Прекрасная Габриэль - Огюст Маке

— Говорите, — отвечал он.

— Надо обещать мне еще более этого, — продолжал ла Раме, воспламеняясь постепенно по мере того, как увеличивалось сочувствие его собеседника, что видел он. — Да, вы скажете Анриэтте о моей жертве и воротитесь мне передать, что она вам скажет для меня; но потом?.. потом, слышите ли вы эти ужасные слова? потом я умру; я не буду уже беречь мое сокровище и защищать его, как я употребил на это всю мой жизнь. О! Вы красавец, она вас любила, — сказал он с яростным ревом, — она, может быть, опять вас полюбит, если увидит, и когда сравнит вашу торжествующую молодость, блеск вашего богатства, счастье вашей жизни с холодными останками преступника, умершего на эшафоте… О, она не должна вас любить!.. ее сердце, ее тело не должны принадлежать никому на земле; я не хочу терпеть в моей могиле страшные пытки ревности! Мертвецы имеют душу, которая страдает еще… Обещайте мне, что вы не отнимете у меня Анриэтту. Попросите ее для меня отказаться от света, заключиться в монастырь; она это сделает, не правда ли? Она не может сделать ничего другого. Как может она блистать при дворе любимицей короля или под руку с супругом, с воспоминанием о человеке, который умер, для того чтобы спасти ей честь? Анриэтта пострижется, обещайте это мне! Она не будет видеть после меня лица мужчины; она обязана это сделать в награду за мою преданность. Я знаю, что я требую очень трудного, но я страдаю; надо сжалиться надо мной; вы должны понять ужас моего положения. Эта женщина, которую я оставляю такой прекрасной, такой пленительной, Анриэтта… слабое создание, которое забудет меня, может быть, завтра… Ах! малодушная женщина, которая не ложится в могилу со мной!

Сказав эти слова, несчастный неистово качал своей истерзанной головой, и слезы отчаяния наполняли вместе с кровью его глаза.

Эсперанс был тронут до глубины души эгоизмом, столь болезненно искренним этой неугасимой любви. Какой беспорядок в этом сердце, какая буря, какая страшная молния освещает этот хаос! Итак, ни угрызения, ни сожаления, ничего кроме этой любви! Ла Раме, подобно бешеным идолопоклонникам, которые в своем безумии разбивают своих безмолвных истуканов, ла Раме стал оскорблять своего кумира. Человек, оскорбляющий таким образом то, что он любит, погиб безвозвратно, ему остается только умереть.

Эсперанс подошел к пленнику и взял его за руку. Глубокое сострадание наполняло его сердце. Этот бедный молодой человек был прощен в его глазах. В присутствии подобного злополучия не могло быть ни ненависти, ни презрения. Этот человек плакал, обвинял себя, он сделался другом для великодушного Эсперанса.

— Послушайте, — сказал он, — я нахожу вас до того несчастным, что сделаю для вас все. Как! Вместо того, чтобы думать о смерти, вы не думаете скорее о том, как спастись?

Ла Раме, стыдясь своих слез, приподнял голову при этих странных словах.

— Спастись? — сказал он. — Что вы хотите сказать?

— Да, король не сердится на вас. Я слышал его голос, когда он говорил: «Поезжайте к ла Раме…» Если вы хотите меня выслушать, я одним словом изменю ваш ад в лучезарный горизонт.

Ла Раме слушал с жадностью.

— Сделайте что-нибудь сами для себя, — сказал Эсперанс, — помогите милосердию короля.

— Что могу я сделать?

— Подождите. Вы настойчиво уверяли перед судьями, что вы Валуа, когда это неправда.

Ла Раме нахмурил брови.

— Это неправда, говорю я вам; я знаю, что вы утверждаете это из гордости, вы не хотите прослыть самозванцем в глазах Анриэтты. Я понимаю — все от такой страсти, как ваша.

Ла Раме покраснел, видя, как этот светлый взгляд читает в глубине его сердца.

— Ну, если вы так этим дорожите, — продолжал Эсперанс, — не сознавайтесь в своей лжи.

— Я думаю, что я Валуа, — гордо перебил ла Раме.

— Я с этим согласен. Скажите, что вы это думаете, но скажите так же, кто вас заставил это думать.

Ла Раме сделал движение.

— Низость, — перебил он, — измена.

— Разве герцогиня вам не изменяет? Разве она прислала вам помощь?

— Надо иметь терпение.

— Безумец! Или вы будете ждать, что палач вонзит вам эту истину в горло?.. Вам изменили, говорю я вам. Ну, если герцогиня думает только о своих жалких интересах, думайте о ваших. Хотите свободы? Хотите сегодня вечером скакать по большой дороге на хорошей лошади и иметь перед собой пятьдесят лет жизни?

— Я?..

— Я предлагаю вам свободу, если б мне пришлось пожертвовать моею жизнью, для того чтобы возвратить ее вам. Вы мне тронули сердце, и ведь я тоже участвовал в вашем несчастье.

— У вас прекрасная душа, — сказал растроганный ла Раме.

— Напишите, что вы искренно считаете себя Валуа потому, что вас уверили в этом. Назовите просто зачинщицу этого заговора. Словом, будьте так же честны с королем, как другие были с ним низки и подлы. Ваша совесть должна подкреплять мои слова, если вы искренни. Взамен того, что вы напишете, я дам вам свободу и жизнь. Клянусь Богом, который слышит меня!

— Дадите ли вы мне Анриэтту? — вскричал ла Раме, сердце которого внезапно забилось при мысли об этом неожиданном спасении.

— Об этом надо спросить ее, а не меня, — отвечал Эсперанс. — Могу ли я знать, что находится в глубине ее сердца?

— Вы обещали мне отправиться к ней сейчас.

— Это правда. Я поеду.

— Ну, попросите ее ехать со мной, и я соглашусь.

— И напишете королю то, что я вам сказал?

— Сию же минуту. Бежать с Анриэттой! О, для этого я согласен на все!

Эсперанс протянул руку ла Раме.

— Поклянитесь мне в том, что вы сейчас сказали.

— Я клянусь Анриэттой д’Антраг! — вскричал ла Раме с блестящими глазами.

— Но если она откажет? — прошептал Эсперанс.

Облако пробежало по лицу пленника.

— В таком случае я с радостью умру, — сказал он. — Но она меня любит; она согласится! О, теперь, когда я начал надеяться, я горю от нетерпения! Поспешите… Каждая минута будет веком тоски. Спасите меня, возвратите мне Анриэтту, и я буду обожать вас на коленях!

Эсперанс пожал руку несчастного.

— Вы не напрасно меня позвали, — сказал он, — молчите; положитесь на меня, и пусть мое имя принесет вам счастье!

— Через сколько времени вы воротитесь? — прошептал ла Раме, побледнев от радости.

— Считайте медленно до десяти тысяч, — отвечал Эсперанс.

Постучавшись в железную дверь, которую ему отперли, Эсперанс послал улыбку ла Раме, который следовал за ним жадными глазами, и исчез.

Глава 58

ОСТРОВ ЛУВЬЕ

Эсперанс не сделал и ста шагов из Шатле, как все меры его были приняты. Мысль спасти ла Раме преобладала в нем над всеми другими. Он хотел употребить на это все свои ресурсы, свое состояние, влияние своих друзей, даже Габриэль.