произнес он. — Я участвовал в работах Международной конференции и должен заявить вам, что она продолжала заседать, когда я выезжал из Вашингтона. Должен также сообщить, что ни о какой вашей телеграмме там не было и речи.
Господин Шнак был вполне искренен. Несколько тугой на ухо, он не разобрал ни слова, когда телеграмму читали — как это делается во всех уважающих себя парламентах — под адский шум частных разговоров.
— И все же телеграмма мною была отправлена, — твердил Ксирдаль, начинавший уже горячиться. — Дошла ли она по назначению, или нет — это ничего не меняет в моих правах.
— В ваших правах? — произнес господин Шнак, которого неожиданный спор также начинал выводить из терпения. — Неужели вы и всерьез осмеливаетесь заявлять какие-то права на болид?
— Еще бы! Постесняюсь! — с иронией воскликнул Ксирдаль.
— Болид ценностью в шесть триллионов франков!
— Что ж из этого! Хоть бы он стоил триста тысяч миллионов миллиардов биллионов триллионов — это не помешало бы ему принадлежать мне!
— Вам?.. Шутить изволите! Чтобы одному человеку принадлежало больше золота, чем всем остальным людям на свете, вместе взятым?.. Это было бы недопустимо!
— Не знаю — допустимо или недопустимо! — заорал Зефирен Ксирдаль в бешенстве. — Я знаю только одно: болид принадлежит мне!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});