Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович

Хоука он увидел на улице, как только вышел из подъезда.

Энтони сидел на водительском месте шикарного флайкара, обе двери которого были подняты в парковочное положение. Хоук разговаривал с незнакомыми парнями, вернее не разговаривал, а судя по тону (фраз было не разобрать) отдавал краткие распоряжения.

Заметив вышедшего из подъезда Светлова, он призывно махнул рукой.

– Привет. Очухался? – Жизнерадостно спросил он, когда парни посторонились, пропуская Светлова к машине. – Да, видок у тебя… Ты в курсе, что похудел килограммов на десять за одну ночь?

Антон лишь пожал плечами. Удивительно, что вообще остался жив и не слетел с катушек после процедур сканировании памяти.

– Ладно, не бери в голову. Твой вопрос я уладил – он протянул руку и достал из вещевого отделения приборной панели пухлую пачку банкнот. – Держи. Здесь все, как договаривались.

Светлов молча кивнул, слова сейчас для него являлись роскошью, горло пересохло, и он не был уверен, что сможет внятно говорить.

– Что молчишь? – Хоук пристально посмотрел на Антона.

– Горло – хрипло выдавил он.

– Понял, не дурак. Знакомься, это Андрей и Клаус. Они проводят тебя.

– Куда? – сипло выдохнул Светлов.

– Ну, как тебе сказать… Тут у нас нечто вроде «свободной экономической зоны». Есть свои магазины, кое‑какие услуги. Короче, ребята объяснят. Мне сейчас нужно сгонять по делам, увидимся через пару часов. Постарайся не тратить все сразу, – на прощание усмехнулся Энтони.

…

«Свободная экономическая зона» приятно удивила Антона, одновременно поразив его обилием товаров в маленьких магазинчиках. Он быстро сумел понять, что тут можно купить все, – в отличие от автоматизированных супермаркетов верхних уровней Цитадели местный ассортимент товаров и услуг включал весь запрещенный список предметов, владеть которыми могли лишь представители некоторых узкоспециализированных служб города. Кроме прочего здесь же предлагалась различная модификация приобретаемых товаров, превращающая продукцию стандартных производств в уникальные вещи. Подобная система действовала без градации на тип приобретаемых изделий, то есть видоизменить, приспособить, подогнать «под себя» с одновременным улучшением качеств, можно было любую вещь, было бы желание и деньги.

Светлов не подозревал, что за два десятилетия на самом дне города в рамках промышленной зоны и заброшенного, необитаемого (если верить официальным базам данных) квартала может возникнуть такое необычное сообщество, со своими законами, нравами, кустарными производствами, в которых, как безошибочно определил опытный взгляд Светлова, применялись уникальные, нигде не запатентованные технологии.

Как ни странно, он быстро нашел для себя объяснение увиденному, вспомнив свой последний гравиборд (не тот, что пылился в заброшенной квартире, а именно последний, с встроенными антигравами, позаимствованными из схем сбитых рагдов). Наверняка развитие местных кустарных производств имело те же корни, – мальчишеские увлечения перерастали в нечто больше, с той разницей, что Антон покинул промышленную зону, завербовавшись в колониальную пехоту, а эти люди остались тут, сумев преодолеть нелегкий путь развития – от сборища неудачников до нового, сформированного уже следующим поколением «отверженных», уникального сообщества.

И нет ничего странного в том, что здесь, на самом дне города дышится и думается намного свободнее, чем наверху, где все серо, утилитарно, автоматизировано и загнано в рамки законов, определяемых уже не людьми, а кибернетической системой СКАД .

Не смотря на постоянное присутствие двух телохранителей, которые следовали за ним, не отступая ни на шаг, словно тени, Антон чувствовал себя достаточно комфортно.

Любой человек, попавший сюда с верхних уровней города, вряд ли воспринял бы открывшуюся ему действительность так же спокойно, как сделал это Светлов. Но он вырос тут, и потому не дергался, – воспоминания детства, плюс четкое осознание того, что эти люди никогда не подключались к «параллельности», помогало ему не мириться с данностью, но принимать ее.

Выбрав себе новую одежду, взамен изрядно надоевшего мешковато сидящего комбинезона Антон, присмотревшись к некоторым видам предлагаемых тут же электронных устройств, спросил:

– ИПАМ отремонтировать можно?

Владелец «минимаркета» не выказал удивления, лишь уточнил:

– Хорошо бы взглянуть. Повреждения бывают разными.

– А в принципе?

– В принципе подчинить можно все. Но иногда я советую приобрести новую вещь, чем ремонтировать старую. Я же сказал – нужно смотреть.

– Хорошо. Я принесу. – Светлов обернулся, и спросил у Клауса:

– Можно выяснить, Энтони уже вернулся?

– Нет. Еще рано.

– Вы так и будете ходить за мной?

– Мы тут ради твоей же безопасности, – усмехнулся Андрей.

– Ладно, парни, никого обижать я не хотел. Вернусь к себе, вымоюсь и переоденусь. Появиться Энтони, передайте, что у меня есть к нему дело. Договорились?

– Да, без проблем. – Согласно кивнул Клаус.

– Вот и отлично. – Антон пожал парням руки и направился в сторону жилой многоэтажки.

Даже не оглядываясь, он почувствовал, что Андрей и Клаус следуют за ним, соблюдая некоторую дистанцию.

Вполне естественно – ему не доверяли в той мере, чтобы полностью выпускать из поля зрения, но бежать Светлов не намеревался и потому чувствовал себя достаточно уверенно.

Последствия мнемонического допроса и применения стимуляторов все еще давали о себе знать, Антон периодически ощущал приступы недомогания, тело то бросало в жар, то внезапно пробивало холодной испариной. Хотелось по‑человечески отдохнуть, переодеться, окончательно придти в себя, прежде чем обдумывать дальнейшие шаги.

Мысли о грядущем не отпускали и сейчас, но Антон уже давно перешагнул возраст, когда поступки носят импульсивный характер. Ему было над чем подумать до принятия окончательных, определяющих решений. Позволить себе действовать спонтанно он не мог в силу сложившегося характера, а сил на глубокий анализ сложившейся ситуации, оставалось все меньше.

В такие моменты лучше не спешить, тем более в данный момент ему ничего не угрожало, если только доктор Миллер не вел двойной игры.

Не исключено.

С такими мыслями он вернулся к себе, собираясь принять душ и переодеться.

– Ну, Светлов, о чем ты хотел поговорить со мной?

Антон, который только успел примерить купленную одежду, обернулся на голос.

– У тебя что «ключ от всех дверей»? – Подавив легкое раздражение, спросил Антон.

– Да брось. Дверь была не заперта. Кстати, хороший выбор, – он смерил Светлова взглядом. – Одеваешься со вкусом. К такому прикиду полагается хорошая тачка, и…

– Машина мне нужна самая обыкновенная. – Оборвал его фразу Антон. – По крайней мере, внешне это должна быть серийная модель среднего класса. Например «Пума» триста пятидесятой серии.

– На таких машинах пол города ездит, – скривился Хоук, но потом, присев на подоконник, искоса посмотрел на Светлова и уточнил: – Ладно, кузов от «Пумы», а что внутри?

– Чертежи ходовой части, желаемую модель двигателя и список дополнительных приспособлений я предоставлю, как только верну себе ИПАМ. – Ответил Антон. – Или я обратился не по адресу?

– Как раз по адресу. Такие заказы идут только через меня. – Энтони сощурился. – Кого‑то ты мне напоминаешь Светлов.

– Это из‑за одежды – ответил Антон. – Такую носили… и, наверное, носят до сих пор гравибордисты.

– Точно! – Энтони спрыгнул с подоконника. – Дай оценю, – он потрогал темную куртку с множеством карманов и «липучек», плотно облегающую фигуру Светлова, потом перевел взгляд на такого цвета брюки, ткань которых имела свойство мгновенно уплотняться от резкого давления, наконец, мягкая обувь со специальной подошвой и глубокий капюшон куртки (способный не только защитить от встречных воздушных потоков, за счет почти неразличимого «мягкого» забрала, но и в случае необходимости погасить удар изменяемыми свойствами ткани) завершали картину, подчеркивая, что перед ним не просто любитель, а человек со вкусом, знающий цену риску, но разумно относящийся к вопросам собственной безопасности.